Екатерина Островская - Мотылек атакующий
Мышкин в очередной раз закурил.
– Думаете, что в Москве кто-нибудь поверит вам? – спросила Маша.
Следователь задумался. Похоже было, он совсем не был уверен в этом. Потом посмотрел в окно, за которым несколько подвыпивших граждан выясняли отношения, толкаясь, вопя друг на друга, но не решаясь начать драку.
– Но если ничего не делать, будет еще хуже, – вздохнул Мышкин. – Может, догадаются проверку прислать. Ведь этот гад позволяет уходить от ответа преступникам! Случай с вашей подругой – далеко не единственный. Пробуду в Москве сколько надо, лишь бы передать документы и рассказать все с подробностями. Фактов нарушений, совершенных Порываевым, более чем достаточно.
Летом школа опустела, в зале можно было находиться с утра до вечера, но на занятия к Бармину почти никто не приходил. Ведь у него учились в основном женщины и дети, которые летом отдыхали на дачах. Появлялись только те, кто остался дома, но тоже достаточно редко. Одна Маша не изменяла своему режиму. Как и раньше, шла в зал и заставала там Бармина и пару учеников.
Но в тот день никого из учеников в зале не было. Когда Маша вошла, Андрей сидел на низкой гимнастической скамье и смотрел на сверкающее за стеклянной стеной солнце.
– Не могу привыкнуть к пустому залу, – сказал Бармин. – Дома тоже пусто, но так уж сложилось. А когда здесь никого, весь день пустым кажется, словно он лишний и не нужный моей жизни.
– А я привыкла быть одна, – сказала Маша.
– К этому нельзя привыкнуть.
– А семья у тебя была? – спросила она.
– Жена и дочь, – кивнул тренер. – Меня перевели на Кавказ, они поехали со мной. Мы получили квартиру в Дагестане. Семья была там. Я собирался к ним приехать, но за два дня до моего прибытия дом взорвали. Погибли семьдесят семей военнослужащих. Мои девочки тоже. Дочка совсем маленькая была. Обидно, что потом тех террористов не я брал.
– А у меня сын погиб, сбитый автомобилем одного подонка, которого прокурор Порываев и судья Солодкин освободили от наказания.
– Будем надеяться…
Бармин посмотрел на Машу и не договорил.
– Я теперь в «Колизее» буду выступать, – призналась она. – Один бой уже провела. Проблем особых не было.
Андрей Иванович прищурился и посмотрел на Машу внимательно.
– Очень скоро соперницы изучат твою манеру боя, и тогда тяжело придется. У них наверняка масса побольше, а следовательно, есть преимущество в борьбе лежа. Давайте-ка поработаем сейчас над этим. И я еще покажу, как блокировать удары, когда соперница сядет на тебя сверху.
Днем в субботу позвонил Олег Валентинович и сообщил, что вечером Маше предстоит выйти против Веры Кувалды.
– Я готова, – ответила Маша. – А сколько еще боев будет?
– Женских всего три, твой бой последний. А так, сегодня мужики будут метелить друг друга. Я хотел тебя против Мальвины поставить, но хозяин переиграл, сказал, что надо новенькую против Кувалды выпустить, чтобы проверить ее, то есть твои, возможности. Ты как вообще?
– Нормально, – сказала Маша, – пусть будет Кувалда.
– Ты уж постарайся, – попросил Олег Валентинович, – хозяин лично приедет на тебя посмотреть.
Вера Кувалда и в самом деле казалась серьезным противником. Ей было далеко за тридцать, но на тренировках она, надев боксерские перчатки, молотила по мешку без устали. Маша на нее (как, собственно, и на других) поглядывала и запоминала. Правой прямой удар в голову, левой в печень, хук справа и на отходе удар левой ногой в живот… Левый боковой, апперкот правой, левой в печень и на отходе удар ногой в живот… Если Кувалда проваливала атаку, она тут же сближалась, двумя руками хватала противницу за затылок и тащила на себя и вниз, чтобы самой в прыжке ударить коленом в подбородок…
Значит, Кущенко лично распорядился поставить новенькую против Веры. Вероятно, ему рассказали, что Мотылек не так плоха, как можно подумать.
Маша вошла в раздевалку и увидела Аню Врубель, которой тоже предстояло драться. Та скользнула по ней равнодушным взглядом и едва кивнула. Тут же сидела Надя Мясорубка, которая махнула Маше рукой. Рядом с ней полная женщина с голубыми волосами разглядывала свое лицо в карманное зеркальце.
– Блин, – поморщилась Мальвина, словно не заметив вошедшую Машу, – у меня, кажись, простуда на губе вскочила. Вот как теперь драться? Слышь, Гонирубель, если ты мне по губам бить будешь, то я не знаю, что с тобой сделаю. Порву на фиг!
Аня промолчала, и только после этого Мальвина повернулась к Маше.
– Ты, что ли, Ночная Бабочка будешь? Ну-ну…
Она пристально рассматривала новенькую, и Маша не спешила переодеваться. Наконец Мальвина потеряла к ней интерес и снова уткнулась в свое зеркальце. Но молчать она не могла, начала рассказывать, обращаясь неизвестно к кому.
