Светлана Алешина - Хит сезона (сборник)
Я выпила шампанское и после небольшой паузы, которую никто не захотел нарушить, заговорила вновь:
– Наверное, не все из вас знают, с чего началась эта история и почему так причудливо развернулась. Для меня самой это было ребусом, загадкой без разгадки…
Началось все с того, что в последнем своем номере газеты, который вышел тиражом в пятнадцать тысяч…
– Извините, Оля, – подал голос Кряжимский, – но вы ошиблись. Прошлый номер газеты имел тираж уже двадцать пять тысяч экземпляров.
– Спасибо, Сергей Иванович, – обрадовалась я. – Конечно, я ошиблась. И вы меня поправили. Вот эту систему взаимоотношений я и хотела бы сохранить в редакции впредь. Поверьте мне, я вовсе не стремлюсь быть диктатором. Иногда необходима чья-то энергия и воля, чтобы быстро идти вперед. Но если я ошибаюсь, вы просто обязаны меня поправлять, если хотите добра нашей газете… Впрочем, извините, я отвлеклась…
Итак, рассказав в газете одну очень любопытную для правоохранительных органов историю, мы привлекли к себе внимание супруги Арнольда Салько, Евгении Сергеевны Митрофановой.
Я отпила шампанского, чтобы смочить пересохшее горло, и продолжала свой рассказ:
– Евгения Сергеевна Митрофанова, супруга Арнольда Салько, женщина очень хитрая и хваткая. Сергей Иванович сообщил мне, что она – любовница арестованного не так давно, очень известного в Тарасове крупного дельца – Ермолаева. И это натолкнуло меня на подозрение, что вся эта странная история – месть со стороны его любовницы. Месть мне, всем нам, «Свидетелю». Но когда Митрофанова призналась мне, что Ермолаева она пыталась просто использовать, ей нужен был его авторитет и его деньги, я поняла, что дело не в мести. Митрофанова привыкла манипулировать людьми, использовать их в своих интересах, заставлять их делать то, что ей нужно, исполнять партии, написанные ею самой. Поэтому она просто подставила меня для достижения своей цели, которую, надо сказать, ей чуть не удалось достичь.
Это она организовала убийство любовницы Салько Ельницкой в доме, который находится в парке. Эта квартира, как удалось выяснить, принадлежит человеку, который должен ей очень большие деньги. То есть фактически она является неофициальной собственностью Митрофановой. Она могла распоряжаться ею, как хотела и когда хотела.
О ее мотивах и методах, которыми она пользовалась, дает хорошее представление магнитофонная запись, сделанная ребятами Эдика.
Я поставила пленку, и все прослушали милую беседу Митрофановой со своим любовником – Рыжим. Запись произвела шоковое впечатление. Со столь открытым цинизмом никому из нас не приходилось еще сталкиваться.
Когда пленка кончилась, я продолжила свои объяснения:
– Митрофанова вела мужа к убийству как на поводке, вы сами в этом сейчас убедились, а он даже не замечал того, что она управляет его действиями.
Салько, правда, оказался предусмотрительным.
Он для убийства выбрал не начало второго действия, а конец первого, когда у него на сцене мало текста и вместо него Мефистофеля мог изобразить его дружок, пожарник дядя Вася, человек талантливый, но в силу обстоятельств артистом не ставший. А свои реплики, которые Арнольд произносит за сценой, он записал на магнитофон. Все это выяснил Сергей Иванович в беседе с вдовой убитого пожарника.
На допросе Салько все это не только подтвердил, но и дополнил картину существенными деталями, я сама разговаривала со следователем, ведущим его дело. Арнольд сказал дяде Васе, что жена ему изменяет, что ему нужно убедиться в этом и застукать ее с любовником, а свидание у нее во время «Фауста», и попросил дядю Васю заменить его в одной сцене.
Тот, по свидетельству Салько, согласился с удовольствием. Во-первых, из-за мужской солидарности, а во-вторых, потому, что это была его мечта – выйти на сцену в настоящей роли. Болтать об этом пожарник никому не станет, рассудил Салько, потому что за это можно вылететь из театра, а жизни без театра, в котором проработал пятнадцать лет, дядя Вася не представлял, и Салько об этом прекрасно знал, так как поддерживал с ним дружеские отношения.
Мне же была уготована роль козла отпущения.
Салько привел меня в тот дом, выдав его за свой, отправился в театр, отыграл начало, помог загримироваться пожарнику и помчался на место свидания своей жены с любовником, чтобы ее убить в полной темноте, а я должна была в это время беситься наверху, но снять на пленку ничего не смогла.
