Марина Крамер - Алекс, или Девушки любят негодяев
Айван услышал звук захлопнутой крышки мобильного телефона, потом скрип кровати и рыдания. «Значит, отказал», — понял он и, вздохнув, пошел вниз, к телевизору.
* * *Алекс с трудом дотянулся до тумбочки и положил мобильный. Грудь болела невыносимо, да и плечо, простреленное совсем недавно, тоже напоминало о себе. А тут еще Марго со своей истерикой. Снова нужно врать и выкручиваться, придумывать что-то. Фраза про больницу вырвалась случайно, он не собирался говорить этого, но не сдержался. И Мэри… Да, вот это, пожалуй, самое кошмарное — вопросы о Мэри, когда он знает, что она мертва, а перед Марго приходится разыгрывать фарс с женитьбой. Почему, зачем он тогда сказал это? Надо было все-таки правду — ну, порыдала бы и успокоилась, что ей в этой чертовой Мэри? Не близкая родня, в конце концов. Но что-то, меж тем, сдерживало Алекса, не давало ему расслабиться и вывалить Марго информацию о смерти подруги. Возможно, это было как бы по инерции — желание уберечь ее от негативных эмоций, от слез, от душевной боли. А возможно, он и сам еще не до конца верил в то, что Мэри больше нет.
Просьба Марго о поездке в Россию рассердила его. Он ведь ясно дал понять — там опасно, люди Кавалерьянца не успокоятся, пока не уберут Марго с дороги. Да и сам Костя — «код красный» на языке профессиональных телохранителей. Он совсем не так прост и не так открыт, каким пытается казаться. И этот его финт с подставной Мэри тоже неспроста, и он, Алекс, до сих пор не смог понять, в чем идея. А потому Марго лучше вообще пока не соваться в Россию. Да, понятно — отец болен. Но даже это не может стать причиной, по которой Алекс мог бы потерять Марго.
* * *Жизнь Мэри превратилась в одно сплошное ожидание. Костя обмолвился о поездке в Швейцарию и, кажется, забыл об этом. Мэри же, продумав план бегства до мелочей, теперь затаилась и ждала того дня, когда сможет начать реализовывать его. Однако муж молчал. Он занимался своими делами, каждое утро уезжал в офис, возвращался ближе к ночи и почти сразу тащил Мэри в спальню. Близость с ним казалась каторгой — уже давно Мэри не испытывала ничего, кроме отвращения и ненависти. Когда все заканчивалось, она опрометью неслась в душ и стояла под водой, с остервенением сдирая с себя кожу жесткой губкой. В такие моменты она позволяла себе расслабиться и поплакать, вспоминая многочисленные отказы Алексу. Сейчас Мэри жалела об этом как о самой жестокой ошибке в жизни. Только раз он, разозлившись, взял ее почти силой, один-единственный раз, — и это было намного нежнее и наполнено каким-то только им двоим понятным смыслом, чем то, что происходило по ночам между ней и мужем.
Однажды Костя, скучая вечером, достал колоду карт, и у Мэри вдруг мелькнула мысль. Она довольно неплохо научилась шулерскому искусству, живя с Костей, но никогда не пробовала играть с ним даже на банальный щелчок по лбу. Еще Артур, покойный брат Кости, предупреждал ее, что для него игра — не шутка, не забава, а бизнес, дело, которому он отдается слепо и в котором не знает пощады. Но сегодня Мэри решилась.
— Ты не хочешь сыграть со мной?
Костя от удивления слегка приоткрыл рот, но быстро взял себя в руки и прищурился:
— Женщине не место за карточным столом.
— Костя… я не прошусь за стол. Я просто прошу тебя сыграть со мной один раз.
— Я не пойму — ты чего хочешь?
— Игры, — улыбнулась Мэри.
— Игры?! — Костя рассвирепел окончательно. — Хорошо. Получишь. Но имей в виду — Костя Кавалерьянц на интерес не играет. Я хочу реальную ставку.
— Деньги?
Он расхохотался:
— Деньги? Ты? Мне?
— А что? — вполне серьезно спросила Мэри. — У меня осталось кое-что.
— Ну ты и дура, Мария… Мне не нужны твои деньги. Мы сделаем вот что. Если вдруг по какой-то нелепой случайности ты выиграешь, то… — Он на секунду задумался, и Мэри тут же вклинилась с предложением:
— То мы с тобой полетим в Швейцарию на следующей неделе.
Костя удивленно посмотрел на нее — оказалось, он уже забыл о своем обещании. Но в словах и в просьбе Мэри он не обнаружил подвоха, а потому легко согласился:
— Хорошо. А уж если выиграю я… — Его глаза засветились от предвкушения. — Ты будешь исполнять любую мою прихоть. И не спорь! — Он приложил палец к ее губам, и Мэри сдержала рвавшийся из груди возглас «нет!».
