Дик Фрэнсис - Рама для картины
— Но…
— Возьми с собой. И те три копии тоже.
…СПЕШЛ БЕТ ВСЕ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ, НО НЬЮХАУНД УЖЕ ДОГНАЛ ЕГО, ЗА НИМ ИДЕТ УАНДЕРБАГ…
Засунул ящик на место.
— Положи эти бумаги в папку и давай уматывать.
Схватил радио и инструменты Джика. Он и так едва справлялся: три картины, уже не связанные, вываливались из рук, а еще была громадная папка.
…СЕЙЧАС ОНИ ИДУТ ПО ДАЛЬНЕМУ КРАЮ ИППОДРОМА ВДОЛЬ РЕКИ, И СПЕШЛ БЕТ ВСЕ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ, НО ВТОРЫМ УЖЕ ИДЕТ ВАЙНЕРИ…
Мы поднялись по лестнице, выключили свет, посмотрели издали на машину. Она сиротливо стояла там, где мы оставили. Никаких полицейских. Все живое приклеилось к телевизорам и радиоприемникам.
Джик шепотом взывал к божественным силам.
…ВОТ ОНИ ВЫХОДЯТ НА ПОВОРОТ И ПРИБЛИЖАЮТСЯ К НАМ. СПЕШЛ БЕТ ОТСТАЕТ, И ВПЕРЕД ВЫХОДЯТ ДЕРРИБИ И НЬЮХАУНД…
Мы твердым шагом шли по галерее.
Комментатор в возбуждении повысил голос, отчетливо слышался рев трибун.
…ВАЙНЕРИ ИДЕТ ТРЕТЬИМ ВМЕСТЕ С УАНДЕРБАГОМ, И ТУТ ПРИБАВЛЯЕТ СКОРОСТИ РИНГВУД, КОТОРЫЙ ДВИЖЕТСЯ ПО ДОРОЖКЕ БЛИЖЕ К ТРИБУНАМ…
Улица была совершенно пуста. Никакого движения. Я первым вышел через оконный проем и с чувством облегчения остановился. Джик вынес добытый мед, уложил его в багажник. Взял у меня инструменты — положил туда же.
— Порядок?
Кивнул. Мы спокойно сели в машину. Комментатор орал в микрофон, чтобы перекричать рев трибун.
…ПРИБЛИЖАЮТСЯ К ФИНИШУ — РИНГВУД, ОН ОБОШЕЛ УАНДЕРБАГА НА ПОЛКОРПУСА, ТРЕТЬИМ ИДЕТ НЬЮХАУНД, ПОТОМ ДЕРРИБИ, ПОТОМ ВАЙНЕРИ…
Когда Джик завел мотор и двинул, машину наполнил рев трибун.
…КАЖЕТСЯ, УСТАНОВЛЕН РЕКОРД! ПОСЛУШАЙТЕ, КАК ГУДЯТ ТРИБУНЫ! ПОВТОРЯЮ РЕЗУЛЬТАТЫ, ВОТ ОНИ, НА ТАБЛО:… ПЕРВЫЙ — РИНГВУД, ВЛАДЕЛЕЦ МИСТЕР РОБЕРТ КАМИ… ВТОРОЙ УАНДЕРБАГ…
— Уф, — выдохнул Джик. Его борода весело торчала вверх, а губы растянулись в улыбке до ушей. — Неплохо все провернули. Можно будет заняться кражами бумаг для каких-нибудь политиков.
— И без нас таких хватает.
Обоими овладела эйфория, которую обычно испытываешь после того, как опасность миновала.
— Не обольщайся, — сказал я. — У нас впереди еще много всего.
Он подъехал к «Хилтону», поставил машину, занес папку и картины в мою комнату. Движения быстрые, точные. Ему надо поскорее вернуться на ипподром к Саре, сделать вид, что никуда не уезжал.
— Мы сразу вернемся, — обещал он, помахав рукой.
Через две секунды после того, как дверь закрылась, постучали.
Открыл. Там стоял Джик.
— Не мешало бы все-таки узнать, кто выиграл Кубок-то?
12
После его ухода я стал разглядывать добычу.
Чем больше смотрел, тем яснее понимал, что мы попали в самую точку. И незачем изображать, что Сара с Джиком были на бегах. Нельзя терять на это время. Ожидая их здесь, в «Хилтоне», с опасной добычей в руках, чувствовал, что сижу на пороховой бочке. Внутренний голос требовал — убирайся отсюда поскорее.
Список зарубежных покупателей выглядел совершенно безобидно. Вексфорд держал его просто в шкафу, да и незачем было хранить как-то иначе: один шанс на миллион, что в обычных обстоятельствах кто-нибудь сможет углядеть в нем какой-то особый смысл.
Дональд Стюарт…
Вычеркнуто.
На каждой странице — по три колонки, широкая посередине и две узкие по краям. В левой узкой колонке — даты, а в средней — имена и адреса. В правой узкой — против каждого имени короткий ряд каких-то, на первый взгляд, случайных букв и цифр. Например, против имени и адреса Дональда стояло ММ3109Т, и это не было вычеркнуто вместе с именем. Может, инвентарный номер, подумал я, по которому можно определить, какую картину он купил…
Пробежал глазами по всем зачеркнутым именам в английском разделе. Имени Мейзи Метьюс не было. Что за черт? Почему?
