Марина Серова - Принцип неверности
Глазки у него беспокойно забегали.
— А ты, Максик, еще больший дурак, чем я предполагала, — с сожалением покачала я головой. — На кой, скажи ты мне на милость, ляд тебя похищать?
— Так я же говорю — чтобы выкуп за меня получить, — растерянно повторил Хрыкин.
— Никто за тебя даже полушки не даст. Потому что полушка — старинная монета и стоит больших денег. А таких, как ты, Погорельцов и компания может печь, как блины на Масленицу. Понял? Так что едем мы в гостиницу.
— Врешь? — то ли спросил, то ли попытался возразить мне Хрыкин. — Я же талантливый!
— Ты даже не представляешь, Максик, как мне осточертело с тобой общаться, — ответила я. — Уж лучше радио послушать. Там, конечно, тоже чушь несут, но, во всяком случае, почти профессионально.
С этими словами я включила магнитолу, настроенную на радиостанцию «Авто». Мне она всегда нравилась тем, что по ней кроме ерунды, которую обычно несут дикторы, выдавалась полезная информация о состоянии дорог в городе. Да и музыка там хорошая.
Молодой девичий голос скороговоркой передавал последние известия.
— Как сообщают нам наши радиослушатели, на это время самые большие автомобильные пробки образовались на улице Светланской, между улицами Камышенской и до Волгоградской, на проспекте Мира между остановками Садовая и до Дачной и на бульваре Буденного, между улицами Комсомольской и до улицы Некрасова. Кроме того, пробки образовались на улицах…
— Выключи эту дрянь! — раздраженно приказал Хрыкин. — Терпеть не могу новости.
— Уж лучше слушать эту дрянь, чем твое словесное недержание, — парировала я. — И вообще, не нравится — можешь выйти и идти пешком. До гостиницы отсюда недалеко, всего-то километров десять-пятнадцать. К утру доберешься, если повезет.
На радио поставили хит восьмидесятых. Хрыкин опять было открыл рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, вспомнив о моем предложении идти пешком, предпочел промолчать.
Внезапно музыка оборвалась. Все тот же девичий голос тревожно затараторил:
— Только что нам сообщил источник из городского управления ГИБДД, что в результате ДТП с участием трех машин на проспекте Мира пострадал известный поп-исполнитель Макс Хрыкин, недавно приехавший в наш город на гастроли. Как стало известно из этого же источника, пострадавший певец доставлен в одну из городских больниц Тарасова. Мы будем следить за событиями.
Едва прозвучала эта «радиоутка», как зазвонил мой мобильник. Взглянув на дисплей, я увидела, что срочно понадобилась господину Арчирову. Долго же они соображали, куда мог исчезнуть их «соловей». Тоже мне, профессионалы, называется! Нажав на кнопку ответа, я приложила мобилу к уху, но тут же отвела руку подальше в сторону. Арчиров орал так, что я испугалась за свои барабанные перепонки.
— Вы что себе позволяете?! Где Хрыкин?! Немедленно возвращайтесь в «Электронщик»! Вы слышите меня? Немедленно!!! Немедленно, иначе я вас уволю!!! Вы ни копейки не получите!! Слышите меня? Ни копейки!!!
Дождавшись, когда он выпустит пар и переведет дыхание, я ответила:
— Вы, Илья Семенович, выплатите мне все до последней копейки. В противном случае я затаскаю вас и вашу контору по судам. Мало того, я постараюсь, чтобы информация о кое-каких ваших делишках попала в СМИ. Что же касается Хрыкина, то его безопасность — это моя работа. Посмотрите внимательно договор, который мы с вами подписали. Так что извините, но вы не можете пожаловаться на то, что я плохо выполняю возложенные на меня обязанности.
Выдав ему все это, я дала отбой и совсем отключила телефон. Пусть побесятся. Им это полезно.
Управившись со своими делами, я взглянула на Хрыкина и поразилась той перемене, которая произошла с ним за эти несколько минут. Лицо его посерело и вытянулось.
— Что-нибудь не так? — спросила я, примерно зная, что именно его так шокировало.
— В какую аварию? — пролепетал Хрыкин. — По сценарию ничего этого быть не должно…
— По какому сценарию? — быстро спросила я.
— Что? — переспросил Хрыкин. — Какой сценарий? Это неважно. Но никакой аварии быть не должно!
— Слушай, Хрыкин, колись по-хорошему, а то ведь я брошу всю эту бодягу, и выбирайся тогда из этого дерьма, как знаешь.
— Да отстань ты от меня! — вдруг закричал он. — Ничего я тебе не скажу! Поняла меня? Ничего!!!
