Карина Тихонова - Дневник его любовницы, или Дети лета
— Добрый, — откликнулся Сеня.
Он подошел ко мне вплотную и остановился, поигрывая своей короткой дубинкой. Его маленькие глазки, не отрываясь, буравили мое лицо.
— Напраздновались? — спросил он коротко.
— Не напоминайте, — ответил я, потирая висок.
Сеня нагнулся и впился взглядом в пассажира. Его глазки внезапно расширились, и он велел:
— Из машины выйдите.
Юрик, не вступая в пререкания, вышел из «нивы». Выпрямился во весь свой исполинский рост и застыл, переминаясь с ноги на ногу.
Сеня обошел машину спереди и подошел к нему так близко, словно хотел обнюхать. Пошевелил ноздрями, словно впрямь, принюхивался, минуты три, не отрываясь, внимательно разглядывал лицо Юрика. «Грим, что ли, высматривает?» — подумал я.
Наконец Сеня опустил глаза. Минуту стоял неподвижно, потом вдруг поднял руку, вцепился короткими пальцами в левое плечо Юрика и изо всех сил встряхнул его. Юрик пошатнулся, но устоял.
— Вы чего? — спросил он изумленно.
— Ничего, — ответил Сеня.
Опустил руку и отошел в сторону. Помялся на месте, приказал напарнику:
— Багажник осмотри.
— Вы думаете, псих у меня в багажнике? — спросил я.
— Откройте, — велел Сеня, не вступая в дискуссию. Его глаза продолжали буравить меня, как электросверло. Я пожал плечами, поднял дверцу багажника и отступил в сторону.
— Прошу!
Парень в желтой майке неохотно порылся среди немногочисленных вещей. Поднял голову, встретился взглядом с боссом и отрицательно качнул головой. Сеня снова быстро упустил глаза. Он заметно осунулся за прошедшие два дня. Скулы стали еще более квадратными, а глазки заметно сузились из-за появившихся темных ям под нижними веками. Я ему даже немного посочувствовал.
Сеня подошел к задней дверце «нивы» и спросил:
— Сиденье поднимается?
— Нет, — ответил я.
Сеня перестал постукивать дубинкой по ладони. Распахнул дверь, приложил дубинку к сиденью и медленно провел от одного края до другого. «Прибор! — догадался я. — Теплодатчик, что ли? Я таких не видел…
Еще минуту после этой процедуры Сеня внимательно рассматривал табло прибора. Поднял голову, бросил на меня неприязненный взгляд и затоптался на месте, как конь.
— Нам можно ехать? — спросил я непринужденно.
Он еще немного потоптался.
Сеня напоминал мне бойцового стаффордшира, который видит собаку своей весовой категории, но по какому-то капризу хозяина не имеет права с ней подраться. Сене очень хотелось вцепиться мне в глотку, потому что его вел по следу безошибочный нюх, инстинкт натасканного на добычу пса, но он не мог этого сделать. Поэтому он меня так ненавидел.
— Поезжайте, — сказал он наконец. Я видел, что он дрожит от сдержанной ярости и возбуждения.
— Спасибо, — ответил я коротко. Сел на свое место, справа от меня на сиденье шлепнулся Юрик.
— Книжку привезите, — шепнул мне парень в желтой майке, бросив на напарника опасливый взгляд.
— Привезу, — пообещал я вполголоса. — Сегодня вечером вернусь и привезу.
Он незаметно улыбнулся мне и отступил, освобождая дорогу. Жалко птичку. Его бы в хорошие руки…
Я тронул машину с места.
— Это ты хорошо сделал, — сказал Юрик вполголоса.
— Что?
— То, что предупредил о возвращении. Незачем вам сталкиваться в твоем доме. Возвращайся попозже, дай им время хорошенько все осмотреть. А еще лучше — возвращайся завтра.
— Так и сделаю, — пообещал я.
До Города мы доехали за пятнадцать минут.
— Где тебя высадить? — спросил я.
— Все равно, — ответил Юрик.
— Деньги-то у тебя есть?
Он хлопнул себя по лбу.
— Ты чего? — удивился я.
— Спецодежду мою сожгли, — ответил он.
— И что? — не понял я. — В чем трагедия? Надеялся ее отстирать?
— Я забыл вытащить из кармана твою пятихатку, — ответил он виновато.
Я вспомнил о пятистах рублях, которые дал Юрику вчера на пляже и рассмеялся. Припарковал машину возле летнего кафе, достал из кармана бумажник, вынул из него пятисотрублевую купюру.
— Посидишь, мороженое съешь, — предложил я. — Когда еще за тобой приедут… Кроссовки-то жмут.
— И не говори, — ответил Юрик. Посмотрел на деньги и нерешительно почесал нос.
— Бери, бери, — подбодрил я. — Не последние.
— Спасибо.
