Хуан Мадрид - Подарок фирмы
— Конечно, сеньора, — сказал я. Шанхай вытащил из недр своего пиджака пачку длинных «пэл-мэл» и с важным видом обратился к женщине: — Не желаете ли сигарету, сеньора?
— Отчего же… — Она решительно засунула длинную сигарету в рот, как будто болт ввернула. Потом прикрыла глаза, скривила рот и наклонила голову, ожидая, чтобы ей дали прикурить.
Выпустив дым, она умиротворенно изрекла:
— Уф, прекрасные сигареты… высший класс…
— Вам нравится?
— Очень.
— Возьмите себе всю пачку, я вам дарю.
Быстрым движением она схватила сигареты.
— Мне?
— Да, сеньора. Если вы, конечно, разрешите сделать вам этот маленький подарок.
— Надо же. Большое спасибо.
— Принесете нам пивка, сеньора?
— Холодненького, да?
— Если можно, сеньора, — сказал он.
— У меня есть в холодильнике. Сию минуту принесу.
О. ча принесла пиво, мы отпили прямо из бутылок, не прибегая к помощи стаканов. Женщина стала у стойки, зажав пальцами длинную сигарету, похожую в ее руках на бандерилью покойного братца.
— Неплохо бы давать Фаустино иногда пачку сигарет.
С ним следует поддерживать хорошие отношения, Шанхай. Пусть он будет на твоей стороне.
— Да, сеньор Тони, я уже думал об этом.
— Ты хорошо знаешь этот район, Шанхай, в курсе всех здешних дел. Много лет прожил в этих краях и изучил каждый уголок. Я хочу попросить тебя об одном одолжении.
— Одолжении?
— Вот именно, одолжении.
— К вашим услугам, сеньор Тони.
Я допил пиво и закурил свою сигарету. Усатый тип, поглощавший арахис, затянул низким голосом фламенко, отбивая ладонями такт. У него неплохо получалось. Голос был резкий, хриплый и надрывный.
— Мне нужно знать, где живет Хосе Тантало Соуса.
Шанхай подавился пивом. Длинное лицо исказил кашель.
— Извините.
Он вытер рот тонкими костлявыми пальцами.
— Что натворил Псих Соуса? — спросил он тихо.
— Это касается только меня.
— Шеф, этот человек ненормальный. Настоящий сумасшедший. — Горбун наклонился ко мне и заговорил еще тише. — Псих способен на что угодно, он очень опасен.
— Где он живет?
— Не знаю, шеф, честное слово, не знаю. — Он покачал головой. — Никто не знает. Псих все время разъезжает. Сегодня здесь, завтра там… Бог его знает.
— Он водит дружбу с Паулино Пардалем, владельцем конторы загородных перевозок. Говорят, их можно встретить в районе площади Дос-де-Майо.
Он кивнул.
— Я тоже слышал, шеф. Но о Психе я ничего не знаю, клянусь вам.
— Не клянись так часто. — Я вынул ручку и записал свой адрес и номер телефона на клочке бумаги. — Не клянись так часто, дурная привычка.
Потом протянул ему клочок бумаги, и он его спрятал в карман пиджака.
— Узнай, где живет Соуса, и сообщи мне. Если я не снимаю трубку, забеги ко мне домой. Это очень срочно.
Понял?
— Шеф…
— Шанхай, в твоем положении нужны друзья. Не будь идиотом.
Он посмотрел на меня своими хитренькими глазками, холодными, как крысиный помет.
— Я отошел от дел, шеф, возраст не тот, чтобы работать по-прежнему. Табачный киоск — вот все, что у меня осталось. Если Псих узнает, что я распустил язык, он способен меня убить. Вы его не знаете, шеф.
— Никто ничего не узнает. Но если тебе вздумается надуть меня, будет хуже. Тогда тебе придется торговать сигаретами в богадельне.
Исполнитель фламенко неожиданно оборвал пение.
Женщина ударила кулаком по столу и скрестила руки на груди.
— Хватит с меня пения, мать вашу! Вон отсюда! Я закрываю! Убирайтесь все!
Пьяные клиенты, похожие на братьев, все время что-то мрачно бормотавшие, встали и безропотно покинули бар.
Исполнитель фламенко, кажется, слишком перебрал, чтобы понять приказ с первого раза. У него были большие воспаленные глаза и доброе лицо с глубокими морщинами, как бы пересекавшими усы по диагонали.
Женщина снова повысила голос. Мы встали.
— Сколько с нас, сеньора? — спросил я.
Женщина посмотрела на горбуна.
— Мне было приятно угостить вас.
— Сеньора, я хочу заплатить, — сказал горбун.
— В другой раз, — ответила хозяйка бара. — Заходите еще, тогда и заплатите. Хорошо?
Певец медленно, с чувством собственного достоинства встал, пожелал всем спокойной ночи и размеренным шагом, не качаясь, вышел из бара.