Ей не оставалось ничего, как напрячь память и вспомнить все приемы, которым она вольно или невольно научилась у Кости и Артура. Потому что фраза «все мои прихоти» не несла в себе ничего приятного. Косте ничего не стоило выдумать что-нибудь этакое, а карточный долг для него всегда был делом чести.
Костя достал из сейфа другую колоду карт, однако Мэри покачала головой:
— Так не пойдет. Ты уже сразу настроился обмануть меня? Не забывай, что я все-таки твоя жена.
Костя рассмеялся и небрежно бросил крапленую колоду на стол:
— Сдаюсь! Сила привычки, дорогая, сила привычки.
Для непосвященного эта колода ничем не отличалась от обычной, была упакована и нетронута с виду. Однако Мэри, прожившая с этим человеком несколько лет, отлично знала — упаковка была вскрыта, и на карты нанесена специальная маркировка — крап.
— У нас в доме что — ни единой «чистой» колоды? — насмешливо поинтересовалась Мэри, прикуривая очередную сигарету.
Лицо Кости стало растерянным — действительно, он по инерции уже метил все колоды, что покупались «для работы». Мэри насладилась этим зрелищем еще пару минут и посоветовала:
— Ну, отправь своего любимчика Гошу куда-нибудь.
Муж подозрительно посмотрел на нее:
— Не пойму я тебя, Маша. То смотришь зверем — того и гляди, в горло зубами вцепишься, а то сама общения ищешь. Задумала что-то?
— Глупости, — невинно похлопала ресницами Мэри и выпустила колечко дыма, проводив его долгим взглядом. — Вечно ты недоволен.
Костя немного расслабился и улыбнулся:
— Да, ты права. Постоянно какая-то ерунда в голову лезет, прямо спать иной раз не могу.
«А это, сволочь, к тебе являются те, с кем ты расправился за свою жизнь. И мало, кстати — надо, чтобы еще просыпался в холодном поту и с диким ревом», — зло подумала Мэри, не переставая, однако, улыбаться.
Костя позвонил Гоше и отправил его в супермаркет, а сам налил коньяк в две широкие рюмки и протянул одну Мэри:
— Выпить с тобой хочу за то, чтобы у нас все наладилось. За семью, за будущих детей.
С огромным трудом Мэри удалось не расхохотаться и не заявить, что она лучше нырнет с вышки в пустой бассейн и сломает шею, чем станет рожать детей от человека, которого глубоко презирает и ненавидит. Она и так чувствовала себя уличной путанкой, вынужденной спать с отвратительным клиентом.
Она залпом опрокинула коньяк, поморщилась, передернула плечами. Мозг лихорадочно искал подходящий к случаю фокус, которым в немалом количестве обучил ее на досуге скучавший Артур. Разумеется, Костя не знал об этом, а плюс к тому — Мэри уже обезопасила себя от мошенничества с его стороны, заявив, что он должен быть хоть немного снисходителен к ней — все-таки женщина, жена, да и игра скорее на интерес. Как уважающий себя мужчина, Костя не мог в этой ситуации вести себя иначе. Так что у Мэри, при должной ловкости пальцев, вполне был шанс…
Когда Гоша привез новую колоду, Мэри, дождавшись, пока охранник выйдет, решительно приказала:
— Раздевайся!
— Что? — не сразу понял Костя, куривший у окна, и едва не выронил сигарету.
— Раздевайся, говорю. Я прекрасно знаю, что у тебя любая одежда превращена в «рабочую», в том числе и домашний халат. И в рукаве у тебя «мешок» — сто процентов.
Костя расхохотался, откинув назад голову, и Мэри вдруг поймала себя на том, что вот сейчас бы отлично по горлу бритвой — вжик…
— А ты у меня совсем не дура, дорогая, — отсмеявшись, констатировал Костя и начал развязывать витой шнур, служивший халату поясом. — И ведь права абсолютно — вот он, «мешок»-то. — Он вывернул левый рукав и продемонстрировал Мэри пришитый к внутренней стороне кармашек, в который в случае необходимости можно было сбросить лишние карты, либо заранее заложить туда колоду.
Бросив халат на диван, Костя пошел к столику, однако Мэри была другого мнения:
— Стоп. А остальное?
— Ты что же — догола меня решила раздеть? — изумился он, и Мэри не удержалась:
— А тебе есть чего стесняться?
Этого Костя, обладавший хорошей фигурой и весьма внушительным мужским достоинством, перенести не мог. С каким-то утробным рыком он сорвал плавки и повернулся к жене, невозмутимо курившей в своем кресле:
— Так устраивает?!
— Вполне, — заверила она, придвигая к себе пепельницу и укрепляя сигарету в углублении. — Так что, играем в «очко» — один раз?
— Зря я высказался по поводу твоего ума, Маша, — презрительно процедил Костя. — Была бы умнее — не стала бы в «очко», хоть в «дурака» попросила бы.
