Дмитрий Стрешнев - Чертовка
--Слушай, а как они поклоняются дьяволу? -вдруг спросил он Замурцева.
--Тебе это так сильно надо?
--Просто интересно... Это ведь на самом деле интересно, -повторил Эндрю Манн через несколько шагов.
Андрей, в общем-то, представлял, что за интерес у американского тезки. Он представлял это, поскольку всё-таки был старше. Конечно, парень пережил немало, ведь не каждый день сбивают твой истребитель. И Андрей ему очень сочувствовал, между прочим. Но теперь летчик-налетчик слегка успокоился и окончательно уверился, что жизнь вовсю продолжается, и что он снова неизбежно вернется к своим ангарам-капонирам и к бравым друзьям. И поэтому ничего удивительного не было в том, что он уже ощущал удары их ладоней по своим плечам, видел их лица и ожидание в глазах, предполагающее некоторые сдержанные подробности о том, как он падал в чужом небе, и как было жалко свой самолет с шахматными полосочками на крыльях, и как думал, пряча парашют и шлем, что упал у Саддама в Ираке, и как вдруг из тумана вылупился лимузин с настоящим русским, и как он пил коньяк с этим русским и с... и вот тут сдержанные подробности не должны были прерываться, ведь они так позабавят его товарищей. К тому же они останутся с Эндрю Манном на всю жизнь, они теперь собственность его и его семьи, ими будет владеть его жена, а потом они перейдут его детям...
--Куда мы идем? -спросил летчик.
Замурцев остановился. Действительно - куда? У него как-то вылетело из головы, что они отправились искать следы "Вольво", которые должны вывести их на дорогу. Кроме того, он неожиданно обнаружил, что солнце уже высунулось из-за неровностей пейзажа, и всё кругом сияет, и над далекими горами висят легкие облачка, как будто горы приподняли шляпы.
--Наверное, я пропустил место, -сказал Замурцев.- А может машину так развернуло при кувырке, что мы вообще идем теперь не туда. Ты тоже ничего не заметил, Эндрю? Ну вот видишь... Давай поднимемся на те бугры и посмотрим.
Они пошли дальше, и через некоторое время американец снова вернулся к заветной теме:
--Почему ты не хочешь мне рассказать про этих... которые поклоняются дьяволу?
--Долго объяснять, -сказал Замурцев.
Получилось двусмысленно: то ли долго объяснять про езидов, то ли про то, почему не хочется рассказывать.
--Ну, если ты не хочешь, я сам ее спрошу.
Эндрю Манн остановился, поджидая Джарус. Не догадываясь, как не столь давно и Замурцев, что дьявол может оказаться вовсе даже не рогат-хвостат, он заговорил, деликатно прикладывая указательный палец правой руки куда-то к уху:
--Значит, леди, вы верите в дьявола, да?
Он наклонился к ней и заискивающе шевелил светлыми бровями, выкладывая свои представления, приобретенные через смотрение голливудских фильмов:
--Госпожа Дьявол, как вы это делаете? Танцуете? Поёте? А может, приносите младенцев в жертву?
Он, конечно, понимал, что ему не станцуют и не споют, ему просто надо было хоть что-то, чтобы наполнить Историю-которая-с-ним-произошла. И он напирал, помогая себе улыбкой:
--Я вижу, мисс, что вы не такая заколдованная бука, какой кажетесь.
Каз-зарма он всё-таки, этот Эндрю Манн!
И вдруг произошло необъяснимое, невозможное и неприятное для Замурцева: Джарус протянула руку и погладила американца по щеке. На самом деле, конечно, не погладила, а просто дотронулась пальцем или двумя до тугой круглой щеки. Но неприятно было уже то, что ей, оказывается, хотелось это сделать. А еще неприятней было то, что жест был похож на тот, ночью в авто, когда она дотронулась до Замурцева. Хотя, понятное дело, американец более свежий и юный, несмотря на то, что упал с неба, а у Замурцева даже волосы в носу уже начали седеть.
--Что ты делаешь, Эндрю? -спросил Андрей голосом, который выдал его отношение к происходящему.
--Я? Ничего, -совершенно чистосердечно отозвался Эндрю.
--Учти, я за эту девушку отвечаю.
--Ты не хочешь, чтобы я с ней даже разговаривал? Я подозревал, что ты большевик!
Конечно, всего ему не объяснишь, это ведь просто солдат, хоть и американский. Но мог бы и сам догадаться не влезать в чужую жизнь. Он здесь, образно говоря, пролётом.
--Знаешь, вас, американцев, подведет когда-нибудь ваша... -в голове закрутилось дурацкое слово "фанаберия", а ничего подходящего по-английски от злобы не всплывало, и Замурцев сказал неопределенно: - вот это всё вот...-и показал жестом что-то вроде султана из перьев у себя над затылком.
