Гильермо Родригес Ривера - Четвертый круг
Сьерра пробыл еще некоторое время на автобазе, беседовал с Карбонелем, хотел повидать Лабраду, но ему сказали, что начальник отдела кадров уехал в управление.
Мало кто знал о том, что сержант Мигель Сьерра превосходно разбирается в химии. Когда он учился в Технологическом институте, у него по этому предмету были только отличные отметки, но его познания в химии вовсе не ограничивались четырехлетним институтским курсом. Он регулярно читал специальную литературу, в том числе и самые последние издания и научные журналы. Начав работать в следственно-техническом отделе, он особенно заинтересовался токсикологией, а также химической экспертизой в криминалистике. Неудивительно поэтому, что Сьерре были известны, например, реактивы, применяемые при анализе крови, а также способы отличить человеческую кровь от крови животных.
Едва получив возможность уединиться в лаборатории, он вскоре пришел к неопровержимому выводу: кровь на торцовом ключе была той же группы и того же резус-фактора, что у Эрасмо Суаснабара. Кроме того, он обнаружил на ключе и другую кровь – животного. Все сходилось.
Правда, ему не удалось снять отпечатки пальцев, ключ был весь захватан, и четких отпечатков на нем не сохранилось. Он вспомнил вчерашние поиски и восхитился интуиции Романа. «Не будь Арройо в отъезде, – подумал он, – лейтенант обязательно бы нашел ключ».
Вернулся из Бехукаля сержант около восьми, и Тощий Луис сообщил ему о смерти Ястреба.
– Он сорвался с крыши дома на улице Мисьонес… Роман уже выехал туда.
Сейчас Роман стоял на тротуаре рядом с Кабадой и еще одним сотрудником. Сьерра вышел из машины, они поздоровались, и лейтенант сказал, обращаясь к Кабаде:
– Мы со Сьеррой поедем в отделение полиции, а ты бери «волгу» и езжай в картотеку: мне срочно нужна карточка некоего Мильито. После этого можешь отправляться домой спать. Вот его данные. – Он передал сержанту листок. – Скоро буду у себя в отделе.
По пути в 1-е отделение полиции, что находилось на улице Драгонес, Сьерра рассказал лейтенанту о результатах своих анализов. Роман молча его выслушал, а затем сказал:
– Бедный Лавигне, этого он никак не мог предположить.
Сьерра сначала не понял, наморщил лоб и недоуменно посмотрел на Романа. Но тут же его осенила догадка:
– Значит, вы думаете…
– Конечно, Сьерра, – прервал его лейтенант. – Это тот самый ключ, которым пользовался Лавигне. Помнишь?
– Действительно. – Сьерра хлопнул себя по лбу, – Он же говорил нам, что подтягивал болты на колесе, и когда пришел Суаснабар… – Он остановился. – Странно только, что механик не заметил пропажи.
– Видимо, таких ключей у них на автобазе много, – предположил лейтенант. И грустно добавил: – Какое все-таки ужасное совпадение, что именно этот ключ послужил орудием убийства.
Машина выехала на улицу Драгонес.
– А зачем мы едем в полицию, лейтенант? – поинтересовался Сьерра.
– С Двадцаткой был еще один тип, – тихо сказал Роман. – Он пытался скрыться, но Эгоскуэ в конце концов удалось взять его на вокзале. При задержании он оказал отчаянное сопротивление, и Эгоскуэ доставил его сюда.
Роман затормозил перед серым зданием полиции, и они вошли, козырнув полицейскому у подъезда.
Первым, кого они увидели, был Эгоскуэ в грязной, разорванной куртке и с разбитой верхней губой. Как всегда немногословно, он рассказал о том, как преследовал и задержал человека со шрамами.
– Отправляйся отдыхать, Эгоскуэ, – распорядился Роман, пожав сержанту руку. – Ты хорошо поработал. ничего не скажешь.
Эгоскуэ попытался изобразить на лице улыбку, но ему мешала распухшая губа.
– Постои, – спохватился лейтенант, когда Эгоскуэ был уже в дверях. – Пусть тебя отвезут домой, а то вид у тебя не слишком презентабельный.
Спустя несколько минут Роман и Сьерра в сопровождении сержанта полиции подходили к камере, где сидел человек со шрамами. Его вывели наружу, и он, мрачнее тучи, устало поплелся по коридору, неуклюже загребая ногами. Видно было, что силы у него на исходе. Его подлечили: правая бровь была заклеена пластырем. Но под обоими глазами еще красовались огромные кровоподтеки, от рубашки уцелело лишь несколько лоскутков, и Сьерре он напомнил боксера, потерпевшего поражение в тяжелейшем Матче.
Полицейский ушел, и они остались втроем в крошечной комнате, где помещались всего два стула и стол.
– Садись, – предложил Роман задержанному. – Как тебя зовут?
