Марк Фурман - Концерт в криминальной оправе
— Раз у тебя дела юридические, — рассудил Львов, — давай заедем в «Советскую юстицию». Там у меня приятель ответственным секретарем работает. Это на Садовом, как раз у Курского вокзала. — Он продиктовал адрес и телефоны. Договорились встретиться непосредственно в редакции.
Жена Георгия Федоровича, наблюдавшая за мужем все эти дни, курившим сигарету за сигаретой, в который раз советовала отказаться от дома.
— Мне, Жора, твое здоровье, куда дороже. Что, на этой даче свет клином сошелся? Поищем, может и получше найдем.
Но Кочетов уже вступил на тропу войны. — Да мне, пойми ты, женщина, в принципе не пятистенок нужен, а банальная справедливость. А что гласит ГПК…
Кочетов полез в дипломат за кодексом, который изучал ежедневно. Фактически он стал его настольной книгой.
— Да брось ты, Жора, свой талмуд, — отмахнулась Маша. — Лучше посоветуй, что Тамаре купить. Завтра у нее день рождения, мы приглашены.
— А вот завтра у меня Москва, — озадачил супругу Кочетов. — Срочная командировка с замом главного, — закрутил он, чтобы прекратить бесполезную перепалку. — Если придется задержаться на денек, тогда перезвоню…
К поездке Кочетов подготовился основательно. Во вместительный дипломат он уложил две бутылки армянского коньяка, кое-какую закуску — сыр, колбасу, пару банок шпрот.
«Даже если Петя и не поможет, — прикинул он, — не грех отметить встречу с давним другом. Все-таки пять лет прожили в одной комнате общежития, вместе проходили практику в «Московском комсомольце». Наверное, поэтому внеплановый вояж в столицу рассматривался и как некая разрядка от конфликта, в который он оказался втянутым не по своей воле.
Москва встретила проливным дождем. То была первая настоящая гроза в этом году, омывшая столицу. Она оказалась весьма непродолжительной. Когда, перейдя привокзальную площадь, он вышел к Садовому кольцу, на очистившемся от облаков небе, уже сияло солнце.
В редакции он обнялся с Львовым. Петр представил своих знакомых — Владимира Стрелкова из «Человека и закона» и ответственного секретаря «Советской юстиции» Григория Бородюка.
Двухметровый массивный Стрелков заметно оживился, когда Кочетов достал коньяк.
— Запри, Григорий, дверь, — посоветовал он Бородюку. — Как бы кто не нагрянул на столь важную летучку.
— Похоже, кворум затянется, — иронично заметил секретарь, разглядевший в глубине чемоданчика вторую бутылку армянского. — Но Пете я отказать не могу. Он у нас лицо весьма авантажное, состоит в правлении журфонда. Одним махом может летней путевки в дом творчества лишить.
Выпили по первой за знакомство, одобрив коньяк, немедля по второй. После нее Львов предложил: — А теперь, Жора, поговорим о твоем деле. Самое время, коллектив созрел.
Кочетов достал жалобу о четырех страницах. И, поскольку там, именно там — на бумаге, все было изложено достаточно логично и литературно, начал читать. Да что говорить, эта жалоба ли, заявление с каждым днем нравилась ему все больше. За время чтения Георгия Федоровича ни разу не прервали. Лишь в тишине слышалось шумное дыхание курившего Стрелкова, да Бородюк по привычке время от времени прохаживался по кабинету. Едва Кочетов закончил, как Львов, подняв большой палец, восхищенно воскликнул:
— Ну, Жорка, и сюжетец ты закрутил! Даже если бы речь шла не о тебе, готовый судебный очерк для любого издания.
Бородюк тоже оживился: — Георгий, как член редколлегии, уверяю вас, что это материал именно для нашего журнала. Можем гарантированно дать в следующем номере.
Последним высказал мнение Стрелков: — Старик, если уж говорить об оперативности, это гвоздевой сюжет для «Прожектора перестройки». Я когда-то начинал с телевиденья, могу перезвонить. Через пару дней бригада во Владимире, и ваш судья будет увековечен на всей шестой части суши…
Аккуратно сложив листы, Георгий Федорович сунул бумаги в дипломат.
— Спасибо, ребята, за поддержку, но рассудите сами. Могу ли я, вот так, сразу, отдать вам этот материал? А если в отделе юстиции отреагируют и поправят Дубровина? К тому же он весьма молод…
— И после всего, что мы тут услышали, вы, Георгий, еще оправдываете этого «законника»! — шумно возмутился Стрелков. — Ну, знаете ли!
— Володя прав. Не ожидал такой беспринципности, — Львов нервно выхватил из пачки сигарету. — Вот материал, вот мы, и не последние, к слову сказать, журналисты. Я бы без лишних слов сказал: — В печать!
