Максим Окулов - По лезвию ножа, или в погоне за истиной
— Что ты со мной сделал? — услышал я в очередной раз вопрос, заданный тихим изможденным голосом. — Я ничего не хочу и не могу делать — ни спать, ни есть, ты меня заколдовал как будто. Отпусти меня, Коленька, ну пожалуйста, я так больше не могу, поверь!
— Маша, если бы я мог. Ты попробуй в церковь сходи, может, там тебе помогут, а я ничего не смогу для тебя сделать, сам попал так, что дальше некуда…
Я шел домой не спеша, размышляя о своей жизни. Что теперь делать, что будет с бабушкой? Я понимал, что обратно ничего не вернешь, и прежней жизни уже не будет, хотя… Отец Николай говорил что-то о возможности покаяния, в котором человек очищается от всего скверного, что совершил в жизни. Надо будет съездить к нему, посоветоваться. Мысли мои прервал женский крик из соседнего двора-колодца. Не раздумывая, я бросился туда. Моему взору открылась отвратительная картина: пятеро подонков пытались затащить в подвал молоденькую девчушку, почти еще ребенка. Двоих из них я узнал, это были парни из соседнего подъезда: нигде не работающие восемнадцатилетние алкаши. С одним я был даже знаком — здоровались при встрече. Он меня тоже узнал.
— Ты, Колян, шел бы отсюда подобру поздорову, а то дружбаны мои сегодня не в настроении, — его пьяные глаза были налиты кровью.
— Вован, ты же меня знаешь, я не уйду и постоять за себя сумею, убирайтесь-ка вы сами, да побыстрее.
Державший девочку парень отпустил ее, и она стремглав бросилась наутек. Только сейчас я обратил внимание, что он один значительно старше всех остальных. На вид ему было не меньше тридцати, лицо украшал безобразный шрам, а руки были покрыты татуировками.
— Я, петушок, вчера только с зоны откинулся, баб семь лет не видел, а ты мне весь кайф сломал. Придется отвечать! Его голос был сиплым, а глаза горели нешуточным огнем, на губах блуждала нахальная ухмылка. Недолго думая, я угостил эту смеющуюся физиономию хуком справа — это был мой коронный удар, который и сейчас удался на славу: парень упал навзничь и лежал, не двигаясь. Повисла секундная пауза. Опомнившись, дружки поверженного «делового» набросились на меня. Я отбивался как мог, но силы были явно неравны. Вскоре очухался и бывший зэк, который в этой компании явно был заводилой.
— Ах, сука! — орал он во все горло, — кончай его! — я был не в силах сопротивляться. Мне скрутили за спиной руки, а зэк начал избивать меня ногами.
— Вали его на землю! — Приказал зэк. Меня прижали к земле так, что не мог пошевелиться. Зэк медленно приближался, неся в руках огромный булыжник. — Ну вот и все, птенчик, настал тебе конец.
Вдалеке раздался вой милицейской сирены. Звук быстро приближался.
— Корень, валим! — Один из державших меня парней побежал к арке.
— Ну ладно, птенчик! — Зэк отбросил булыжник в сторону. — Я не прощаюсь, тебе все равно не жить, сука!
Через полминуты во двор вошли трое милиционеров.
— О, опять алкаши что-то не поделили! — сержант всем своим видом изображал глубочайшее презрение.
— Товарищ сержант, тут было пятеро подонков, они хотели девочку изнасиловать, я вступился, а они решили мне отомстить, я знаю двоих из них, они в соседнем дворе живут.
— Слышь ты, у меня таких товарищей нет, не было и не будет. Ты мне еще расскажи, что ты английскую королеву спас, — двое других милиционеров громко заржали. — Значит, так: заниматься вашими разборками я не стану, мне и смотреть на тебя противно. Мы сейчас тихонечко уйдем, а ты и думать забудь, что есть такая организация, как милиция. Решишь кинуть заяву — пожалеешь!
Я сидел на полу и смотрел на удаляющиеся спины «народных защитников».
Часа через 2, приняв ванну, я сидел на кухне и заклеивал ссадины на лице, вооружившись бабушкиным маленьким круглым зеркалом на подставке. На душе было настолько мерзко, будто туда не просто наплевали, но устроили общественный туалет. Самым страшным во всей этой ситуации было то, что эти подонки, похоже, на самом деле не уймутся, а ждать помощи было неоткуда.
Неожиданно резко в прихожей прозвенел звонок, я вздрогнул, а через мгновение на цыпочках пошел к двери. Заглянув в глазок, я не смог подавить вздох облегчения: за дверью стоял Варгот.
— О, Зергос, я смотрю тренировки в вашей секции проходят весьма серьезно. Чаем напоишь? — голос Наставника был, как всегда, спокоен.