– Хенаро, – поспешно ответил тот, глядя в пол.
– Хенаро, а дальше? – снова спросил Роман.
– Солис, – ответил задержанный, все так же не поднимая головы. – Хенаро Солис Ла Роса.
Лейтенант присел на край стола, задержанный остался стоять, а Сьерра расположился у него за спиной, почти у дверей.
– Садись, – вновь предложил Роман, и только тогда человек со шрамами опустился на один из стульев.
– Ты тоже участвовал в том деле в Бехукале? – неожиданно спросил лейтенант.
– Ничего не знаю ни о каком Бехукале, – ответил задержанный. – И не упомню, когда я там был в последний раз. Не понимаю, о чем вы говорите.
Роман пристально посмотрел на него.
– Тогда почему ты побежал? Почему так сопротивлялся при задержании? – Роман подчеркивал каждое слово.
Человек со шрамами поднял голову.
– Потому что я в бегах, вот почему, – скороговоркой произнес он и тупо посмотрел на Романа. – Сегодня ночью я дал тягу из лагеря и только-только успел приехать в Гавану… Даже денек не удалось погулять на воле, – пожаловался он неожиданно ребячливым тоном, словно усматривал вопиющую несправедливость в том, что его задержали.
Роман понял, что умственные способности этого человека намного ниже нормы. А Солис тем временем продолжал:
– Я и двенадцати часов не провел в Гаване… Надо же мне было встретить этого сукина сына Ястреба… Я и не знал, какого дьявола он там натворил…
– Помолчи, – приказал Роман таким твердым голосом, что Солис сразу затих и вновь опустил голову. – Когда ты в последний раз виделся с Мильито?
– С Мильито? – Солис недоумевал.
Роман бросил на него сердитый взгляд.
– Да, с Мильито, – сурово повторил он. – С Эмилио Дукесне, которого ты прекрасно знаешь.
– Так ведь… Я бывал у него, но это было раньше… Меня уже третий месяц как упекли… Стало быть, с тех пор я его и не видел…
– За что тебя посадили? – спросил лейтенант.
На лице Солиса появилась глупая ухмылка.
– Было дело, – сказал он, осклабившись. – Подрались… Потом бутылки в ход пошли, стулья переломали… Еще немного, и разнесли бы всю эту кафешку.
Сменив тон, Роман тоже улыбнулся:
– А ты, видно, подраться не дурак, а, Солис?
Тот хитро ухмыльнулся и опустил голову, явно польщенный.
– Я ведь раньше боксером был, знаете? Настоящим боксером, не каким-нибудь там… Пятнадцать боев выиграл без передыху и почти все нокаутом. Меня даже в Штаты хотели повезти. – Он заметно оживился. – Видели бы вы меня тогда на ринге… Я был не из тех, кто прет напролом. Все секреты знал. А реакция какая была, а сила… Когда я выходил на ринг… – Он вдруг вскочил со стула и принял стойку, но тут же скривился от боли и схватился за поясницу. – Черт подери, – простонал он, – этот тип меня чуть на тот свет не отправил…
Он с трудом опустился на стул. Сьерра едва удержался от смеха.
– Вот каким я был, – продолжал Солис, которому явно нравилось рассказывать о своих боксерских подвигах. – Меня называли Мотыльком… Кид Мотылек… Потому что я порхал по рингу.
Сьерра указал на небольшую татуировку на шее задержанного, которую Роман со своего места не мог разглядеть.
– Это у тебя, наверное, с тех времен? – спросил сержант.
– Ага, – заулыбался Кид, обрадованный, что Сьерра обнаружил бесспорное свидетельство его былой славы, и показал лейтенанту маленькую бабочку, заключенную в круг. – Да меня до сих пор Мотыльком кличут.
Роман окинул взглядом сидящего перед ним и подумал, что, если б он давал кличку Солису, «мотылек» пришел бы ему в голову в последнюю очередь. Лейтенант часто сталкивался с прозвищами и кличками преступного мира а знал, как они даются. Иногда такая кличка действительно как-то характеризовала человека, его привычки или говорила о том, откуда он родом. Но очень часто прозвище давалось в насмешку: так, щуплого и сутулого парня могли окрестить Тарзаном, а человека с большой ступней – Золушкой. Вот и этого приземистого увальня прозвали Мотыльком.
– Послушай, Мотылек, – сказал Роман, – у кого может ночевать Мильито?
Выражение на лице Солиса мгновенно изменилось. Теперь он снова был настороже и процедил, стараясь улыбнуться:
– Откуда я знаю?
– У него есть женщина? – снова спросил лейтенант.
Солис посмотрел на него в замешательстве.
– Ничего я об этом не знаю… У Мильито всегда было две-три бабы в запасе, он кобель будь здоров. – Солис вставил крепкое словцо и посмотрел на Романа, как бы извиняясь. – Но с кем он там крутит, как их зовут, я понятия не имею.
