Марина Серова - Старые амазонки
— Итак, сударыни, у меня к вам вопрос. Зачем вы посылали все эти письма? — я вытащила из-под книги всю корреспонденцию.
— Танечка, что это? — все еще играла Светлана Васильевна.
— Вы были хорошей актрисой, я слышала, но сейчас мы не на сцене. Так что ответьте, пожалуйста.
— А почему мы должны отвечать на какой-то абсурд? — вставила Зоя Борисовна.
— Хорошо, я все передаю в милицию, и пусть с вами разговаривают там.
— У вас нет никаких доказательств, и вообще, мне ничего не понятно, — сражалась Зоя Борисовна.
— Мне тоже, — поддакивала ее подруга.
— И все-таки мне хочется знать, скольких вы уже облапошили?
Ответом мне было «недоуменное» молчание.
— Хорошо, я все расскажу сама. У вас была организация на научной основе. Мозговым центром была покойная Марья Николаевна. У нее же был и рабочий кабинет. После ее смерти вам надо было там хорошенько прибраться. Но я отвлеклась. Марья Николаевна все продумала и рассчитала, еще бы, она прекрасно изучила психологию людей. Зоя Борисовна была наводчицей. Она часто ходила по квартирам делать уколы. Она же «спец», и поэтому ее все звали. К тому же она делала уколы почти бесплатно. Зачем ей эти крохи! Вы начинали свой шантаж, прекрасно зная, что выполнить свои угрозы вы не в состоянии, но люди об этом не знали. Они несли вам свои денежки. Светлана Васильевна, а зачем вы сказали мне про этого мнимого Бориса Федоровича?
Но она только молча смотрела на меня.
— Не утруждайтесь, я сама отвечу. Завтра вы должны были получить десять тысяч баксов. Вы считали, что я полная идиотка и буду по всему городу разыскивать полковника из КГБ? Вы просто тянули время. А мне хватило полдня, чтобы выяснить, что такого человека не существует. А вы, Зоя Борисовна, зачем подсунули мне эти грибы? Это уже не шантаж, это убийство. Но вам не повезло.
— Вы бы не умерли, — прошептала вдруг она, — у вас было небольшое отравление.
— Ага, значит, хотелось денежек. Я понимаю. Проваляйся я в кровати три дня — и все было бы кончено. Тогда вы треснули меня по голове, вероятно, чтобы лучше думалось? А скорее всего, чтобы вообще не думалось.
— Вы ведьма, вы не человек.
— Конечно, по всем параметрам я уже давно должна быть на том свете и общаться не с вами, а с Марьей Николаевной. Но у меня хорошие друзья. А жажда денег вас погубила. Со Светой накладочка вышла. Квартира-то обставлена хорошо, но денег у них нет абсолютно. Мебель была выиграна совершенно случайно в «Русское лото».
— Знаете что, — вдруг встала Светлана Васильевна, наверное, вспомнила какую-то роль, — мы, пожалуй, пойдем. Вы рассказали нам хороший сценарий для спектакля. И мы оценили ваши ум и проницательность. Но это только слова.
— Да, мы пойдем, — встала и Зоя Борисовна. — Я всегда говорила, что с вами интересно общаться.
— Подождите, старушки-разбойницы. У вас есть еще одна очень большая .ошибка, не говоря уже об отпечатках пальцев, оставленных повсюду в той третьей комнате, в которой вы, конечно, никогда не были. Так вот, очень глупо держать все три .загранпаспорта вместе, пусть и в запертом столе, — я бросила документы на стол и положила сверху авиабилеты на остров Кипр. — Хорошо отдохнули?
— Ведьма! Почему я так слабо тебя стукнула? Но ты дашь нам спокойно дожить до конца дней! Мы строили эту страну, а вы ее только разрушаете. Мы достойны иметь то же, что и люди нашего возраста по всему свету! — Зоя Борисовна сама стала похожа на ведьму, выкрикивая эти слова.
Признаться, я немного отвлеклась, слегка обалдев от этого монолога, и не заметила, что Светлана Васильевна отходит в сторону.
— Давай! — вдруг закричала Зоя Борисовна. И ее подруга навалилась на меня сзади. Должна вам сказать, что с бабульками я еще не дралась. Очень это тяжело, надо заметить, учитывая еще и весовые категории. Но тут в руках Зои Борисовны мелькнул неизвестно откуда взявшийся шприц с какой-то мутной жидкостью.
— Потерпите, Танечка, сейчас вам будет хорошо.
И мне действительно стало легко. Но это потому, что меня освободили от «объятий» несостоявшейся актрисы.
— Спокойно, милиция, — доставая свое удостоверение, сказал Мишка. На Светлане Васильевне уже были наручники.