— Проходите, — только и смог вымолвить я. Усадив Варгота на кухне, я поставил чайник на плиту, после чего сел напротив. — Меня тут пятеро подонков убить хотели, менты помешали, но те обещали, что доведут дело до конца.
— Вот-те на! Непобедимому боксеру досталось на орехи! Ну и что думаешь делать? Завещание уже написал?
— Варгот, мне действительно не до смеха. Ума не приложу, что делать — и в милицию не пойдешь, они только издевались надо мной.
— Вот смотри, брат Зергос, у тебя возникла в принципе совершенно ничтожная проблема, которую любой из наших «братьев» решит сходу, а ты уже лежишь поверженный лапками кверху.
— Вы хотите сказать, что сможете с ними справиться? — робко спросил я.
— Я?! С этим никчемным быдлом? — кухню сотряс дикий хохот. — Брат, неужели ты мало видел? Неужели у тебя есть сомнения в том могуществе, которое дает сатана тем, кто верен ему? Посиди-ка минутку тихо.
Глаза Варгота закрылись, губы что-то беззвучно шептали. Вдруг по его телу пробежала судорога, глаза открылись, но они были совершенно безжизненны, а лицо превратилось в маску. Через несколько секунд лицо Наставника приняло обычное выражение, губы растянулись в ехидную усмешку:
— Ну что, Зергос, пойдем решать твою проблему, — он стремительно встал из-за стола и направился к двери, я бросился следом, спешно обулся, схватил куртку и выбежал на улицу. Варгот быстро шагал в сторону сквера у моего дома, я догнал его уже у самого входа. Практически сразу я заметил эту пятерку: громкий хохот сотрясал всю округу: они пили пиво, расположившись на двух скамейках, стоящих напротив друг друга.
— Я останусь здесь и помогу тебе, а ты иди, можешь сделать с ними все, что захочешь, и ничего не бойся, вперед! — подтолкнул меня в спину Варгот.
— Кого я вижу! — осклабился зэк, увидев меня, — Петушок сам к нам пришел.
Я обернулся. Наставник стоял у входа в сквер, глаза его были прикрыты, а губы что-то шептали.
— Ну иди смелее, — продолжал зэк с мерзкой ухмылкой на лице, — больно не буд… — он резко осекся, как только я посмотрел ему прямо в глаза. Несколько мгновений мы молча стояли друг напротив друга, пока я не ощутил прилив огромной внутренней силы, сопровождавшийся неописуемым наслаждением, ощущением полной власти и могущества: безраздельного, неограниченного и разрушительного.
— Ну говори, говори дальше, — тихо прошипел я. Зэк изменился в лице, губы его задрожали, ноги подкосились, и он рухнул на колени, на светлых брюках между ног стало расплываться темное пятно.
— Не надо, прошу не надо, — плаксиво залепетал он. Мои руки дрожали, а голова горела огнем.
— Что же ты замолчал, почему остановился? — я говорил каким-то чужим голосом, от которого у самого побежали мурашки по коже.
— Нет, прости меня, я не хотел, я не буду…
Дикий хохот помимо воли вырвался из меня:
— Прости, говоришь?! Это ты проси у Распятого! Я же буду карать! Карать! Карать! — мой голос перешел в крик. — Так вот, ублюдок, сейчас ты и твои дружки будете делать то, что я прикажу!
Один из парней бросился наутек. Взглядом я толкнул его в спину. Ноги парня оторвались от земли, он пролетел метра два и плашмя рухнул на асфальт, так и оставшись лежать неподвижно. Трое других, казалось, присохли к скамейке, смотря на меня полными ужаса глазами.
— Нет, нет, не надо, — в голос зарыдал зэк, начав облизывать мои ботинки. — Умоляю, не надо, умоляю!!!
Невозможно и передать все наслаждение от этого ощущения власти. Не помню, сколько времени это длилось — вся компания дружно исполняла любую мою команду, даже самую унизительную, в ужасе толкая друг друга. Вволю насладившись новыми ощущениями, я вернулся к Варготу.
— Я в тебе не ошибся, Зергос. Ты будешь великим последователем нашего господина! Тебе понравилось? — он широко улыбался.
— Это было невероятно! — подтвердил я. — Как я мог отказываться от ТАКОГО?! — моему восхищению не было предела, страстное возбуждение еще не покинуло меня. Выйдя на Большой проспект, мы расстались с Варготом, договорившись встретиться завтра в 19.00 у железнодорожных касс Витебского вокзала…
30 января 1998 года, Москва
Часы показывали 9.30 утра. По квартире распространялись аппетитные запахи, а с кухни доносилось характерное позвякивание посуды. Там вовсю орудовал Стас.
— Что я вижу, — искренне удивился я, протирая заспанные глаза. — Стас! Ты решил освоить кулинарное искусство!?
— Ну так не боги горшки обжигают! Между прочим, я уже в магазин сгонял, пока ваша светлость почивали!
