Дмитрий Дубинин - Искатель. 2004. Выпуск №8
— Мало ли девушек вокруг?
— Допустим. Наконец, друзья Светланы Истоминой.
— Но тут, знаешь, тоже нечего валить с больной головы на здоровую. Если претендентка на звание «Мисс» выходит на сцену пьяная, она и ее друзья должны знать, кого винить.
— Тоже правильно… Стой! Что ты сказал?
— Повторяю: Если претендентка на звание «Мисс» выходит пьяная…
— Нет. Ты что-то сказал про псевдооперацию.
— Да. Я не верю, чтобы какая-то девушка согласилась себя изуродовать, чтобы потом разыграть какого-то человека. Притом незнакомого.
— Псевдооперация… — задумчиво протянула Галя.
— Почему «псевдо»? Мне Михаил сказал, что Дину сразу после финала увезли в больницу с острым аппендицитом.
— Что он тебе еще говорил?
— Что попала она к плохому хирургу. Во-первых, он сделал слишком заметный разрез, во-вторых, забыл что-то у Дины в животе, и пришлось делать повторную операцию. Так?
— Да. Но…
— И Дина заявила, что все это было подстроено. Я это понял так, что хирургу забашляли за эти шрамы. Могло такое быть? Дина собралась подавать в суд, а сестра стала обращаться в газеты.
— А тебе не могло прийти в голову, что никакого аппендицита не было? Что Дине подсыпали какую-то гадость на банкете? И что хирургу, как ты говоришь, забашляли за шрамы еще до того, как Дину привезли к нему? А?
— Довольно безумная версия, но в ней что-то есть.
— Вот видишь! Если бы Дина действительно обратилась в суд, на который бы вытащили хирурга, он мог запросто отбояриться, заявив, что операция была сложная, ничего он там не забыл и всякое такое. Но если бы вскрылось, что операцию делали не по показаниям, а…
— Я понял! Поэтому Дину и решили спрятать, а раз сестра была в курсе, то и ее.
— Это уже хоть что-то объясняет.
— Кроме некоторых ключевых моментов.
— Почему Дина, сбежав от похитителей, пришла ко мне?
— Да. И почему она ничего не сказала родным.
— И почему не попыталась выйти на связь с сестрой?
— И это тоже.
— А кстати, Тамара тоже своим ничего не сказала, ведь так?
— И тут тоже не все так просто. Не забывай, что она им не родная дочь.
— А теперь слушай еще. После того как Дина, если это была действительно она, провела у меня последний вечер, я нашел под кроватью тонкую стеклянную трубочку длины примерно вот такой — я показал. — У меня ничего подобного сроду не было. Смотрел я на нее и подумал: а не для кокаина ли ее использовали?
— Я же тебе говорила: не было у сестер этого.
— Ты меня недавно переспросила, когда я говорил, что нечего претендентке выходить к жюри и зрителям поддавшей. Истомина даже упала и не могла встать. А если она не водки напилась? А нанюхалась «кокса»?
— И ты все-таки полагаешь…
— Нет, — сказал я. — Не сходится. Опять эти шрамы, которые не лезут ни в какие ворота.
— Слушай, а Истомина не могла попасть в больницу по тому же поводу?
— Это объяснило бы, например, почему ее не видно на рекламных постерах. Но не знаю, специально не искал. Я встречал много разных совпадений, но одинаковые шрамы у участниц одного и того же конкурса — это, по-моему, перебор.
— Я могла бы хоть завтра в конторе найти несколько постеров «Северины» с Истоминой. Но у меня другие планы.
— В «Раймонде»? А что, если я с утра пойду сам туда вместе с Оскаром и попрошу поискать?
— Думаю, он тебе поможет. Только дождись, пока опохмелится. С похмелья он непредсказуем…
Мы опять помолчали. Часы показывали половину двенадцатого.
— Кстати, про Оскара. Мужик он в сущности неплохой, и я многое ему могла бы доверить, но если бы была парнем, то ни за что не оставила бы наедине с ним подругу. Когда он выпивши, то добродушен и излишне доверчив, но когда трезвый, с ним надо держать уход востро. Завтра он наверняка спросит тебя, о чем мы с тобой болтали. Можешь его огорошить — скажи, что я рассказывала тебе о присутствующих…
Мы немного помолчали.
— Егоров говорил, что сестры очень похожи, — сказал я.
— Похожи, — согласилась Галя.
— А Тамара не переносила такую операцию?
— Нет, — с уверенностью сказала Галя и уставилась на меня. — Саша, это самая бредовая идея, которую я сегодня услышала!
— Истомина тоже чем-то похожа на Дину, — сказал я без особой уверенности. Галя пожала плечами.
— Истомина — блондинка. Натуральная, — сказала она.
— А моя девушка была крашеная.
— Вот видишь!
— А шрамы?
Снова повисло молчание. Разговор начал иссякать.