Аккуратно взяв шприц у медсестры, он небрежно заметил:
— Очень интересно. Тут уже и на покушение тянет, — и, обращаясь ко мне, добавил:
— Спасибо, Танечка, ты всегда мне подсовываешь неизвестно что.
— Что было, то и отдала.
— Я понимаю, но что мне с ними делать?
— Ой, Миш, это твои проблемы. Я ужасно устала. Похоже, твое лекарство не дотянет до вечера.
— Иди ложись. Я вызову машину, отвезем их в отделение.
— Мы требуем адвоката.
— Вот насмотрелись сериалов. Все грамотные стали. Будут вам адвокаты, не переживайте.
Отвезя бабулек в отделение, Мишка вернулся и ухаживал за мной, как за ребенком. По моей просьбе он оповестил моих подопечных о конце всех переживаний. И потом долго смеялся над реакцией Скомороховых, когда он сказал им, кто писал письма. Ольга Ивановна принесла мне гонорар, пообещав зайти, как только я поправлюсь.
А нормально мы поговорили с Мишкой только в субботу, когда я окончательно пришла в норму. Мы сидели в шикарном ресторане, пили прекрасное вино и слушали музыку. Было просто чудесно.
— Тань, а как же с убийством? Мне кажется, ты не собираешься больше заниматься этим делом.
— Твоя интуиция тебя не подвела. Я думаю, у тебя будет «висяк». Я даже попрошу тебя об этом. Все произошло случайно, зачем портить человеку жизнь.
— Так ты знаешь, кто это сделал?
— Конечно, но не скажу даже тебе. К тому же, по-моему, наша «общественность» наигралась уже. У подъездов опять тишина и спокойствие.
Мишка немного обиделся.
— Миш, это можно считать несчастным случаем, и перестань дуться. Я не скажу тебе именно потому, что ты работаешь в милиции. Все-таки ты — представитель закона. Кстати, заявление тебе написали, я попросила.
— Да, Валентина Ивановна вместе со Светой приходили. Девочка до сих пор какая-то напуганная.
Еще бы, она тоже могла бы оказаться по ту сторону.
— И что теперь будет с нашими «амазонками»?
— Понятия не имею. Возраст, знаешь ли. Я думаю, состоится все-таки суд, там и определят, что с ними делать. А я бы их в дом престарелых отправил. После Кипра им бы там как на Колыме показалось. Но меня никто не спрашивает по этому поводу. Слушай, я не очень следил за ходом твоего расследования, но, может, все-таки расскажешь, как ты их вычислила?
— Нет проблем, все просто.
— У тебя всегда все просто, — усмехнулся Мишка.
— Нет, надо признаться, я ужасно запуталась. Очень мешало это письмо.
Почерк странный, а в чем дело — понять не могу. Сначала тоже подумала на ребенка, но потом уж больно все складывалось серьезно. Во-первых, журналы в комнате Марьи Николаевны. Они ведь все были изрезаны. Первый раз я на них внимания особого не обратила, к тому же Васька меня очень сильно отвлек. Затем одежда — яркая, красивая. Здесь они такую не носят. Потом внучка еще говорила о том, что ее бабушка с книжки свои сбережения снимает и покупает мебель, ходит на концерты, да еще и на похороны осталось. Я так думаю, что своим промыслом они года два занимаются, только тогда они были более осторожны, а сейчас просто обнаглели.
А когда ко мне зашла Зоя Борисовна, она с интересом осматривала мою комнату. Она тогда еще заметила: "Молодежь безвкусно оформляет свое жилище.
Дорого, но без души". Она-то и была наводчицей, но об этом ты слышал, сидя в шкафу. Отсюда такой профессионализм в оценке квартир. Затем эта дезинформация об убийстве. Они тянули время. И если честно, я не поверила в случайность своего отравления.
— Признаться, я тоже.
— К тому же этот профессиональный удар по макушке. На следующее утро, между прочим, Зоя Борисовна очень мило поинтересовалась моей головой. Откуда же она могла об этом знать? Только в том случае, если она сама это и сделала.
Занервничала старушка, потеряла всякую осторожность, вот и выдала себя. К тому же отпечатки, ну и другие мелочи. Да, еще школа. Марья Николаевна работала там уборщицей, она-то и делала фотографии, а после ее смерти этот пост заняла Светлана Васильевна. Слушай, Мишка, хватит о делах! Пошли танцевать.
А потом он отвез меня домой, и я милостиво разрешила ему остаться до утра в моей комнате и даже рядом со мной.
Правда, от приглашения в лес мне пришлось отказаться, но я об этом ни чуточки не пожалела.