Бумажка перекочевала в карман пассажира.
— Я отдам.
— А как же! — ответил я.
Юрик протянул мне руку и повторил:
— Спасибо.
Я молча пожал его твердую горячую ладонь.
— Егору привет.
— Передам. Только вы с ним еще увидитесь.
Юрик вышел из машины, наклонился к окошку и сделал рукой прощальный жест. Я ответил ему тем же. Он развернулся и, хромая, направился к таксофону, стоявшему через дорогу. Я проводил его взглядом. Потом обернулся, окинул окрестности проницательным оком контрразведчика.
Кажется, чисто.
Впрочем, меня это больше не касается. Свое дело я сделал.
Прежде чем поехать домой, я заехал в банк и перевел на счет Ольги пятнадцать тысяч долларов. В суматохе вчерашнего дня я позабыл об этом, а являться домой с таким грехом на совести мне не хотелось. Заодно перекинул на Сашкин счет причитающуюся ей тысячу долларов. «Нужно все же составить завещание», — подумал я. Недавние события подтвердили старый добрый постулат о том, что человек смертен. Иногда даже внезапно смертен. Нужно позаботиться о том, чтобы Сашка не оказалась у разбитого корыта в случае непредвиденных обстоятельств.
Я приехал домой. Поставил машину в гараж и поднялся на седьмой этаж. Наш дом построен недавно, пять лет назад. Планировки застройщик предлагал индивидуальные, и нашу квартиру лихо расчертил какой-то модный архитектор. Мне, честно говоря, все эти сложности были по барабану: я уже говорил, что городское жилье у меня восторженных эмоций не вызывает. Это царство Ольги, и здесь я уступил ей трон целиком и полностью.
Я открыл дверь, вошел в квартиру. Прошелся по коридору, позвал:
— Оля! Ты дома?
Тишина. Ясно, жена на работе.
Я позвонил на пульт и снял квартиру с сигнализации. Немножко позубоскалил с симпатичным оператором Ксюшей. Девочка была моей литературной поклонницей, и я всегда с удовольствием выслушивал от нее массу комплиментов. Падки мужчины на лесть, что и говорить. Возможно, моя симпатия к девочке именно этим и объясняется.
Я в задумчивости побродил по квартире, вышел на балкон и несколько минут постоял, глядя на море. Вернулся назад и пошел в свой кабинет. На столе меня дожидался сложенный чемоданчик ноутбука. Я подошел к столу, побарабанил пальцами по поверхности, не отрывая глаз от безукоризненной компактной машины. Машина молчала, но даже в ее молчании мне чудился ехидный высокомерный подтекст. «Что, ничтожество? — казалось, вопрошала она меня. — Сколько страниц сделал вчера?»
Я вспомнил, что вчера не сделал ни одной страницы, и невольно нахмурился. Сгрузил чемоданчик на пол и задвинул подальше под стол. Вот теперь все хорошо. И на столе чистота и порядок.
Я свалился на кожаный диван, запрокинул руки за голову и закрыл глаза. Организм пребывал в расслабленном состоянии. Работать не хотелось. Ничего не хотелось.
«Тебе в июле роман сдавать», — сурово напомнила совесть.
«Успею!» — отмахнулся я.
Минут двадцать я лежал неподвижно, наслаждаясь бездельем, и лениво перебирал в уме разные приятные варианты отдыха.
Пойти в ресторан?
Прогуляться к морю?
Просто пошляться по Городу?
Навестить Сашку?
«Нужно ей позвонить, — подумал я. — Она, наверное, на меня обиделась за последний разговор».
Но не позвонил.
Зато через минуту затрезвонил наш городской аппарат. Я решил проигнорировать звонок, но абонент попался ужасно нахальный и не отставал.
Наконец мне надоело слушать переливчатую трель, я выдернул себя из приятной расслабленности, встал с дивана и пошел в коридор. Взял маленькую трубку и принес ее в кабинет.
— Да, — сказал я хмуро. Общаться мне тоже не хотелось.
— Антон Николаевич? — неуверенно спросил приятный женский голос.
— Да, — повторил я, садясь на диван.
— Слава богу! — сказала женщина. — Дозвонилась, наконец.
— С кем имею честь? — поинтересовался я. Голос был мне незнаком.
— Ой, простите! — спохватилась собеседница. — Наталья Ивановна Егорова.
Я порылся в памяти. Имя мне ни о чем не говорило.
— Мы знакомы?
— Нет, — ответила женщина. Подумала и поправилась:
— К сожалению, нет. Я очень люблю ваши книги.
Я промолчал. Было непонятно, куда клонит незнакомая мадам.
— Я работаю в Архивном институте, — начала объяснять дама.
— В Москве? — спросил я.
В московских архивах мне приходилось копаться довольно часто, и я знал почти всех сотрудников.
