Харлан Кобен - Один неверный шаг
Как только Майрон подумал об этом, в противоположном конце комнаты распахнулась дверь, стилизованная под стеклянную створку огромного книжного шкафа. Майрон подумал, что из этого своеобразного книжного шкафа должны появиться как минимум Брюс Уэйн и Дик Грейсон с громким криком: «А где же Альфред?» — но это оказались всего-навсего Артур Брэдфорд и его младший брат Чанс. Артур, очень высокий, возможно, шесть и шесть, отличался худобой и слегка сутулился, как это свойственно людям за пятьдесят. Чанс был ростом около шести футов. Волнистые каштановые волосы и красивое, какое-то мальчишеское лицо не позволяли точно определить его возраст, хотя Майрон точно знал из газет, что ему сорок девять и он всего на три года младше Артура.
Изображая идеального политика, Артур с фальшивой светской улыбкой устремился к гостям, на ходу протягивая к ним руки. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он то ли готовится к рукопожатию, то ли собирается схватить одного из гостей за шиворот.
— Уиндзор! — вскричал Артур Брэдфорд, заключая руку Уина в ладони и стискивая с такой силой, будто боялся, что он улетит. — Как я рад видеть вас снова!
Чанс в это время поздоровался с Майроном, осторожно и чуть брезгливо пожав ему два пальца, как это бывает на двойном свидании, когда ты убеждаешься, что несимпатичная девушка досталась именно тебе.
Уин одарил Артура самой ослепительной улыбкой из своего арсенала.
— Вы знакомы с Майроном Болитаром?
После этих слов братья, сделав хорошо отработанные па, поменяли партнеров по рукопожатию с ловкостью опытных площадных танцоров. Пожимать руку Артуру Брэдфорду было все равно что стискивать в ладони старую, лишенную смазки бейсбольную перчатку. Оказавшись с кандидатом в губернаторы на расстоянии пары дюймов, Майрон заметил, что Артур Брэдфорд при всей своей худобе широк в кости, с грубыми чертами красного лица. За хорошими манерами, маникюром, дизайнерской прической и дорогим костюмом проглядывал все тот же парнишка с фермы.
— Лично мы никогда не встречались, — с широкой улыбкой произнес Артур. — Но все в Ливингстоне и даже, пожалуй, в Нью-Джерси знают Майрона Болитара.
Майрон изобразил такую же широкую фальшивую улыбку, но посмотреть Артуру в глаза почему-то не отважился.
— Я следил за вашей игрой с тех пор, как вы учились в школе высшей ступени, — с театральным пафосом продолжил Брэдфорд. — И всегда был вашим большим поклонником.
Майрон кивнул, точно зная, что Брэдфорд ни разу в жизни не переступал порога спортивного зала Ливингстонской гимназии. Вот до какой степени бывают иногда растяжимы слова политика.
— Присаживайтесь, джентльмены.
Гости и хозяева опустились на мягкие кожаные сиденья. Потом Артур Брэдфорд предложил выпить кофе. От кофе никто не отказался. В следующую минуту в комнату вошла женщина латиноамериканского происхождения. Артур посмотрел на нее и сказал:
— Cafе́, por favor.
Еще один лингвист выискался, подумал Майрон.
Уин и Майрон сидели на диване, братья Брэдфорды расположились напротив в аналогичных по стилю кожаных креслах из библиотечного гарнитура. В зал ввезли сервировочный столик, не уступавший размерами иной малолитражке. Кофе был разлит по чашкам, и в него добавили молока и сахара. Потом Артур Брэдфорд, кандидат в губернаторы, лично передал кофейные чашки Майрону и Уину. Вот какой человек. Правильный парень. Истинный слуга народа.
Все откинулись на спинки диванов и кресел. Служанка испарилась. Майрон поднес чашку к губам. Проблема с его пристрастием к кофе заключалась в том, что он пил только кофе, приготовленный в кофе-барах — убойный состав с избытком кофеина, именовавшийся среди почитателей «гурманом». Поэтому все виды кофе домашнего приготовления казались ему или слишком слабыми или недостаточно резкими и напоминали пресную тепловатую жидкость из дешевых заведений общепита. Интересно, что об этом рассуждал человек, который месяц назад не смог бы определить разницу между хорошо выдержанным «Мерло» и только что собранными и растолченными в порошок ступкой зернами сорта «Манишевич». Но как бы то ни было, когда Майрон сделал глоток из чашки Брэдфорда, он понял, что богатые знают какое-то волшебное слово, позволяющее им достигать идеала даже в варке кофе. Ибо это была амброзия.
Артур Брэдфорд поставил свою чашку из веджвудского фарфора на стол, наклонился вперед и с легким хлопком свел руки вместе.