— Да поймите, не могу я вот так, сразу оставить здесь жалобу. Вдруг в отделе юстиции по справедливости решат. А область, Владимир уже будут на слуху по всей стране. Кое-кто и не без оснований подумает, что журналист использовал все свои связи…
— В чем-то, Жора, ты, наверное, прав, — примирительно сказал Львов, уже на перроне Курского, перед приходом электрички на Владимир. — Хоть попахивает толстовщиной твоя позиция, принципы — дело святое. Есть в ней что-то…
— Пойми, Петя, — начал в который раз Кочетов.
— Я и так все понял, — Львов обнял его, подтолкнул к двери вагона. — А на Володю и Бородюка можешь надеяться, они ребята надежные, не подведут.
Утром Георгий Федорович дозвонился до Лагунова. Они договорились о встрече во второй половине дня. Ровно в три Кочетов вошел в приемную. Секретарша сухо попросила его подождать: заседает партбюро, Сергей Васильевич должен освободиться с минуты на минуту. Прошло, однако, не менее часа. И вот он опять лицом к лицу с Лагуновым.
— Я все эти дни разбирался в ситуации — произнес начальник отдела, перекладывая бумаги. — Вот, только что партбюро провели, с вызовом Дубровина.
— Ну и… Есть какое-то решение?
— Смею уверить, Георгий Федорович, ему крепко досталось. Строгий выговор по партийной линии, лишение премий, тринадцатой зарплаты по итогам года. Лично вам он принесет свои извинения.
— И это все?
— Понимаю и сочувствую. Но в отношении дома мы бессильны. Мой заместитель выезжал в Симоново. Он считает, что вы сами, пусть из добрых побуждений, затянули решение вопроса. Мнение партбюро окончательное, на мой взгляд, достаточно жесткое и справедливое.
— Теперь меня это мало волнует. Вы вряд ли догадываетесь, где я вчера побывал?
— Обком?
— Москва.
— И что же?
— Поскольку защиты у владимирских юристов я не нашел, решил обратиться к столичным журналистам. Есть два предложения — очерк в журнале «Советская юстиция» или сюжет в «Прожекторе перестройки». Можно использовать оба варианта. Кстати, посоветовали и третий — открытое письмо судье Дубровину в областной газете. Какой лично вы предпочитаете?
То был поистине нокаутирующий удар. Еще минуту назад, уверенный в себе чиновник, разом сник. Кочетов прочно овладел инициативой.
— Даю вам сутки. Если ответ меня не удовлетворит, материалы уйдут в Москву.
Единственное, о чем Георгий Федорович умолчал в разговоре с Лагуновым, был распитый в редакции коньяк. «Цель оправдывает средства», — вспомнилось давнее, как мир, житейское выражение. И хоть сам он, дожив почти до пятидесяти, редко руководствовался им, тут как раз оказался такой случай.
Когда после утренней летучки Кочетов заскочил в кабинет, он увидел на столе записку с просьбой позвонить в отдел юстиции. После полудня Кочетов набрал номер отдела, начальник сразу же взял трубку.
— Что ж, Георгий Федорович, мы пересмотрели свое решение. Дубровин вернет вам дом, надо юридически все оформить.
— Думается, это не составит особых проблем.
Доброжелательный тон Лагунова, ничем не напоминавший вчерашний разговор, сменился напряжением в голосе.
— А ваши столичные планы?
— Сергей Васильевич, я намерен сдержать слово. Если Дубровин без проволочек вернет дом, не будет материалов — ни в журнале, ни на телевидении.
Только сейчас, одержав полную победу, Кочетов ощутил нечто похожее на то, что принято называть моральным удовлетворением. Домашние к сообщению Георгия Федоровича отнеслись восторженно. Жена и дочки хотели немедленно ехать в Симоново. Но он остановил их — необходимо прежде переписать бумаги, оформить все, как положено.
После того, как в сельсовете заключили новый договор, в присутствии незаинтересованных лиц — юриста Сингаевского со стороны отдела юстиции и Гены Литовкина от Георгия Федоровича, состоялась передача ключей и денег. Церемония в чем-то напоминала обмен военнопленными: нашего шпиона на вражеского, где обе суверенные стороны используют продуманные условности, дабы их не обманул противник.
Когда они вошли в знакомый двор и Дубровин, отпирая дом, начал возиться с непокорным замком, Сингаевский, пройдясь вдоль аккуратных гряд с редисом, ярко-зелеными перьями молодого лука и пышными побегами торжественного салата, произнес:
— Через пару-тройку дней можно первый урожай собирать. Славная получится на выходные окрошка…
![Игорь Гриньков - Откровения судебного медика [сборник]](/uploads/posts/books/119158/119158.jpg)
