Хилари Нгвено - Люди из Претории
- Правильно.
- Как же он может ехать в поезде? Это что - розыгрыш?
- Нет, Джон, никакого розыгрыша. Тот, кого пристрелили в "Хилтоне", не был доктором Эразмусом.
- Значит, нам надо схватить его и переправить в Южную Африку?
- Точно.
Размышляя над ответом Конноли, Брэдли выпрямился на сиденье и тихо свистнул сквозь зубы.
- Альберт, как мы это сделаем?
- Что?
- Переправим Эразмуса в Южную Африку.
- Сначала подумаем, как его схватить.
- Ну и как же мы его схватим?
Конноли оторвал взгляд от дороги, посмотрел на Брэдли и сказал:
- Джон, я ведь говорил: в нашем деле не следует знать больше, чем тебе положено. Это до добра не доведет. Скажем так: у меня есть план. Придет время - и я тебя в него посвящу.
16
Примерно в половине одиннадцатого доктора Корнелиуса Эразмуса стало клонить ко сну. Он собирался бодрствовать всю ночь, но равномерное покачивание вагона убаюкивало его. Он не был трусом, но все же лучше не спать, хотя дверь купе и заперта изнутри. Надо быть начеку. Отоспаться можно потом, когда все кончится. Пронзительный паровозный гудок разорвал ночь, и вскоре стук колес о стальные рельсы сделался менее монотонным - поезд замедлил ход, приближаясь к станции. Эразмус поднял штору и выглянул в окно. Кромешная тьма, и лишь громкое верещание сверчков. Когда поезд отошел от станции, Эразмус опустил штору и лег на полку.
Скоро все будет позади, подумал он, и мысль эта безмерно утешила его измученную душу. Он задремал, и в полусне тяготы побега из Южной Африки, превратности последних дней словно канули в небытие...
Эразмус вздрогнул и проснулся от стука в дверь. Сердце его заколотилось. Инстинктивно он протянул руку к портфелю, лежавшему у его ног на полке. Он схватил его, с отчаянием оглядывая маленькое купе. Потом, засунув его под полку, встал, расправил пиджак, пригладил волосы и положил руку на дверной замок.
- Кто там? - спросил он громким и уверенным голосом, который ему самому, однако, казался совсем чужим.
- Билеты, - отозвались снаружи.
Эразмус приоткрыл дверь. В коридоре действительно стоял контролер в железнодорожной форме. Эразмус полез в карман за билетом.
- Нет-нет, - сказал контролер. - Извините за беспокойство, но у этого джентльмена билет в ваше купе до Найроби.
Контролер открыл дверь пошире, и Эразмус увидел ухмыляющегося африканца с небольшим чемоданом. Похоже, он был навеселе.
- Да, - подтвердил африканец, - пятое купе, вагон тысяча сто двадцать семь, точно, как в билете.
Эразмус взглянул мимо него, но в коридоре больше никого не было.
- В Момбасе мне сказали, что я буду ехать один, - слабо запротестовал Эразмус.
- Ха, откуда им знать про заказы на других станциях?
- Все-таки довольно странная система, - сказал Эразмус, пропуская своего попутчика в купе.
- Так бывает, - сказал контролер.
- Бывает-бывает, - весело повторил новый пассажир. - Особенно на Восточноафриканской железной дороге.
- Спокойной ночи, джентльмены, - откланялся контролер.
- Доброй вам ночи, сэр! - воскликнул африканец с чемоданом. - Приятных сновидений!
Эразмус запер дверь, подошел к окну, поднял штору, слегка опустил стекло и снова занавесил окно.
- Надеюсь, вы не возражаете? - спросил он своего соседа. - Здесь душновато.
- Не обращайте на меня никакого внимания, - любезно ответил африканец, собираясь засунуть чемодан под полку, на которой недавно дремал Эразмус.
Ученый быстро нагнулся, вытащил свой портфель и положил его на одеяло.
- Настает самый ненавистный момент, - сказал африканец, - надо лезть на верхнюю полку. Дорогой друг, полагаю, и вы не из любителей верхних полок?
- Боюсь, что нет, - сухо ответил Эразмус.
- Так я и думал, - сказал африканец. - Но не беспокойтесь. Раз-два - и я там.
Он подхватил стоявшую у двери лесенку и прислонил ее к верхней полке. Медленно, покачиваясь, он поднимался со ступеньки на ступеньку.
- Откровенно говоря, им бы следовало иметь купе на одного пассажира, вздохнул он, наконец достигнув цели.
- Вы правы, - сказал Эразмус, убирая лесенку и ложась на свою полку.
- Доброй ночи, дорогой друг, - пожелал африканец. - Приятных сновидений.
Эразмус пробормотал что-то неразборчивое, выключил свет под потолком купе и оставил горящей только маленькую лампочку для чтения над своей полкой. Читать ему было нечего, но сонливость прошла. Все теперь изменилось, в его планы вторглось новое, непредвиденное обстоятельство. Он не мог позволить себе заснуть.