— Позвольте для начала сказать, что я очень рад видеть в этом доме вас обоих. Ваша поддержка очень много для меня значит.
Брэдфорд посмотрел на Уина, сидевшего с совершенно непроницаемым, спокойным и внимательным лицом.
— Насколько я понимаю, «Лок-Хорн секьюритиз» хотят расширить свой офис во Флорэм-парке и открыть новый в Бергене, — продолжал развивать свою мысль Брэдфорд. — И если я могу оказать в этом смысле какую-то помощь, прошу вас, Уиндзор, обязательно дайте мне об этом знать.
Уин неопределенно кивнул.
— Кроме того, если Лок-Хорны вдруг захотят подписаться на какие-нибудь перспективные государственные облигации, то я снова к вашим услугам.
К этому времени Артур уже начал впадать в раж и сидел на кожаном сиденье своего кресла с таким видом, словно ожидал, когда ему почешут за ухом. Посмотрев на хозяина дома, Уин снова вместо ответа ограничился неопределенным кивком. Молодчина Уин! Заставил Брэдфорда приоткрыть свои планы, особенно по части взяток, а сам так ничего и не сказал. Более того, молчаливыми кивками и полным отсутствием видимого энтузиазма заморозил в начальной стадии приготовленную для такого случая речь. По-видимому, Брэдфорд тоже почувствовал нечто подобное, поскольку, откашлявшись, переключил внимание на Майрона.
— Насколько я знаю, вы являетесь владельцем небольшой компании, занимающейся представительской деятельностью в сфере спорта и продвижением молодых спортсменов?
Майрон попытался имитировать кивок Уина, но не сумел. Сторонний наблюдатель наверняка бы отметил, что он кивнул слишком активно и даже с охотой. Ему явно не хватало тонкости и легкой небрежности Уина. Видимо, у него что-то не так с генами.
— Если я в состоянии что-нибудь для вас сделать, говорите, не стесняйтесь.
— Можно мне поспать в спальне Линкольна? — спросил Майрон.
Братья на мгновение замерли, словно обратившись в статуи, затем посмотрели друг на друга и расхохотались. Смех у них, надо сказать, был такой же ненатуральный, как волосы у телепроповедника. Уин искоса посмотрел на Майрона. Его взгляд говорил: действуй, развивай ситуацию в нужном русле.
— Признаться, мистер Брэдфорд…
Продолжая неестественно посмеиваться, тот протянул руку размером с библиотечный том и сказал:
— Прошу вас, Майрон, зовите меня Артур!
— Хорошо, Артур. Итак, вы можете кое-что для нас сделать.
Смех Артура и Чанса постепенно редуцировался до хихиканья, после чего его как ножом отрезало — будто в комнате выключили радио, — а на лицах братьев застыло несколько напряженное выражение. Настало время игры. Они должны были создать у гостей впечатление, что проблема Майрона будет самым внимательным образом выслушана и принята близко к сердцу.
— Вы помните Аниту Слотер? — спросил Майрон.
Братья были профессиональными политиками, видали разные виды и много чего на своем веку слышали, но после слов Майрона чуть не синхронно вздрогнули, как будто их одновременно ткнули стволами пистолетов в солнечное сплетение. Впрочем, надо отдать им должное, оправились они довольно быстро, разом придав лицам глубокомысленное выражение, свидетельствовавшее, что они и в самом деле пытаются вспомнить, кто эта особа. Однако у Майрона и Уина не осталось ни малейших сомнений в том, что Аниту Слотер они помнят и знают; возможно, даже слишком хорошо.
— Что-то никак не могу припомнить женщину с таким именем, — сказал наконец Артур, изображая лицом мучительный процесс, связанный с попытками воскресить в памяти названное Майроном имя. Судя по тому, как Артур хмурил брови, надувал щеки и закатывал к потолку глаза, сторонний наблюдатель мог бы решить, что его мучения ничуть не слабее мук роженицы. — А ты, Чанс?
— Да, кажется я слышал это имя… — задумчиво протянул Чанс, — но… — Он развел руками и сокрушенно покачал головой.
«Да, кажется я слышал это имя». Воистину, слушать политиков одно удовольствие.
— Анита Слотер работала здесь, — сказал Майрон. — Двадцать лет назад. — Горничной или служанкой. Короче, входила в состав обслуживающего персонала этого дома.
После этих слов лица братьев вновь приняли глубокомысленное выражение. Роден, окажись он здесь, не пожалел бы ради этих парней лучшей бронзы. Чанс перевел взгляд на брата, пытаясь понять, какая линия поведения будет им выбрана, чтобы присоединиться к ней. Артур Брэдфорд пребывал в позе «мыслителя» еще несколько секунд, после чего неожиданно громко щелкнул пальцами.
