Алексей Пенза - Солнца нет
Семёныч, забыв обо всём на свете, лихорадочно распаковал подачку, он получил своё счастье.
Глава 28
Молодая, явно влюблённая пара, что было видно по нехитрым признакам, сопутствующим этому чувству, приблизилась к речной заводи, утонувшей в летней зелени. Мужчина, нежно улыбаясь, помог спутнице ступить на покачивающуюся у берега лодку. Прекрасная китаянка в белоснежном сарафане, восторженно вскрикнув, сделала первые шаги, едва не потеряв равновесия, затем присела на заднюю скамью. Меньшиков сел на соседнюю и, взяв вёсла, начал грести от суши. Сегодня был особенный день: лилось яркое солнце, заботливо оглаживая всех людей теплом, к тому же Евгений был трезв, его взор был ясен, он неотрывно, загадочно, словно ребёнок, любовался своей женщиной с необъяснимой улыбкой. А она, как весна, смущаясь, немного краснела, что добавляло ей какого-то редчайшего шарма, того, без чего уже не мог обойтись ветреный журналист. Вскоре они оказались посреди Суры, Евгений взял руку девушки и подобно старинному принцу, поцеловал её, потом откуда-то из низины на дне лодки достал букетик из полевых цветов, поднеся его красавице. Донгмэй с восторгом приняла букет и вдохнула аромат коктейля скромных цветов, нечаянно поблагодарив ухажёра на китайском.
— Это пустяк, моя принцесса. Я хочу сделать для тебя больше, — серьёзным тоном проговорил Меньшиков в ответ на её языке.
Её глаза удивлённо раскрылись.
— Откуда такие познания? — поинтересовалась Донгмэй.
— Первый урок китайского для меня не прошёл даром. — Он закурил.
— Мне приятно.
Кавалер опустил руку в воду, после чего игриво осыпал серебряными брызгами лицо своей дамы: "А теперь тебе приятно, Мэй?" Она вначале сжалась, затем ответила тем же: "Ах, так!"
Перестрелку водой закончила китаянка тогда, когда Евгений начал читать ей стих.
Я вас люблю, — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам…
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
А где-то совсем рядом, за столиком уютного летнего кафе, представительный мужчина в деловом светлом костюме неспешно пил виноградный сок, с интересом посматривая: на искрящиеся волны Суры и покачивающуюся лодку. Его уединение нарушил подсевший на соседний стул мент отвратительной наружности, чьи рыжие лохмы с поросячьей щетиной на толстом лице делали его похожим на натурального хряка. Роев неприязненно осмотрел явившегося субъекта:
— По-моему, не помню, чтобы я разрешал тебе садиться. К тому же, ты не представился, мудак! — спокойно проговорил он.
Маленькие глазки мента на лоб полезли.
— Кто, мудак? Я?
— Ну, не я же… — отозвался Денис непринуждённо, отпив сок. — Ведь ты же не представился, а значит, я пока ещё не знаю, кто со мной говорит.
Рыжий опешил, не понимая, что ответить.
— Ну так, чего тебе надо, мудак? — вновь поинтересовался цыган. Мента аж взорвало…
— Ты вообще как разговариваешь с капитаном милиции? — покраснел Свинин.
Денис невозмутимо смотрел сквозь него вдаль.
— Вот, теперь всё ясно, ты не мудак, а капитан, что в принципе ничего не меняет.
Свинин вытаращил на собеседника глаза.
— Что ты несёшь? Какая тебя муха укусила?
— Рыжая, которой всё мало.
— За базаром следим, Деня. И не перегибай палку, — похолодел в лице мент, пригрозив, его ноздри раздувались.
Евгений продолжал читать стихотворение:
Без вас мне скучно, — я зеваю;
При вас мне грустно, — я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
Когда я слышу из гостиной
Ваш легкий шаг, иль платья шум,
Иль голос девственный, невинный,
Я вдруг теряю весь свой ум.
Свинин закурил.
— Я тут слышал, что премию выдают?..
— Выдают. Только не так много, как некоторые хотят, — пояснил мужчина в светлом костюме.
— За хорошую работу и платить надо хорошо. Или тебя что-то не устраивает?
— Если бы меня что-то не устраивало, ты бы тут не сидел.
— Это воспринимать как угрозу? Или предупреждение?
— Расслабься, капитан, неужели у тебя так с юмором плохо? — усмехнулся Роев.