Салько, конечно, не стал бы убивать Ельницкую, обнаружив ее вместо жены в этой квартире, и вся комбинация, разыгранная Митрофановой, рассыпалась бы.
Но Митрофанова делает еще один ход, из разряда тех, что в шахматной записи отмечают двумя восклицательными знаками. Она гримирует Рыжего под Мефистофеля, и тот становится практически неотличим от Салько.
Рыжий приходит в квартиру раньше Салько, душит его любовницу, и этот момент я успеваю сфотографировать, хотя и в очень плохих условиях.
Помешать мне эффективно воспользоваться фотоаппаратом опять-таки позаботилась Митрофанова. По ее указанию ко мне в кафе пристают два ублюдка из ее охраны и крадут фотовспышку, что я обнаруживаю только на месте. В результате снимки у меня получаются отвратительные.
Рыжий тем временем исчезает, а в квартире появляется Салько. Он ищет жену, но в квартире темно, это его настораживает, он думает, что жена по какой-либо причине не пришла, отменила свидание с любовником. Он включает в спальне свет и видит, что на кровати лежит его любовница – она задушена, и понимает, что его тоже подставили, в свою очередь.
Тут он очень быстро соображает, что раз его подставили, его будут с какой-то целью шантажировать, и понимает, что избежать этого можно только единственным способом – обеспечив себе алиби, под которое никто не сможет подкопаться. Он мчится в театр, рассказывает все дяде Васе, а тот неожиданно для Салько советует ему обратиться за помощью в милицию. А что скажет милиции Салько – историю про жену, ее любовника и фотографа, которого он нанял, чтобы их накрыть? Но если он сам в это время отсутствовал в театре, то эта история звучит неправдоподобно.
Салько рассказал следователю, как пытался уговорить пожарника, но тот настаивал, что лучше все рассказать милиции, и добавил, что если Арнольд не решается это сделать, то он сам расскажет. Тогда Арнольд в состоянии аффекта хватает лежащий у дяди Васи на столе нож и всаживает тому в спину, под левую лопатку. Попадает очень удачно – пожарник мгновенно умирает.
Но Салько не знал, что перед своим «театральным дебютом» пожарник позвонил домой, жене, и поделился с ней своей радостью – на сцену выходит. Та прибежала в театр и стала свидетельницей отсутствия в это время Салько на сцене.
Я немного отдышалась и продолжила:
– У Митрофановой все сошлось бы прекрасно, если бы Рыжий не допустил одной ошибки.
Он забыл надеть на голову черный парик, чтобы скрыть свой цвет волос.
Если бы он это сделал, мы не смогли бы догадаться, что на снимке не Салько. И тому в итоге пришлось бы отвечать еще и за убийство своей любовницы, которого он не совершал. Но Рыжий ошибся и позволил нам перейти к активным действиям.
Милиция меня искала, потому что я была главной подозреваемой. Салько заявил, что нанял меня, а на месте преступления нашли целую кучу моих отпечатков пальцев. С него взяли подписку о невыезде и отпустили. Он забился в свою квартиру на набережной и просидел в ней, не показывая носа на улицу, вплоть до того самого момента, пока за ним не приехала милиция, теперь уже по моей наводке.
Если бы меня арестовали, дело, пожалуй, до сих пор не было бы раскрыто, а я так и была бы главной подозреваемой. Кроме того, сомневаюсь, что удалось бы раскрыть убийство пожарника дядя Васи. Очень помог мне Сергей Иванович, сходив в морг и поговорив там с вдовой пожарника. До него с ней, как я выяснила у следователя, беседовали милиционеры, но ничего не узнали.
Мы начали следить за Митрофановой, это ей стало известно, и она приказала привезти меня к себе.
Митрофанова начала угрожать и принуждать меня взять вину на себя, считая, что загнала меня в угол, похитив Ромку. Мне пришлось обратиться за помощью… ну, скажем, в одну из не совсем официальных структур. Ответственность за развитие событий взял другой человек, а я превратилась с этой минуты в наблюдателя… Дальше, собственно, вам все уже наверняка известно!
То, что произошло сегодня ночью, меня огорчает и тревожит. Прежде всего тем, что Митрофановой удалось уйти… Это вызывает опасения. От нее можно ожидать всего, что угодно, в этом мы сегодня с Мариной убедились.
Я вновь подняла бокал с шампанским и сказала, давая понять, что рассказ мой завершен:
– За вас, мои друзья, и за вашу помощь!
В секретариате поднялся шум, каждый высказывал свое мнение, и все почему-то – о моих действиях в этой истории. Я, конечно, готова признать, что они далеки от идеальных, но не выглядела же я окончательной дурой?! В это я никогда не поверю!
