Татьяна Столбова - Смерть по сценарию
С неудовольствием я поняла, что она именовала «домашним вином», когда зазывала меня к себе. Обыкновенную самогонку. Я сдержала тяжелый вздох: пить мне не хотелось. Но я видела, как радостно суетилась хозяйка, и понимала, что отказываться нельзя. Она немедленно расстроится, по привычке заплачет, и разговор не получится. После провала допроса Пульса я не могла этого допустить.
— Люда, откуда можно позвонить? — спросила я, уже твердо решив остаться здесь на ночь.
— А вот! — Она извлекла из-под моего кресла раздолбанный телефонный аппарат с длинным проводом и положила его мне на колени.
Я набрала свой номер и объяснила Пете ситуацию. Мой брат, как всегда, понял меня с полуслова. «Ладно, — сказал он, — только завтра позвони». Я попрощалась с Петей, сунула телефон обратно под кресло и почувствовала наконец, что начинаю потихоньку расслабляться. Да, несмотря на жуткую грязь, здесь было довольно уютно.
Невзорова уже уставила стол тарелками с квашеной капустой, маринованными и солеными огурцами, колбасой, хлебом. Потом зубами выдернула из бутылки пробку, достала два граненых стакана и наполнила их до краев мутной жидкостью собственного производства.
— Ну? Начнем? — весело сказала она, бухаясь в кресло прямо на пружину.
Я подумала на миг, что сейчас ее, как космонавта, подкинет к потолку, однако все обошлось.
— За встречу, — уныло сказала я, поднимая свой стакан.
— Обязательно, — отозвалась хозяйка и с ходу отхлебнула такой глоток, что в стакане осталось меньше половины. Лихо! — Тонь, давай перейдем на ты? Если хочешь, можем выпить на брудершафт.
— Нет, — отказалась я. — На брудершафт мы пить не будем. Но на ты перейдем. Отчего бы и нет? Скажи, Люда, почему ты в тот вечер не осталась у Миши?
— Из-за Дениса, — сразу ответила она.
— А при чем тут Денис?
— Он сказал, что я сплю со всеми подряд, — без тени смущения сообщила Невзорова. — Я сказала: «Ну и что?» Миша рассердился и послал меня в... В одно место, в общем. Я и ушла. Не в то место, конечно, а домой.
— Денис сказал правду? — вот так деликатно я сформулировала вопрос.
— Да. Но что ж я могу поделать, если природа наградила меня красотой? Естественно, мужчины от меня без ума и каждый хочет затащить меня в постель. Их можно понять... А я... Что я — бедная одинокая женщина, интеллигентная... Наверное, даже слишком интеллигентная. Когда они домогаются меня, мне неудобно отказать, понимаешь?
Я смотрела на нее с подозрением. Мне казалось, что она шутит. Вот сейчас улыбнется и скажет, что выдумала все нарочно для того, чтобы меня рассмешить.
Но Невзорова не шутила. С мрачным видом она допила остаток самогонки из своего стакана и налила себе еще, опять до краев.
— Когда ты познакомилась с Мишей? — спросила я, желая вернуть беседу к прежней теме.
— Давно. Года два, два с половиной назад. Я тогда снималась у Буракаева — башкирского режиссера. Мы остановились под Ялтой, и Миша тоже там был. Только он на другой картине работал. То ли у Михалева, то ли еще у кого... Не помню. Мы с ним встретились в гостинице. Я пригласила его к себе в номер, потому что он так смотрел на меня... Любовь пылала в его взоре. Когда я подошла к нему в холле и позвала в гости, он сделал вид, что очень удивлен. Ха! Меня не обманешь... Безусловно, он сгорал от страсти, но пытался это скрыть всеми силами. Мужчины так стеснительны! Некоторые мужчины, я имею в виду. Ну, он пришел. Принес бутылку шампанского. Я вообще-то не пью шампанское. Водку предпочитаю. Но Мише ничего не сказала. Что, думаю, со мной сделается от пары фужеров этого пойла... Если б я знала, что потом целую ночь просижу в туалете, ни за что не стала бы пить. Но это потом было. А сначала мы мило сидели, болтали. Миша был галантен, не хамил и не безобразничал. Таким поведением он меня сразу очаровал. И я решила, что если он не пристанет ко мне до одиннадцати вечера, я сама к нему пристану. Он необыкновенный красавец! Я таких до тех пор и не встречала...
Люда промочила горло еще одним глотком самогонки, и взгляд ее чуть замутился.
Терпеть не могу девиц моих друзей. Обычно они тупые до предела, в компании сидят надувшись, как лягушки, молча, и только время от времени посматривают туда-сюда с важным видом. Пытаться их разговорить — гиблое дело. Нет, все же лучше быть умной, чем красивой. Хотя не мне это говорить, ведь сама я и умная, и красивая.
