Джон Макдональд - Оранжевый для савана
— Можно было бы сделать это прямо сейчас, — сказала она. — Или, может, кто другой сделает. Это единственный для меня способ перестать приходить сюда. Ха! У него и моего папы всего три месяца разница в возрасте. Но Уаксвеллов не убивают. Здесь с ними поступают иначе.
Бу Уаксвелл зарычал и медленно перевел себя в сидячее положение, опустив голову между коленями и аккуратно придерживая затылок ладонями. Он поглядывал сквозь ресницы, которые я не заметил раньше, черные, густые и по-девичьи длинные.
— Я ухожу. Ты меня слышишь? — сказала девушка.
— Значит, уходи, Синди.
Она поглядела на него, пожала плечами и направилась обратно к своей сумке и свитеру. На полпути она остановилась и крикнула мне.
— Мистер, он будет все время думать, как бы врезать вам в тот момент, когда вы меньше всего ожидаете.
— Не собираюсь я этого парня обрабатывать. Ступай домой, девочка, — сказал он.
Обхватил колени, Бу прислонился к борту. Покачав головой, он сунул палец в ухо.
— Я из-за тебя оглох на эту сторону, словно водопад внутри. И голос хрипит. Дзюдо, что ли?
— Курс заочного обучения в Обезьяньем питомнике, Бу.
Синди со скрипом открыла дверь гаража и выкатила красно-белый мотороллер «Веспа». Положила на руль, убрала сумку и свитер в ящик, на багажнике, вытащила белый шарф и тщательно замотала волосы. В нашу сторону она даже не поглядела. Сняла белые туфли и убрала их в одно из отделений. Потом нажала на стартер, подняла руль с земли, задрала юбку до середины, обнажив толстые белые ноги, оттолкнулась и скользнула на сидение, слегка приподнявшись. Покачиваясь, она постепенно установила равновесие, мотороллер чихнул, и девица укатила по залитой солнечным светом дороге. Дым повисел немного в воздухе и растаял.
— Молода она для тебя немного, разве не так?
— Да нет, уже подросла и созрела. Я ей одолжил бабки на этот мотороллер. Синди моя соседочка на этот год. Живет тут рядом, в конце Марко Велладж. Стоит заскочить в эту старую дыру и дать длинный автомобильный гудок, потом короткий, потом опять длинный. И вернуться в этот дом. Усядусь в кресло, и уже слышу, мотороллер жужжит там в ночи, как трутень. Она сколько раз мне говорила, что в жизни больше не придет, но каждый раз вся в мыле и пене появляется, словно всю дорогу бежала, а не ехала.
— А почему ее родители не остановят?
Он заговорщицки усмехнулся и подмигнул.
— Да лет десять назад побеседовали мы тут с ее папашей, Клитом Ингерфельдом насчет его бабы. Что-то мне очень захотелось отстегать его кнутом по заднице. Он это помнит хорошо, начинает слюни пускать, стоит мне поздороваться. А эта толстуха, я тебе скажу, еще лучше все просекает, чем ее мамаша. — Он посмотрел на меня с видом потрясенной невинности. — Ты что сюда ехал про мою личную жизнь разузнать?
— Да нет. Хотел поговорить насчет возможности деньжат подзаработать. Примерно таким же способом, как и в случае с Артуром Уилкинсоном.
— Ну, я бы сказал, что на нем мы и гроша не заработали. Если бы та сделка выгорела, то мы должны были получить неплохие бабки. Но весь доход — это вложенные деньги минус накладные расходы, а их выше головы было.
— Бу, что-то у тебя вдруг стало получше с речью.
Он ухмыльнулся.
— Приходилось пару раз грамоте обучаться. Когда нужно было меня высшим и знатным представлять. Да и чтобы со мной образованные женщины знакомились.
— Дай мне еще один шанс, и я тоже с тобой познакомлюсь. Это я тебе обещаю. Если еще раз начнешь выпендриваться, то я тебе такие же яркие воспоминания оставлю, как ты отцу Синди. Долго будешь как глубокий старик по округе ковылять.
Он пристально изучал меня.
— Господи Боже, ну и размерчики у тебя. Мне бы присмотреться получше прежде, чем за тебя браться. С такими ручищами ты килограмм на восемь больше тянешь, чем я думал. Но я не Клит Ингерфельд. Можешь мне половину костей переломать, а все равно найду, как подняться да достать тебя, так что лучше помни об этом. Знай, я тебя как-нибудь безопасным образом уберу, увезу к Реке утопленников и засуну там под корни ризофоры на пищу крабам. Учти, я не первый раз свои проблемы так решаю.
И он не блефовал. Просто абсолютно хладнокровное и конкретное утверждение своей власти.
— Тогда я поставлю вопрос по-другому, Бу. Если ты попытаешься что-нибудь подобное сделать, а это не сработает, то я уверен в том, что ты не сможешь ни в одну лодку ни влезть, ни вылезти.
Наблюдая за ним, я заметил, как в голубых глазах мелькнуло уважение к праву сильного, хотя и наполовину скрытое длинными ресницами. Он зацепился большими пальцами за ремень. Потом молниеносно, что достигается только долгой и интенсивной тренировкой, рывком расстегнул пряжку, высвободил ее, обнажив яркое, гибкое лезвие, скрытое кожей пояса. Его рука мелькнула так быстро, что у меня не оставалось надежды перехватить ее. Лезвие вошло в землю в сантиметре от моего левого ботинка, так глубоко, что лишь латунная пряжка виднелась на поверхности, раскачиваясь над землей. Лениво усмехаясь, он прислонился к борту. Я нагнулся, взялся за пряжку, высвободил лезвие, стер с него землю, проведя между большим и указательным пальцем. Рукоятка была усилена посредине, чтобы облегчить удар. Я протянул нож ему. Бу засунул его обратно и застегнул ремень.