— Мне бы не хотелось, — сказала Галя, — чтобы к проблемам Томы прибавилось что-то еще, поэтому я тебе ничего не могу обещать. Но завтра я в любом случае с тобой свяжусь.
— Хорошо. Только не звони на мой старый номер, который я тебе давал. У меня временно другой.
— Я тебе вообще звонить не буду. Постарайся не позже, скажем, половины двенадцатого зарегистрировать электронный почтовый ящик на какой-нибудь бесплатной службе, хотя бы на том же «Яндексе». С непроизносимым названием, чтобы не было совпадений. В полдень проверь почту — я тебе напишу из Интернет-кафе. В письме будет сказано, что делать.
— Конспирация, как в шпионских романах.
— Тамара на самом деле серьезно опасается за свою жизнь. Поэтому я буду ночевать не дома, а утром несколько раз поменяю транспорт. То же самое советую сделать завтра и тебе. Если мы договоримся о встрече, конечно.
— Понимаю. Давай сочиним имя почтового ящика.
— Пиши в двух экземплярах. — Галя достала блокнотик и авторучку.
Я написал логин — длинный и заковыристый, состоящий из пятнадцати, наверное, букв и цифр, следующих одна за другой без всякой системы. Паролей таких сроду не придумывал! Затем, стараясь не ошибиться, переписал его на другой листок из блокнота, предварительно вырвав.
— А теперь я поеду, — произнесла Галя, вставая и потягиваясь всем телом. Как мне ни было тяжело, я не мог в очередной раз не оценить красоту художницы. Но привлекала она меня не только сексуально. Сложное чувство я испытывал.
— Ты знаешь, — сказал я серьезно, — если бы не подобные обстоятельства, я был бы рад тебя проводить. И даже сейчас рискну напроситься.
Все-таки будь я совершенно трезв, вряд ли сказал бы сейчас такое.
— Ни в коем случае, — так же серьезно ответила Галя. — Сейчас не самое лучшее время для этого.
— А оно, как ты думаешь, наступит? Лучшее время?
— Поживем — увидим, — улыбнулась Галя. Она впервые улыбнулась мне за этот вечер.
— Словом, — сказал я, направляясь следом за ней в прихожую и подавая шубку, — я не теряю надежды.
— Не теряй. Но подожди, когда все это кончится.
Это прозвучало совсем не двусмысленно. Ну что за дела! Кажется, впервые в жизни я встречаю девушку, от которой у меня в прямом смысле слова голова кругом идет, но при каких обстоятельствах происходит эта встреча!
Я помог Гале надеть верхнюю одежду. Художница вдруг повернулась ко мне, и мы обнялись, правда, всего лишь на какую-то секунду. Потом она отпрянула.
— Пока, — сказала Галя.
— До встречи, — произнес я.
И девушка покинула квартиру.
Я вернулся на кухню, закурил и несколько минут посидел, приводя в порядок мысли. Затем поднялся, погасил свет и пошел спать.
X. Мастерская с эркером
Проснулся я оттого, что в соседней комнате ругались. Я прислушался. Ругался Паша. Он наворачивал такое многоэтажие, от которого, наверное, могли бы покраснеть не только извозчики, но и их лошади.
Я приподнялся на раскладушке. Голова потрескивала. И вдруг в большой комнате маты стихли и послышалось ни с чем не сравнимое чавканье откупориваемой банки. Я быстро встал и двинулся на звук. Оскар, Паша, Гена и Гарик похмелялись. Нины не было. Видимо, среди ночи или, что вероятнее, под утро, она смылась. Я не стал долго раздумывать, а тоже извлек из припрятанной каким-то мудрым человеком с вечера упаковки пива волшебную баночку и приобщился.
Тут выяснилось, из-за чего матюгался Паша. Его пластинки валялись на полу, а на них кто-то уронил банку из-под шпрот. Масло, естественно, пожелтило конверты и вкладыши. Я, правда, сильно подозревал, что банку свернул сам Паша; его слипшиеся волосы были перемазаны маслом и соусом, рукава — тоже.
Кавардак в комнате царил порядочный, как обычно бывает после подобных пьянок: на столе то, что метко называют коротким словом «сиф»; везде валялись окурки и объедки. Будет Оскару работа.
Впрочем, в этой компании, как и во многих других, была хорошая традиция: оставшиеся до утра помогают наводить в квартире порядок. И, опохмелившись (Паша плюс ко всему еще и тяпнул водочки «для обводочки»), мы взялись за работу. Оскар оставил в комнате Пашу, Гарика и Гену, а меня позвал на кухню мыть посуду. Я, собственно, и мыл ее, а Оскар только вытирал, расставлял по местам и попутно интересовался, кто когда отрубился и кто во сколько ушел. Я сказал, что первыми ушли Юра с Анной, потом — Галя, а в это время в отрубе были уже все. Потом вырубился и я, после того как с трудом сумел закрыть дверь за Галей, а как дополз до раскладушки — ну совсем не помню.
