Гильермо Родригес Ривера - Четвертый круг
– Сколько раз тебе говорить, вставай! – рявкнул сержант и потянул его за рубашку.
Но тут человек со шрамами изо всей силы ударил его кулаком в грудь. Эгоскуэ покачнулся и, не удержавшись на ногах, опрокинулся на стоявшие сзади чемоданы.
Люди испуганно попятились, а человек со шрамами недолго думая помчался в сторону перрона, сбивая на пути сумки, узлы и чемоданы.
Но Эгоскуэ уже вскочил на ноги и бросился за ним. И здесь человек со шрамами совершил ошибку. Он оглянулся – всего на мгновенье, но этого оказалось достаточно: со всего размаха налетев на чьи-то узлы, он грохнулся на скользкий гранитный пол. Вытянув руки, Эгоскуэ прыгнул вперед, обрушился на него всей своей тяжестью, и они покатились по полу. Человек со шрамами молотил Эгоскуэ по ребрам своими мощными кулаками; сержант тоже не оставался в долгу.
Наконец, изловчившись, Эгоскуэ вскочил на ноги. Лицо его пылало, мышцы были напряжены, массивная фигура застыла в грозном ожидании. Человек со шрамами тоже поднялся я резко выбросил вперед правый кулак, целя Эгоскуэ в голову; тот с поразительной ловкостью увернулся и, издав короткий гортанный крик, в свою очередь нанес удар ребром ладони по ключице соперника. Тот взвыл от боли, и. хотя колени подогнулись, все же устоял на ногах. Сделав шаг назад, схватил тяжелый чемодан и запустил им в Эгоскуэ. Сержант вновь издал тот же крик и двумя молниеносными короткими ударами своих крепких кулаков отбросил чемодан в сторону.
Между тем человек со шрамами пытался выскользнуть на улицу. В зале стоял невообразимый шум. Люди с опаской жались по стенам, однако кое-кто кинулся задержать бегущего.
Но Эгоскуэ опередил всех. Он быстро настиг беглеца, ухватил его за плечо, развернул к себе и ударил коленом в живот. Тот согнулся пополам, тогда Эгоскуэ все с тем же сдавленным криком нанес ему удар по затылку, и человек со шрамами свалился как подкошенный.
Он тут же попытался встать, но силы ему изменили. Эгоскуэ выжидающе смотрел на него, затем, взяв за плечи, помог подняться. Вид у сержанта был тоже далеко не блестящий: он тяжело дышал широко открытым, окровавленным ртом, одежда его была разорвана в клочья.
Когда человек со шрамами, слегка пошатываясь, наконец встал на ноги, Эгоскуэ схватил его левой рукой за локоть, правой вытащил из-под куртки свой браунинг и, подталкивая задержанного к выходу, произнес одно только слово:
– Пошли.
19 часов 55 минут
Да, это были его глаза. Теперь Вики ясно видела перед собой это лицо, которое не надеялась вспомнить: резкие, грубые черты и глаза – да, те самые глаза, которые смотрели на нее– из прошлого.
Она зажмурилась. И сразу же перед ней всплыло лицо Тео, белое как мел. Она содрогнулась. Ей хотелось вспомнить его таким, каким оно было при жизни. А лицо, возникшее сейчас перед ней, она видела сегодня утром в морге. Безжизненное, без единой кровинки.
– Девушка, – мягко окликнул ее Луис.
Он уже дважды обращался к ней, но казалось, она не слышит.
– Простите, – прошептала Вики, глядя на него сквозь слезы, затуманившие глаза.
– Так, значит, это он?
Вики снова повернулась к экрану.
– Да, – ответила она дрожащим голосом, изо всех сил стараясь не разрыдаться. – Он.
20 часов 10 минут
Человек остановился и повернулся лицом к улице. Это было то самое лицо, которое Луис и Вики рассматривали на экране, только теперь оно было мокрым от мелкого зимнего дождика. Взглянув в конец улицы, он скривился. Человек сорок столпились у подъезда. Здесь же стояла, наполовину въехав на тротуар, машина «скорой помощи» с открытыми дверцами. Посреди улицы замерли две полицейские «альфы» с включенными мигалками.
Сильный ветер мел улицу. Человек стоял на углу и смотрел, не вполне понимая, что происходит. Это был его дом, и случившееся наверняка каким-то образом касалось и его. Наверняка. Он только что подошел и сразу увидел толпу у подъезда, «скорую помощь», патрульные машины.
Мимо него пробегали все новые любопытные, спешившие к месту происшествия, чтобы успеть хоть что-нибудь разглядеть поверх голов столпившихся у дома людей.
Потом он заметил приближающийся с другого конца улицы, со стороны Эхидо, «фольксваген» бежевого цвета, который затормозил у одной из патрульных машин. Из него вышел полицейский в. плотной зеленой куртке – наверняка офицер, – раздвинул толпу любопытных, вошел в дом. И почти сразу же снова вышел на улицу вместе с мужчиной в штатском, высоким, плечистым мулатом, который прижимал ко лбу пропитанный кровью платок. Они двинулись по тротуару в направлении улицы Сьенфуэгос и вошли в третью от его дома дверь, ведущую в проходной двор. Любопытные потянулись за ними, но во двор не пошли.