После этого он схватил езидку за руку, за худые, неожиданно жесткие, как у птицы, пальцы и потащил ее обратно к машине, не поинтересовавшись, идет или нет следом Эндрю Манн. Впрочем, Андрей уже не злился на американца.
Сам виноват, сказал он себе, нарассказывал затейливых подробностей. Это у тебя всё так сложно в этом мире... а главное - хочется, чтобы так было; чтобы бурлили серные реки, лезли лиловые горы, падали спелые гранаты на камни; чтобы был Павлин и его дурманящие речи... по меньшей мере - чтобы был Петруня. А кому-то нравится, чтобы всё было проще. Тем более, что ты всё равно знаешь, что Павлина нет, что Фильштинский давно на пенсии, и что сказке конец.
Таща за руку Джарус, Замурцев дошел до места, откуда было уже видно его одинокую "Вольво", и увидел возле машины несколько фигур в военной форме - может быть пять или шесть. Один из этих людей - как показалось издалека Андрею - дергал ручку двери (хорошо, что он не поленился всё закрыть, когда уходили!).
"Ага! Мухабаратчики {в данном случае: военная разведка (араб.)}
проснулись! " -злорадно подумал Замурцев.
Рука американца схватила его за плечо (так он, оказывается, здесь, голубчик!).
--Парень, что это за люди?
--Местный "кей джи би" {КГБ (англ.)} наверное, -сказал Андрей, чтобы тому было понятно.
--Они мне не нравятся, -заявил Эндрю Манн, и голос у него уже был не развязный, бродвейский, а нормальный шершавый голос летчика, упавшего черт знает где.
--Ты что! Не бойся, это же сирийцы! -заерепенился Замурцев, почувствовав, как рука летчика тянет его прочь от "Вольво".- Оставь меня в покое, я тебе не Горби!
Те, возле "Вольво", поначалу не замечали троицу, а поскольку ветерок тянул с их стороны, не слышали всех этих международных препирательств. Но потом случилось то, о чем еще в детстве предупреждали кинематограф и любимые книжки: в самый неподходящий момент чья-то голова повернулась, и вдруг люди в хаки, забыв про "Вольво", молча и сосредоточенно побежали в ту сторону, где находились Замурцев, Манн и Джарус.
-Живее! -почти заорал американец.- Сматываемся!
Андрей хотел еще что-нибудь съязвить по поводу ситуации, но жутковатое чувство зайца, почуявшего волков, потянуло его в том же направлении. Они так и побежали с Джарус, продолжая держаться за руки, словно в пионерском лагере.
--Ты думаешь: кто это? -спросил Замурцев у Эндрю.
--Не знаю. Мне они не нравятся.
Через некоторое время Андрей сообщил:
--Они нас в конце концов догонят.
--Да, -отозвался американец.
Джарус бежала довольно быстро, и, что удивительно, ухитрялась делать это, не подняв ни на сантиметр свою отвратительную зеленую юбку.
--Эндрю, слушай, а они ведь действительно не сирийцы, -сказал Замурцев, вдруг испугавшись догадки.- Сирийцы бы так не молчали... Ты думаешь: они...
-Сюда! -вместо ответа приказал американец.
Он поехал на своих замечательных ботинках по откосу в балку, прорытую за тысячелетия в гладкой равнине небольшим ручьем. Замурцев почувствовал, что его несет вниз следом, как на лыжах. "Сейчас она точно грохнется", -подумал он о езидке, но сначала свалился сам, а потом уже упала Джарус. Увидев, как они катятся по глине, летчик подскочил, но Замурцев не доставил ему такого удовольствия - поставить на ноги русского парня. Он вскочил и схватил Джарус за руку, а американец схватил за другую, будто они собирались разорвать девушку надвое, но они, разумеется, не разорвали ее, а просто сдернули с земли и потащили дальше, не интересуясь, успевает она перебирать ногами или нет.
Бежать в балке было труднее, чем наверху, поскольку дно пересыхающего ручья было усеяно камнями, как булка орешками. Местами выпирали большие ноздреватые серые глыбы, совершенно отвратительные на рыжей земле.
--Прямо как у Ницше получается, -задыхаясь от бега, а может, и от чего-то другого, пробормотал Андрей.- "Придумай себе цель и погибни ради неё...", но с последним я не согласен... с последним совсем не согласен...
Ложбина стала мелеть и разветвляться. В этом месте встречались несколько потоков, воскресавших во время больших дождей. Земля здесь напоминала слегка смятое одеяло. Кое-где торчали одинокие хилые деревца.
Эндрю Манн потащил Джарус вверх по склону, а значит, туда же обреченно свернул и Андрей, мучительно понимающий, что их вот-вот догонят. Он вспомнил, что американец упоминал что-то про пистолет. Должен же у него, черт возьми, действительно быть пистолет или автомат кaкoй-нибудь!