Евгений на секунду остановился, улыбнулся и сказал:
Вы улыбнетесь, — мне отрада;
Вы отвернетесь, — мне тоска;
За день мучения — награда
Мне ваша бледная рука.
Когда за пяльцами прилежно
Сидите вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя, -
Я в умиленьи, молча, нежно
Цыган вынул из внутреннего кармана пиджака туго набитый долларами конверт и придвинул напротив сидящему милиционеру.
— Заработал — получи. — Он пристально с ухмылкой наблюдал за реакцией Свинина. Тот лениво посмотрел по сторонам, конверт не взял, спокойно ответив:
— Ты меня за дурака считаешь? Убери. Конверт положи в оговорённое место.
— Сколько тебя знаю, не гаснет твоя предусмотрительность.
— Служба такая. Ладно, мне пора, хочу тебя предупредить, чтобы в следующий раз больше зелени положил раза в два.
— Не понял? — переспросил Роев.
— Сейчас поймёшь, — ехидно усмехнулся тот. — Замутил ты, Деня, дела тёмные, а мне их покрывать приходится. И вдруг кто-то, кроме меня, об этих твоих делах случайно узнает?
Денис внимательно смотрел на собеседника.
— Вот чтоб никто лишний о них не узнал, ты должен мне платить, — закончил вымогатель.
Донгмэй нравилось, как Евгений читал ей стихотворение. Он первый мужчина, сделавший для неё такой подарок.
Любуюсь вами, как дитя!..
Сказать ли вам мое несчастье,
Мою ревнивую печаль,
Когда гулять, порой в ненастье.
Вы собираетеся в даль?
И ваши слезы в одиночку,
И речи в уголку вдвоем,
И путешествия в Опочку,
Господин в светлом костюме обратил внимание на открытую грудь с глубоким вырезом соседствующей блондинки.
— По-моему, я тебе и так неплохо плачу, капитан.
— Это у тебя ни детей, ни плетей, а у меня семья!
— Жадный ты человек, Свинин. Жадность до добра не доведёт…
— Ты меня пугаешь, что ли? Или спорить со мной собрался? — спросил мент.
Роев отмахнулся.
— Ну что ты, Вася, что ты?.. Спорю я, друг, только с равными мне людьми, а ты всего лишь мент продажный! Поэтому нечего мне с тобой спорить, не расстраивайся, как скажешь, начальник, так и будет.
— Деня, не забывай, я очень нужный человек, — сказал напоследок мент и ушёл.
Рядом с лодкой медленно проплыл речной трамвайчик, пассажиры по-разному оценили декламацию стиха Меньшиковым даме в белом: одни сочли это романтичным, а другие посмеялись.
И фортепьяно вечерком?..
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!
— Спасибо, ты меня удивил, — Евгений получил поцелуй в награду. — Кто автор? — поинтересовалась китаянка.
— Александр Сергеевич, кто его не знает… — ответил Меньшиков и снова закурил.
Они причалили к берегу. Он помог девушке перебраться на сушу.
— Моя принцесса, у меня для тебя есть ещё сюрприз.
— Какой?
— На то он и сюрприз. Потерпи. Пойдём. — Они поднялись на набережную, и Меньшиков громко по-соловьиному свистнул. Вверх взмыла стая сизых голубей. И в следующий момент из-за растительности выехала белая карета, запряжённая двойкой вороных коней.
Экипаж остановился. Евгений отворил дверцу, подсадил даму, после чего присоединился к ней со словами: " Всё возможно, если в сердце живёт любовь…"
Глава 29
Меньшиков и Донгмэй, целуясь, вошли в мастерскую. Прогулка в карете прошла великолепно, девушка была в восторге, а настоящий мужчина в свою очередь преследует именно эту цель.
— Может, перекусим? — предложил довольный хозяин.
— Не забывай, зачем мы здесь, — напомнила китаянка.
— Да, надо работать. Иначе наша картина никогда не будет закончена. Но работа не волк, в лес не убежит, так что я не откажусь от фруктов. — Вскоре он принёс связку бананов и пару красных яблок.
Меньшиков снова расставил несколько горящих свечей, до того как опустились металлические жалюзи снаружи, пододвинул холст, приготовил краски с кистями. Мэй скинула свой белый сарафан: он водопадом упал на пол. Евгений прикурил от свечи, вновь поражаясь тому, как скульптор Господь потрудился над этим телом. Красавица сняла нижнее бельё и удобно устроилась на широком диване среди мягких подушек. Меньшиков, не вынимая изо рта сигареты, принялся наносить маски на холст.
