Александр Чернов - Я - Джек Потрошитель?
— Здравствуй, Дима!
Узнала. Непорядочно конечно обольщать неопытную девчонку, но что поделаешь…
— Вот что, Ларочка — промурлыкал я. — Мне с тобой повидаться нужно. Я тебя на улице жду… — Мой тон был многообещающим.
— Ты около АТС? — изумилась в моих руках трубка и поспешно сказала: — Погоди минутку. Я сейчас спущусь!
Проползли несколько томительных минут. Наконец из дверей выскочила невысокая худенькая девчонка подросток с кожей рук и ног цвета бледной поганки. Женские причиндалы едва намечались под ее рабочим цветным халатиком, но обещали еще чуть-чуть подрасти. На конопатом лице отроковицы в рамке каре из ржавых волос были написаны удивление, любопытство и восторг.
— Здравствуй! — Сделала она нечто похожее на книксен.
Я отклеился от стены.
— Еще раз привет!
Девчонка светилась от счастья.
— Зачем я тебе понадобилась?
— Вот что, Ларчик, — я по-братски обнял ее за плечи и потащил к двери. — Я в скверную историю вляпался. Ты мне должна помочь. Мне нужно сделать пару звонков из автозала.
Я собрался переступить порог, но Лариса вывернулась из родственных объятий и нерешительно сказала:
— Меня поругают, если я пропущу тебя наверх. — Наверное, девчонка ждала от меня объяснений в любви, а может даже предложения выйти замуж. Во всяком случае, выглядела она ужасно разочарованной.
— Кто?
— Станционный инженер.
— Да брось ты, Ларчик! Ничего не случится, если мы с тобой прослушаем один телефонный разговор и по номеру узнаем адрес абонента, — я все же поставил ногу на высокий порог АТС.
На лице Ларисы отразилось смятение.
— Меня с работы выгонят, — пропищала она жалобно.
Я пошутил:
— И нам с тобой нечем будет кормить наших бедных маленьких детей? Идем!
Лариса просто не знала, что делать.
— Я не могу, Дима! — взмолилась она.
— Ты хочешь, чтобы меня убили? — стал дурить я девчонке голову. — Учти, если меня пристрелят, виновата будешь ты. Тебя же потом всю жизнь совесть будет мучить.
Мои слова потрясли Ларису.
— Все это так серьезно? — пролепетала она.
— Ну конечно, ночной мотылек, — я вновь обнял девчонку за плечи. — Пойдем!
Наконец девушка сдалась.
— Ладно, — сказала она с тяжким вздохом. — Я пойду сторожиху отвлеку, а ты постарайся проскочить через холл незамеченным.
Девушка упорхнула, оставив открытой дверь, в ярко освещенный холл, середину которого занимал теннисный стол с рваной сеткой. Несколько мгновений спустя из ближней комнаты с зарешеченным окошком раздались голоса. Я быстро пересек освещенное пространство и затаился на лестничной площадке. Лариса появилась через пару минут. Выглядела она ужасно взволнованной и смущенной.
По крутой лестнице мы поднялись на четвертый этаж. Лариса пробежала пальцами по кнопкам кодового замка, раздался щелчок, дверь приоткрылась. На лестницу вырвался перестук реле, напоминавший работу армии машинисток.
— Проходи.
Коллектив здесь был сугубо женский: чистота, цветочки, горшочки, занавесочки; вдоль стены вернисаж детских рисунков, который оканчивался большим плакатом с девкой в каске и телогрейке с приветом от Кордена.
Большущий зал с высоченным потолком был заполнен лабиринтом трехметровых железных стенок, в которых что-то дзинькало, тренькало и стучало.
Лариса подвела меня к столу, забитому отвертками, кусачками, обрывками проводов и прочим инструментом и хламом. Встала по стойке "смирно".
Своего я добился, на АТС попал. Теперь девчонка сделает все так, как я пожелаю.
— Ну, Ларсон, — сказал я, обойдя девчонку и взмахнул рукой, будто держал в ней хлыст. Для начала выясни-ка фамилию и адрес абонента с номером телефона 69-96-69.
Номер перевертыш, который Таня записала на листке перекидного календаря, я помнил отлично. Пришла пора содрать с Семена Анатольевича покрывало таинственности.
Пожирая меня глазами, Лариса отчеканила:
— Список с номерами абонентов на третьем этаже в "Кроссе".
— Беги в "Кросс", — я развалился на стуле и еще ноги хотел положить на стол, да передумал.
Лариса вытянулась:
— Туда посторонним вход воспрещен. Мне не положено.
— Но мы же договорились, Ларсон! Ты мне помогаешь, — укорил я. Потом хлопнул Ларису по костлявому заду и скомандовал:
— Бе-е-гом!