Прошло почти десять минут. Человек понимал, что оставаться здесь опасно, хотя его и не было видно за толстой колонной. Но он во что бы то ни стало должен был узнать и увидеть как можно больше. Он сунул руку в карман рубашки, вынул пакетик с аспирином, положил две таблетки в рот и не спеша разжевал.
И тут он заметил, что толпа расступается, освобождая проход двум мужчинам в защитной форме с носилками, на которых лежало тело, прикрытое простыней.
Человек сильно побледнел, повернулся и быстро зашагал по Сомеруэлосу в сторону Монте. Он не знал, кого вынесли на носилках, прикрытых простыней. Не мог знать. Но, видимо, догадывался.
20 часов 16 минут
Лейтенант Роман стоял рядом с обезображенным телом Хосе Анхеля Чакона Моралеса, носившего при жизни клички Ястреб и Двадцатка и упавшего с крыши соседнего здания в узкий проход между домами.
Здесь же стояли Кабада, который прижимал к правой брови окровавленный платок, врач, фотограф, беспрестанно щелкавший своей камерой, и двое санитаров с носилками. У входа во двор уже столпились зеваки.
– Череп сильно вмят, – сказал врач Роману, – и внутри, видимо, все переломано.
– Мгновенная смерть, – пробормотал Роман.
– Безусловно, – подтвердил врач и, запрокинув голову, посмотрел наверх. – Оттуда до земли метров пятнадцать или даже больше.
Кабада осмотрел карманы Двадцатки. У того оказалось при себе восемь песо с мелочью, платок, расческа, сигареты, спички и ключ от висячего замка. Кабада аккуратно свернул платок и сунул его в карман плаща; в другой карман он положил деньги, расческу, сигареты и спички, а маленький ключ протянул Роману. Лотом сержант расстегнул плащ и достал из-за пазухи какой-то предмет, завернутый в газету.
– Это его оружие, – доложил он, показав Роману револьвер, вынутый из свертка, – «смит-вессон» специального назначения, тридцать восьмой калибр.
– Суаснабара? – спросил Роман.
– Да, – ответил Кабада, – Суаснабара, я проверил по номеру.
– Очень хорошо. – Роман внимательно осмотрел револьвер.
Кабада снова завернул оружие, а Роман пошел в сторону улицы, за ним последовали фотограф и врач. Сзади санитары несли узкие носилки с безжизненным телом Двадцатки.
Выйдя на улицу, Роман обратил внимание на группу из семи или восьми человек, стоявших напротив подъезда, и направился к ним.
– Мне нужно разыскать председателя КЗР этого квартала, – произнес он, обращаясь ко всем сразу. – Кто знает, где он живет?
От группы отделился высокий негр: не говоря ни слова, он подошел к женщине, что стояла сзади, глядя на машину «скорой помощи», шепнул ей что-то и подвел к Роману.
– Слушаю вас, товарищ.
– Меня зовут Марта, Марта Вила, и живу я в этом доме вот уже почти двадцать лет. Да, я председатель КЗР и его основательница, – сообщила она Роману не без гордости.
– Подойдите, пожалуйста, сюда, – попросил лейтенант и, взяв под руку, повел ее к «скорой помощи», которая уже готовилась отъехать. – Прошу меня извинить, – счел нужным добавить он, – я понимаю, это неприятная процедура, но мне необходимо выяснить, видели ли вы этого человека раньше, знаете ли его.
– Если дело только в этом, товарищ, то вам не о чем беспокоиться, – сказала Марта, продолжая идти вперед. – Я уже его видела.
Роман остановился и удивленно посмотрел на нее.
– Я видела его еще до вашего приезда, понимаете? – грустно объяснила она. – Да, я его знаю. То есть я хочу сказать, что видела его не раз, он часто приходил сюда. Это приятель Мильито.
Роман сделал знак санитарам, уже сидевшим в машине. «Скорая помощь» тронулась с места и, сигналя, медленно поехала сквозь толпу, запрудившую улицу.
Лейтенант с симпатией взглянул на стоявшую рядом с ним женщину: этой низенькой толстушке с чуть раскосыми глазами уже, наверное, шел шестой десяток, а в волосах почти не было заметно седины, и лишь очки в черной оправе придавали ее лицу строгое выражение.
– Давайте по порядку, – вежливо сказал Роман. – Во-первых, кто такой Мильито?
Марта досадливо поморщилась.
– Его полное имя Эмилио, Эмилио Дукесне, но у нас в доме все называют его Мильито. – Она немного помолчала и, не дождавшись новых вопросов, продолжила: – Паршивый человек этот Мильито. Бездельник, нигде не работает. Несколько раз уже сидел, но ничему так и не научился. Хорошее к нему не пристает, на одни пакости способен. И при этом – гусано[3] до мозга костей. Живет через две двери от меня. Мне ли его не знать!