— Так что там ты хотел сообщить мне, приятель? — спросил он.
— Да предпочел бы больше не наблюдать за тобой. Впрочем, скоро и ты сам заговоришь только о деньгах.
— Пойдем в дом. А то я сух, как песок на пляже.
В доме у него было еще больше игрушек. Большой мешок нового спортивного оружия, уже начинающего покрываться пятнышками ржавчины. Цветной телевизор. Дорогое походное и рыболовное снаряжение беспечно разбросанное по углам. На кухне у него стоял огромный, как в отеле, холодильник, новенькая эмаль которого была покрыта отпечатками грязных пальцев, набитый первоклассным пивом. В углу кухни я заметил ящики очень хороших спиртных напитков.
Все не новое, все грязное и заляпанное. Я заглянул через дверь в крохотную спальню. Двуспальная кровать была покрыта ворохом грязных простынь, пятнистых как леопардовая шкура. По виду они напоминали шелковые. В спальне стоял едкий запах, как в клетке хищника или в норе плотоядного кота.
Мы пили пиво в полном молчании, потом он сказал наигранным тоном извиняющегося хозяина.
— Я собирался устроить так, чтобы толстуха тут прибралась немного. Но как-то вот из головы вылетело. Боюсь, теперь она это сделает не раньше как после экзаменов. Не хочу ей учебу портить.
Я уселся в кресло со сломанным подлокотником.
— А что, здесь не знают о существовании закона о растлении малолетних?
— Сперва кто-нибудь должен пожаловаться, дружок. Как там тебя зовут, черт побери?
Я сказал ему. Он громко повторил.
— Ты чем-нибудь занимаешься?
— Тем, что под руку попадется.
— Говорят, это лучшее занятие, Макги. Но иногда работаешь с кем-нибудь, кому нравится пускать все на волю волн, потому что они бесятся безо всякой причины. И тогда снова с ними дела иметь уже не хочется. А, может, они чертовски глупые фортели выкидывают, посылая к тебе кого-нибудь, кто может и законником оказаться.
— Крейн Уаттс, — сказал я. — Отличный парень. Чего бы там закон ни потребовал, всегда вывернется. У меня есть повод беспокоиться за тебя, малыш Бу. Но, может быть, ты связался с этой компанией потому, что все было обделано почти легально. Уаттс просветил меня. Я могу использовать некоторые его мыслишки, но не его самого. Для того, чтобы помочь моего голубка выпотрошить. И это парень пожирнее, чем Уилкинсон. Но я не собираюсь делить доход на столько частей. Судя по тому, что говорил Уаттс, изъятое у Уилкинсона поделили между ним, тобой, Стеббером, Гизиком, Вильмой и попечителем Кипплеровского поместья. Я искал голодного адвоката и нашел его. Но мне нужен не только голодный, но и умный.
Бу вытер лоб. Был он немного не в своей тарелке.
— У этого тупого ублюдка язык без привязи, точно?
— Ты и я, Бу. Мы оба знаем, как можно заставить кого следует разговориться. Меня это заинтересовало. А он оказался весьма прытким.
— Люблю прытких, — мечтательно произнес он.
— Когда он протрезвел окончательно, то пытался все отрицать. Может, мне и подойдет эта часть, с дополнительными сборами, чтобы все законно выглядело. Но можно и просто: ударить и убежать. В любом случае мне нужна женщина. Насколько я понимаю, та дамочка работает со Стеббером. Но, как ты думаешь, войдет она в дело без него?
— А у кого я могу знать это, налетчик?
— А как я могу узнать об этом, не спросив Уаксвелла?
— Что тебе сказал Уаттс?
— Не успел я до этого добраться, как он принялся такую околесицу нести, что правду ото лжи не отличишь.
— Я бы сказал, что иметь тут Кэлва Стеббера не помешает. Это жирный счастливчик, сукин сын, снег зимой продаст. С ним все гладко идет. Однако ты можешь заполучить Уаттса, но не получишь ни Стеббера, ни женщины. Ни Бу Уаксвелла. Он с ними имеет дело только раз. У меня были только небольшие дела с адвокатиком и ничего больше. Видал эту Вив? Она на старину Бу смотрела так, словно это плевок на тротуаре. Я взял себе на заметку позаботиться об этом в дальнейшем. У меня слишком много было дел тогда, чтобы ее воспитывать. Она ни одного мужика не стоит, это уж точно, только время тратить попусту. Вив твердая женщина, и уж когда старине Бу удастся ее пообтесать, она сюда прибежит, как старая развалюха, никуда не сворачивая. Я это себе в уме отметил, потому что любому дураку ясно — Вив точно не получает всего того, к чему стремится. — Он подмигнул. — И она немного перебарщивала, смешивая старину Бу с грязью. А это всегда, во все времена, было хорошим знаком. Они всегда так себя ведут, когда в их маленьких и хорошеньких головках зарождаются определенные идейки, которые их слегка пугают.