— Можно помочь вам убрать стулья, сеньора?
— Буду очень благодарна, только не зовите меня сеньорой, мое имя Асун.
— Асун — красивое имя.
— А вас как зовут?
— Констансио Мелеро, к вашим услугам.
Я встал из-за стола и направился к выходу, предварительно сказав Шанхаю:
— Не забудь, о чем я тебя просил. Не вздумай забыть.
— Не беспокойтесь, шеф, — ответил он.
На улице дул легкий ветерок, жара спала. Я пошел вверх по улице до угла Писарро и Луны. На этот раз я решил обойти стороной клуб «Нью-Рапсодия», свернул на Гран-Вия и дошел до площади Кальяо.
В ушах у меня все еще звучал бархатистый смех Лолы.
27
На следующий день в десять часов вечера я отыскал Рикардо Конде по прозвищу Дартаньян в маленьком баре «Ступенька» в районе Лавапиес. Он был со своей собакой Румбо-Норте. В баре шел оживленный спор. Посетители внимательно слушали Дартаньяна.
Он, как и раньше, был худым, смуглым, тщательно выбритым. Тонкие седые усы и голубые глаза молодили его.
Впрочем, мошенники и шулеры почти всегда молодо выглядят.
— Не верите, — говорил Дартаньян, — давайте поспорим на что хотите. Я никого не обманываю. Этот пес — чудо, другого такого во всем мире нет.
Я устроился у стойки и попросил пива.
Дартаньян жестикулировал, клиенты и хозяин недоверчиво смотрели на собаку, растянувшуюся на полу и как будто спавшую.
— Я хотел бы увидеть это собственными глазами, — сказал хозяин, ставя передо мной бутылку и даже не глядя в мою сторону.
— В любой момент.
Хозяин налил белого вина «морилес» и протянул стакан Дартаньяну.
— А сейчас налейте еще один стакан чего угодно…
ром, виски, все равно, — сказал Дартаньян.
— "Вальдепеньяс" подойдет?
— Пожалуйста, любой алкоголь. — Дартаньян явно входил в роль. Сеньоры, пора делать ставки, — обратился он к присутствующим. — Минимум тысяча песет.
Какой-то мужчина с брюшком, в больших очках положил на стол зеленую купюру.
— Итак, — сказал он, — собака найдет оба стакана, выпьет «морилес» и не станет пить «вальдепеньяс». Правильно?
— Все верно, — подтвердил Дартаньян. — Стаканы будете прятать сами.
— А у вас есть деньги на случай проигрыша? — вмешался другой клиент, мужчина зрелого возраста в довольно грязном плаще. — Я бы хотел увидеть ваши деньги.
Рикардито Конде, он же Дартаньян, вытащил из кармана пачку денег. Клиенты с жадностью уставились на них.
Один я знал, что из всей пачки настоящими были только верхняя и нижняя купюры. Хозяин бара открыл ящик кассы, вынул бумажку в тысячу песет и положил ее рядом с первой.
— Вот моя ставка. Посмотрим, на что способен этот пес.
Клиент в плаще колебался. Он почесывал затылок, не зная, решиться ему или нет.
— Давай ставь, — подбадривал его другой. — Не волнуйся, я сам спрячу стаканы. Так что все будет в порядке.
— Ладно, — он положил купюру. — Ставлю тысячу.
Дартаньян повернулся ко мне, приглашая принять участие в споре. Какое-то мгновение он смотрел на меня, и в глазах его весело поблескивали озорные огоньки.
— Не желаете ли поставить, сеньор? — спросил он.
— К сожалению, у меня с собой только сто песет, — ответил я. — Какова минимальная ставка?
— Не годится, — возразил он и опять внимательно посмотрел на меня. Значит, у вас нет тысячи?
— Нет.
— Ладно, шутки в сторону, — заявил клиент в очках. — Я сам спрячу стаканы, а собака пусть их найдет, — он обратился к типу в плаще, — пусть выпьет «морилес» и не тронет другой стакан. Правильно я говорю?
— Все верно, — подтвердил Дартаньян.
Очкастый снял пиджак и накрыл им голову РумбоНорте. Пес даже не шевельнулся.
— Так будет надежнее.
Он взял оба стакана и вышел из бара, но вскоре вернулся и снял пиджак с головы собаки. Лицо его сияло.
— Попробуй теперь найди, дружок.
— Не дадите ли мне еще "морилеса"? — обратился Дартаньян к хозяину. Он взял протянутую ему рюмку под внимательными взглядами присутствующих. Потом понюхал ее, отпил глоток, наклонился и поставил рюмку перед собакой.
Румбо-Норте поднял уши и медленно встал. В нем было килограммов восемьдесят весу, он был такой огромный, что казался помесью собаки и лошади. Потом пес зевнул и посмотрел на хозяина человеческими глазами.
Дартаньян поднес ему рюмку, тот высунул большой белесый язык и вмиг вылакал ее содержимое.