Пока я курил, сидя за столом, Лариса метеором слетала на третий этаж и опять встала передо мной, моргая рыжими ресницами.
"Заставить ее подпрыгнуть, что ли?" — подумал я, но решил отложить этот опыт до следующего раза. Я отобрал у Ларисы клочок бумажки, развернул и прочел: "Рудаков Семен Анатольевич. Улица Грибоедова, дом 15, квартира 28". Сунул бумажку в карман и крутнулся на стуле.
— Теперь, дитя ночного города, подключись к аппарату этого самого Рудакова. Сможешь?
— Смогу. Но получится параллельный телефон, — робко возразила Лариса.
— Знаю. Действуй!
С телефоном в руках Лариса направилась вдоль ряда железных стенок, шагая, как оловянный солдатик, и исчезла в одном из проходов. — Готово! — высунула она голову.
— Оставь его там… и… и выключи эту чертову сигнализацию.
Лариса пропала. Действующая на нервы сигнализация наконец заглохла. Девчонка вновь возникла рядом со мной
Я взял со стола трубку телефона и покрутил диск. Добрую минуту в ухе раздавалось равномерное мяуканье вызова, потом щелкнуло, и женщина сказала:
— Алло?! — в трубке слышался отдаленный шум застолья и звуки музыки.
Я потребовал:
— Рудакова, пожалуйста.
— О-ой! — прогнусавили на том конце провода. — Это так срочно? У нас сегодня гости. Мой муж как раз тост говорит.
Моему тону мог бы позавидовать прокурор.
— Когда я сообщу вашему мужу новость, ему будет не до тостов в течение примерно пятнадцати ближайших лет.
Жене Рудакова вдруг резко перекрыли кислород.
— Что случилось? — сказала она придушенно.
— Рудакова, пожалуйста!
— Сеня! — заголосила трубка.
Женский голос сменился на мужской.
— Слушаю, — Рудаков был весел, он еще не знал, какой сюрприз я ему приготовил.
— Что ж вы, Семен Анатольевич, — послал я по проводу вместе с приветствием ухмылку, — назначаете девушке свидание, а сами не приходите… Вас там ждали…
У Семена Анатольевича изменился голос;
— Вы кто?
"Знает, что Таня мертва", — подумал я и сказал:
— Ваша совесть. Объясните-ка ей, как случилось, что после вашего телефонного звонка к Николаевой ей ночью перерезали горло. Вы убили Таню из-за документов, которые принадлежат ее отцу?
Попал, кажется, в точку — в трубке захлопнулась челюсть, раздался щелчок и короткие гудки.
При заключительных словах глаза Ларисы стали похожи на две буквы "О". Я подмигнул ей и улыбнулся:
— А теперь, Рыжик, бежим ко второму аппарату.
Мы кинулись в лабиринт перегородок, туда, где на квадратиках серого линолеума стоял подключенный к номеру Рудакова телефон, и сели возле него прямо на пол. Целых двадцать минут мы смотрели на пластмассовую коробку, как на предмет, с которым должно произойти чудо, но аппарат молчал с упорством пустого ящика, и когда я уже усомнился в его работоспособности, вдруг тихонько затренькал. По параллельному телефону Рудаков набирал чей-то номер.
В состоянии нервного возбуждения я схватился за трубку, но Лариса положила свою руку сверху.
— Ты чего? — я удивленно вскинул брови.
— Там могут услышать посторонний шум, — прошептала девчонка, потом быстро отвинтила у трубки крышку. На пол упал микрофон. — Теперь они не догадаются о том, что их подслушивают.
Я отодрал от телефона трубку. Ларису опять осенила какая-то мысль.
— Спички у тебя есть? — голос у нее оказался на удивление громким.
— Ты меня так заикой сделаешь, — я с раздражением похлопал по карманам и протянул ей зажигалку. — На, сходи покури.
Лариса зажигалку не взяла.
— Мне нужны спички. Я где-то в столе видела, — пробормотала она и опрометью бросилась из прохода.
Я вклинился в разговор в тот момент, когда Рудаков взволнованно спросил:
— …Что делать?
Фамильярный голос мужчины средних лет ему ответил:
— Успокойся… Ты можешь спокойно объяснить, что у тебя стряслось?
— Меня только что обвинили по телефону в убийстве Николаевой. — Чувствовалось, что Рудакову было уже не до застольных речей. В его словах сквозил ужас. — Он знает о документах Чернышева. Втянули вы меня в это дело, Константин Васильевич… — причитал Семен Анатольевич. — Что теперь будет…
Его прервали:
— Ты осел, Рудаков! Тебя могли спровоцировать телефонным звонком из милиции. Возможно, сейчас наш телефонный разговор записывают на пленку… Обсудим все завтра при личной встрече.