– Позавчера зашла в «Асторию» просто посидеть, кофейку попить. Гляжу: два парня коньячок сосут. Оба уставились на меня. Один на артиста Домогарова похож. Короче, сняла я его, домой к себе притащила. Утром еле выставила, на ногах не стоял, не говоря уж о прочем. Вот и думаю: «Что за мужики, блин, пошли? Надо было обоих брать». Второй ведь тоже на меня зависал. На этого, как его, похож…
В раздевалку заглянул Коля.
– Голых нет? – спросил он. И расстроился: – Очень жаль.
Подошел к Маше.
– Рано пришла. У тебя бой не раньше десяти, а то и в одиннадцать, сейчас еще и семи нет. Смотри не перегори.
– Постараюсь, – пообещала Маша.
Коля посмотрел по сторонам.
– Кого-то не хватает, – удивился он. И стал считать. – Вас должно быть шесть штук. Здесь четыре. В тренировочном зале Бегемот и Дровосек. А где… Ну, да, как раз шесть и получается.
Он снова уставился на Машу, словно размышляя, говорить ли ей самое главное.
– Ты это, – произнес наконец, – чего расселась-то? Тебя ждут. Меня хозяин за тобой послал.
Он усмехнулся и обратился почему-то к Наде Мясорубке:
– Я тут, понимаешь, за ней сломя голову бегу, а она сидит себе преспокойненько.
Маша вошла в ложу и увидела сидящих у стола троих мужчин. Кущенко она узнала сразу, хотя тот и сидел к ней вполоборота.
– Все условия мы обсудили, – говорил он в этот момент. – Я даже пообещал уступить право трансляции боя по кабельным сетям. Мне-то пока не сунуться никуда, а бабки они предложили неплохие. Теперь дело за малым – найти…
Коля замер, ожидая, когда хозяин заметит вошедших.
– А лохануться, сами понимаете, никак нельзя, – продолжал владелец «Колизея».
Собеседники Кущенко уставились на Машу. Алексей Филиппович заметил, что внимание их отвлечено, и обернулся.
– Вот, – подал голос Коля, – тот самый Мотылек.
Кущенко замер – он не ожидал увидеть такую худенькую девушку. Посмотрел на Машины ноги, потом поднял голову. Глаза его заблестели.
– Что-то мне не верится, – усомнился он и обернулся к собеседникам, проверяя их реакцию. – Мне тут понарассказали такого! Мол, девушка способная появилась, Мясорубку придушила, Гонирубель сразу завалила… Я уж думал, такая будет! А тут, гляжу, Барби самая настоящая.
– Конкретная Барби, – согласился с ним один из собеседников.
А другой молча достал из кармана портсигар, открыл, посмотрел на него, захлопнул и снова убрал в карман пиджака.
– Как тебя зовут? – спросил Кущенко, продолжая поедать Машу глазами.
– Да какая разница, – пожала плечами та.
– А ты че хамишь? – встрепенулся мужчина, который доставал портсигар. – Ты с уважаемыми людьми общаешься, и если тебя спрашивают, надо отвечать.
– Все нормально, – успокоил его Кущенко и улыбнулся Маше. – Мне нравятся такие вот, независимые. Короче, я сегодня посмотрю, на что ты способна. И если тебя не уроют, придешь сюда, мы продолжим разговор.
Алексей Филиппович перевел взгляд на Колю.
– С кем она дерется сегодня?
– С Кувалдой, – услужливо подсказал Коля.
Кущенко кивнул, будто бы не он лично составлял пару. Обернулся к своим приятелям и спросил:
– Ну, что, ставим сегодня на Мотылька?
– Не, – покачал головой владелец портсигара, – я на Кувалду пятерку поставлю. Много не выиграю – штуку, не больше, но все-таки. А на этой легко просадить можно.
Кущенко кивнул, и Коля ухватил Машу под локоть.
– Пойдем!
Маша вышла из ложи. Последними до нее донеслись слова Кущенко – мол, сегодня в клуб обещал заглянуть Порываев.
Рядом шел Коля и что-то говорил, но Маша не слышала его. Она вообще не понимала, что происходит вокруг.
– И будь поосторожнее, – долетел до слуха голос Коли. – У нее колотуха не дай боже! Если бросишь ее, то не спеши сверху прыгать – Верка и снизу заехать может. Ты слышишь меня?
Маша кивнула. Хотела ответить, но не смогла открыть рта – так сильно стиснула зубы. Ей пришлось разговаривать с Кущенко и смотреть на него! А хотелось подбежать, в прыжке ногой опрокинуть, а потом добить…
Бойцовский вечер открыли два поединка боксеров. Сначала четыре раунда отпрыгали легковесы. Потом вышли оплывшие жирком тяжеловесы, но их бой длился недолго: во втором раунде один из соперников пропустил сильный удар, его качнуло. Рефери не мог не заметить этого, но не остановил бой. После чего последовала еще пара ударов, и несчастный парень оказался в глубоком нокауте.