— Твое право, — обозлилась я. — Но тогда пеняй на себя и свою глупость, а также на тупость и упрямство.
Хрыкин обиженно засопел.
— Мне надо сначала самому разобраться во всем, — проворчал он спустя некоторое время.
Оставшийся путь до гостиницы мы молчали.
Хрыкин, едва оказавшись в номере, закрылся в спальной комнате, заявив, что не желает меня видеть. Пришлось мне скучать в большой комнате. Не могла же я, в самом деле, бросить объект охраны! Это было бы непрофессионально.
Как я и ожидала, Погорельцов и вся эта гоп-компания застряли где-то в пробке. Пришлось ждать их часа два. Приехали они злые, как сто чертей. Галушко, увидев меня, буквально затрясся от ярости. На мгновение мне показалось, что он кинется на меня с кулаками. Внутренне я приготовилась к схватке, но ее не последовало.
— Была бы ты мужиком, я бы тебе показал, — процедил он сквозь зубы.
— Попробуй, — предложила я спокойно.
Галушко стрельнул в меня испепеляющим взглядом, но развивать скандал не стал. Видимо, по дороге в гостиницу они обсуждали мою дальнейшую участь. Погорельцов прошелся по комнате, как лев по клетке, и, резко остановившись передо мной, заговорил, чеканя каждое слово:
— В свете сегодняшних событий, уважаемая Евгения Максимовна, я вынужден отказаться от ваших услуг. Вы не координируете своих действий с нашей службой безопасности, никому не желаете подчиняться, действуете самостоятельно. Вполне возможно, что вы большой специалист в своей области, но это не дает вам права своевольничать и срывать запланированные ранее мероприятия. Мне очень жаль, что мы не смогли найти общий язык.
— Вы, Владимир Алексеевич, можете говорить все, что вам взбредет в голову, — делая совершенно невинное личико, заявила я. — Но вся проблема состоит в том, что нанимали меня не вы, а добрейший Илья Семенович! Поэтому только он и может принимать решения о моей скромной персоне. Но он не станет расторгать со мной договор. И вовсе не потому, что так сильно симпатизирует мне, а потому, что ему не хочется мотаться по судам. Я верно излагаю, Илья Семенович?
Арчиров принялся суетливо поправлять галстук. Очевидно, ему до чертиков хотелось послать меня куда подальше, но перспектива хождения по судебным процессам в качестве ответчика ему тоже не улыбалась. Москвичам-то что, они приехали — и уехали. А вот он тут останется. И договор со мной подписывал тоже он. Значит, весь спрос с него одного.
— Понимаете, Евгения Максимовна, — забормотал он, — ваше поведение неадекватно. Оно противоречит всем общепринятым стандартам…
— Не мямлите, а говорите толком, — раздраженно перебил его Погорельцов. — Вы собираетесь расторгать с госпожой Охотниковой договор в одностороннем порядке или нет?
Арчиров съежился под его взглядом и затравленно посмотрел на меня. Я сделала совершенно невинное выражение лица и заговорщически подмигнула ему. Просто так. Без всякого намека. Очень уж он жалко выглядел, и мне захотелось его подбодрить. Видимо, он понял это по-своему.
— Вы сами все слышали, юридических оснований для расторжения договора у меня нет. Так что уволить ее я не могу, — тихо проговорил Арчиров.
— Тряпка! — сочно раздалось из того угла, где сидел Галушко. Начальник службы безопасности устроился в кресле и лениво потягивал коньяк из плоской фляжки.
— Да пошли вы все, знаете куда! — взвился вдруг директор арт-агентства. — Вы тут крутите каждый свое, а мне потом за всех отдуваться. Надоели!
Громко хлопнув дверью, он выскочил из номера.
— Вы уж простите меня, Владимир Алексеевич, — как можно более невинным тоном проговорила я, — что доставила вам столько хлопот. Просто я привыкла делать свою работу на «отлично». Честное слово, я не хотела доставлять вам неприятности. Когда вырубили свет, я подумала, что таким образом хотят дезорганизовать охрану, ну и решила принять, так сказать, удар на себя…
Нет, все же во мне погибла неплохая актриса. По мере того как я говорила, при этом изо всех сил стараясь выжать на глаза слезу покрупнее, лицо у Погорельцова смягчалось.
— Не стоит плакать, Евгения Максимовна, — мягко проговорил продюсер. — Мы все сегодня устали. Последние события выбили меня из привычного ритма. Для вас все это скоро закончится, а вот нам…
Он многозначительно посмотрел на Галушко. Тот неопределенно хмыкнул и отвернулся.
— И еще: вы не хотели бы поработать у нас? Только не торопитесь с ответом. Подумайте. Время еще есть.