Быстро перелистал документы. Насколько мог понять, иностранные покупатели — в основном — из англоязычных стран. Вычеркнутые фамилии составляли треть всего списка. Если каждое вычеркивание ограбление, то их было сотни.
Снизу обнаружил второй список. В нем, как и в первом, стране отводились отдельные страницы. Только он показался мне гораздо короче.
Англия.
Где-то в середине списка взгляд мой споткнулся…
Миссис Метьюс, Трежер Холм, Уорсинг, Сассекс.
Вычеркнуто.
Меня бросило в дрожь. Похоже, что дата слева — это день, когда Мейзи купила свою картину. Цифры в правой колонке не вычеркнуты — БМС29. Отложил бумаги, минут пять просидел, тупо уставившись в стену и соображая что к чему. Первое и последнее, что понял: мне надо очень много всего успеть до возвращения Джика и Сары с бегов. И еще подумал — внутренний голос иногда ошибается.
На кровати лежала большущая папка, так взбудоражившая Джика в галерее. Открыл ее, стал изучать. И обалдел, увидев несколько упрощенных контурных рисунков наподобие того, что раскрашивал малый в Художественном центре. На ровном белом холсте — эскизы картин в полную величину, четкие и аккуратные, как чертежи.
Их было семь, на всех — лошади. Поскольку эскизы черно-белые, не мог судить с полной уверенностью, но похоже, что три Маннингса, два — Рауля Милле, а еще два… Конские силуэты, написанные в духе старых мастеров… Это не Стаббс, все его картины хорошо известны, может, Херринг? Херринг, подумал я, кивая сам себе.
К одному из холстов обычной скрепкой был приколот небольшой клочок бумаги — памятка, написанная от руки! «Не забудьте отправить оригинал. Узнайте еще, какой палитрой он пользовался, если есть какие-то отличия от обычной».
Снова посмотрел на те три совершенно одинаковые и уже законченные картины, которые мы взяли. Да, все работы на деревянных подрамниках писались по одному трафарету. Холстина тоже одной выработки и качества. Технический уровень исполнения такой, что не придерешься. Действительно очень похожи на настоящего Маннингса. А уж после того, как их покроют лаком, — вообще не отличишь. Но пока не высохли. Разные краски сохнут по-разному. Время высыхания еще зависит от количества использованной олифы или скипидара. Но все-таки примерно определить, когда они были закончены, можно: три-шесть дней назад. Должно быть, их писали одновременно. Конвейер. Серийное производство: красная шляпа, красная шляпа, еще красная шляпа… Правильно, экономили время и краски.
Все три картины написаны очень добросовестно, очень точно. Никакой небрежности. Никакой торопливости. Детали выписаны так же дотошно, как и на копиях Милле в Алис-Спрингсе. Я понимал, что только теперь могу оценить Харли Ренбо по достоинству.
Все три картины были абсолютно законными — в изготовлении копий вообще ничего противозаконного нет. Разумеется, если их не пытаются продать за оригинал.
Поразмышлял над этим еще немножко, а потом начал действовать.
Когда часом позже спустился вниз, служащие «Хилтона» были сама любезность. Разумеется, они могут выполнить любую мою просьбу. Конечно, могу воспользоваться фотокопировальной машиной — сюда, пожалуйста. Да, конечно, могу оплатить свой счет сейчас, а уехать позже.
Поблагодарил за прекрасное обслуживание.
— Очень были рады вам помочь, — ответили мне. Как ни странно, они говорили это искренне.
Поднявшись снова в номер, в ожидании Джика с Сарой собрал свои вещи. Потом, сняв пиджак и рубашку, обмотался, как сумел, бинтами, соорудил нечто похожее на то, что мне сделали в Алис-Спрингсе. Рука теперь была привязана к груди. Что говорить, так было гораздо лучше: она болела, когда болталась сама по себе. Застегнул рубашку поверх бантов и прикинул: если на дорогах пробки, Джик еще не выбрался с ипподрома.
У меня уже начинался легкий мандраж, да и чувствовал себя все-таки погано. Но приготовился ждать. Ожидание продлилось ровно пять минут. Телефон, стоявший у кровати, зазвонил. Снял трубку.
Голос Джика звучал жестко и властно.
— Чарльз, спустись к нам сейчас же.
— Да, но… — сказал я неуверенно. — Что-то важное?
— Слушай, ты, окись хрома хренова! — взорвался он. — Ты хоть что-нибудь умеешь делать без возражений?
— Дай мне десять минут. Мне нужно всего десять минут. Я… только что принял душ, без штанов.
— Спасибо, Чарльз. — И вырубился.
Время пошло, а в башке было пусто, вертелись одни только любимые ругательства Джика. Да уж, если нагл когда-нибудь и была нужна божья помощь, так это теперь. Справившись с тошнотворным приступом ужаса, схватил аппарат и стал названивать по внутренним телефонам.
— Вы не могли бы прямо сейчас прислать в номер семнадцать-одиннадцать носильщика за вещами мистера Кассаветса?
— Пожалуйста, срочно пришлите кого-нибудь в номер семнадцать-одиннадцать. Нужно убрать, мистеру Кассаветсу было плохо…
— Будьте любезны, срочно пришлите медсестру в номер семнадцать-одиннадцать, у мистера Кассаветса ужасные боли…