Я опять вздохнула и криво улыбнулась новой подруге. Да, про нее никак не скажешь, что она молчунья. За пять минут болтовни — одна пауза, и та короткая. Пожалуй, в этом случае пожалеешь о том, что природа наградила ее речевым аппаратом. Слушать ее — все равно что читать любовный роман: те же фразеологические обороты, тот же искусственный пыл и та же бессмыслица. Одна разница: роман можно отложить в сторону и заняться чем-нибудь другим...
— Ты еще совсем юна, Тонечка. Тебе, наверное, интересно знать, как все происходит между мужчиной и женщиной? Но про ту первую встречу с Мишей я не могу рассказать ничего такого. Где-то около половины одиннадцатого мне стало плохо — это шампанское сыграло со мной свою злую шутку. Я кинулась в туалет и... И больше оттуда не выходила. До утра. Только встану с толчка — опять начинается... Утром я еле выползла, ноги меня не держали... Миши уже не было. Потом я его не видела больше года, но часто вспоминала наш разговор... Он так внимательно меня слушал... Я поделилась с ним всеми своими проблемами. И самой главной в том числе. Скажу тебе по секрету, у меня тогда была мысль: переменить фамилию. Или взять псевдоним.
— Зачем? — удивилась я.
— Хотела всего добиться самостоятельно, — раздувшись от гордости, ответила Невзорова.
— То есть?
— Талантливому артисту всегда мешает знаменитая фамилия. А мой бывший муж знаменит, и никуда от этого не денешься.
Я молча смотрела на нее и не знала, что сказать. Я не так уж хорошо знаю мир театра и кино, но фамилии известных и полуизвестных деятелей помню отлично. Уверена, что фамилию моей новой подружки я прежде никогда не слыхала.
— Три года назад Невзоров играл в курском театре, — пояснила она, видя мое недоумение и даже не давая себе труда задуматься о его причине. — Городничего в «Ревизоре».
— А еще кого?
— Не помню. Вроде бы сталевара. Или плотника.
— А в кино он снимался?
— До этого не дошло. Он покинул театр и стал работать в туристической фирме. Эта квартира досталась мне от него. А сама я из Новосибирска.
Тут она стала с задумчивым видом выковыривать из зуба квашеную капусту. Наверное, размышляла о подходящем псевдониме.
Я зевнула. Конечно, я сумела бы сделать это незаметно, но не успела. Меня основательно разморило от усталости, самогонки и той чуши, которую почти без перерыва молола Невзорова.
Она наконец заметила мое состояние. И естественно, не преминула обидеться. К счастью, не заплакала.
— Прости, Люда, — сказала я сонным голосом. — Может, ты лучше расскажешь мне о том вечере?
— О каком вечере?
— У Миши.
— А-а-а... Хорошо.
Видимо, ей было все равно, о чем говорить, лишь бы говорить. Она допила самогонку, налила себе еще и уселась поудобнее, подминая под себя пружину.
— Все было просто замечательно. Мы пили водку, Михалев не спускал с меня глаз... Жаль, что раньше он не удосужился поручить мне какую-нибудь роль. Вот Вадя и перехватил меня. Вадя, может, не такой прекрасный режиссер, зато он соображает быстрее. Поэтому я досталась ему, а не Михалеву. Ну ничего, я вела себя очень умно и дала ему понять, что согласна сниматься и в его картине. А почему нет? Денис же снимается и там и там. Чем я хуже Дениса?
— Ближе к делу, — мрачно сказала я, уже не слишком беспокоясь о вежливости.
— А больше нечего рассказывать. Денис сначала долго сидел и молчал — упивался своим отвратительным настроением. Это в его духе. Потом исчез куда-то, а потом снова явился и оскорбил меня при всех. Ты, мол, спишь со всеми подряд. Н-ну и что ж? Что в этом пл-плохого?
Язык у нее уже заплетался. Глаза помутнели и смотрели сквозь меня. Короче говоря, Невзорова была пьяна. Я поняла, что если сейчас же не прерву ее и не попрошу показать мне мою кровать, то так и останусь на всю ночь в этом кресле.
— Ладно, хватит. Я спать хочу.
— С-спать? — Она с трудом сфокусировала на мне взгляд. — 3-зачем? P-разве мы не будем блтать вс нчь?
— Нет, болтать всю ночь мы не будем. Где я могу лечь?
— П-шли...
Она тяжело поднялась и, качнувшись, сделала шаг к двери. Мне пришлось поддержать ее под руку, чтоб не свалилась.
С грехом пополам мы добрались до комнаты. Здесь было мило, но не более того. Стандартная мебель, старый цветной телевизор и банальная ширма с китайскими узорами. Но диван... Диван был шикарный. Огромный, толстый, мягкий, широкий. Я очень надеялась, что диван она предложит мне, а сама ляжет где-нибудь в другом месте. На раскладушке, например.