Африканец наверху, видимо, никак не мог устроиться поудобнее и все время ворочался. Эразмус уставился на край верхней полки, ожидая чего угодно. Он подтянул портфель ближе к изголовью и для верности положил на него руку.
Верхняя полка заскрипела, африканец перегнулся вниз и уставился на Эразмуса.
- Послушайте, мой друг, - сказал он. - Не могли бы вы погасить лампочку? Я не умею спать при свете.
- А я не могу спать в полной темноте, - ответил Эразмус.
- Но, мой друг, кто же спит при свете? Будьте так добры, выключите лампочку!
Эразмус вздохнул и покорно произнес:
- Хорошо.
- Спасибо!
Голова африканца снова исчезла.
Полка еще немного поскрипела, потом стало тихо. Эразмус лежал напрягшись.
Снова послышался голос африканца:
- Дорогой друг, вы из какой части Южной Африки?
Эразмус так и сел на полке. Лицо его покрыл холодный пот, он ощутил, как его обволакивает удушающий жар.
- А вам-то что? - спросил он.
- Просто интересно, - ответил африканец.
Эразмус ждал, не скажет ли он чего-нибудь еще, но африканец молчал. Эразмус слушал, как громыхает поезд на стыках рельсов и, словно в такт, стучит его сердце.
Джон Брэдли заметно нервничал.
- Альберт, ты уверен, что все получится, как ты говоришь? - спросил он у своего спутника.
Они сидели в "ягуаре" на вокзальной площади Мтито-Андеи, ожидая прибытия поезда.
- Почему бы мне не быть уверенным?
- Ну, знаешь, нельзя предусмотреть все неожиданности, - сказал Брэдли.
- В этом разница между профессионалом и любителем, - пояснил Конноли. Конечно, нельзя предусмотреть всего, но, к счастью, так не бывает, чтобы случалось все сразу. Ты ученый, Джон, и должен знать, что шанс на непредвиденную случайность минимален, если ты как следует подготовился. А мы, поверь уж мне, подготовились хорошо!
Брэдли промолчал.
- Не нравится мне этот ночной полет, - сказал он наконец.
- Послушай, чего тебе беспокоиться: летишь-то не ты! - бросил Конноли. - Мы должны вывезти Эразмуса из Кении по воздуху. Единственный способ сделать это, не привлекая внимания, - отправить его ночью. Мы с тобой не полетим. Нам только надо передать Эразмуса кому следует на станции Султан-Хамуд. После этого нас отвезут в Найроби.
- А что будет с "ягуаром"?
- Пошлю за ним кого-нибудь завтра, - отрезал Конноли. - Все улажено.
- Обо всем ты подумал, Альберт!
- Не я, Джон. Не я, а организация.
В ночной тишине они услышали гудок приближающегося поезда.
- А вот и наш голубчик, - сказал Конноли.
Брэдли хранил молчание.
- Точно по расписанию. Удивительно, даже эти тупицы приучаются к точности, - усмехнулся Конноли. - Когда впервые паровозы повели черномазые, поезда опаздывали часа на два, на три.
- Они поддаются дрессировке, - отметил Брэдли.
- Если долго и упорно вколачивать что-нибудь им в башку, то в конце концов до них начинает доходить.
Скоро они увидели прожектор локомотива, потом донесся перестук колес. Они вышли из машины.
- Джон, значит, тебе все ясно? - спросил Конноли.
- Как божий день.
- Хорошо. Двинули.
Когда они уже стояли на платформе, Брэдли поинтересовался:
- А если не удастся передать Эразмуса в Султан-Хамуде?
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, например, его может не оказаться в этом поезде.
- Он там, - нетерпеливо заверил его Конноли. - Он сел на поезд в Момбасе. Надо быть безумцем, чтобы сойти с поезда среди ночи в незнакомой африканской стране. Так вот... Он в этом поезде, и наша задача - передать его в надежные руки в Султан-Хамуде.
- А если все-таки сорвется? - упорствовал Брэдли. - Представь только, вдруг не получится?
Конноли взглянул на него, но в полутьме ему не удалось разглядеть лица Брэдли. Он сказал:
- Все сделаем, во что бы то ни стало!
Поезд медленно катился вдоль платформы.
- Вагоны первого класса в хвосте, - объяснил Конноли, направляясь вместе с Брэдли навстречу составу.
- Тысяча триста семьдесят четвертый, - прочитал Брэдли номер одного из вагонов, когда поезд остановился.
- А вот и тысяча сто двадцать седьмой, - сказал Конноли. - Это наш.
Шагая вдоль вагона, он рассматривал вывешенные в каждом окне карточки с именами пассажиров. Наружные огни вагонов первого класса светили слабо, но все-таки можно было разобрать написанные на карточках фамилии. У одного окна он остановился и постучал пальцем по карточке.
