Анна Малышева - Тело в шляпе
— Нашей? — Ирина поджала губы.
— Я имею в виду пионерский штаб, — разъяснил Василий.
— Это не моя компания.
— Хорошо, но вы все оказались жертвами одной беды, то есть одной болезни.
— Да.
— Серьезные обиды были? Никто никому не собирался отомстить за это? Ведь убитый Гарцев тоже кого-то там заразил.
— Ну он же не первый. Если на кого можно было обижаться, то на Олю. Но ее, кажется, никто не убивал и не пытался. Потом — это же все давняя история, год прошел. Если уж убивать, то по свежим следам, правда?
— Правда. А сам факт измены своему партнеру никого не мог обидеть?
— В штабе не мыслят такими категориями, как «измена».
— Но ведь есть же постоянные партнеры, любовники… или, ну как там у вас это называется.
— Не у вас, а у них. Да, есть. Но то, что вы называете изменой, зазорным не считается, — объяснила Ирина.
— То есть в присутствии своей постоянной подружки некто А договаривается с другой девушкой, некой Б… — Василий с детства привык, что сложные вещи можно понять только при помощи простых примеров.
— Зачем — в присутствии? И зачем договариваться? Так складывается. Скажем, некие С и Д возвращаются из похода, но у них нет горячей воды. Их подружки едут по домам, потому что их не пугает перспектива мытья из тазика. А С и Д едут к штабистке Г, потому что у нее как раз горячая вода есть. Там она их моет…
— Она моет? — переспросил оперуполномоченный.
— Ну, спину потереть, полотенце принести, и в процессе у них возникает идея…
— Понятно. А она не возражает? Штабистка, я имею в виду.
— А почему бы она должна возражать? Они же такие верные друзья, помните песню: "И идут по жизни вместе верные друзья"? Зачем же отравлять жизнь близким? Что, ей трудно, что ли? Может, даже приятно, потому что у нее, например, вообще нет постоянного молодого человека или есть, но он в отъезде.
— А если их девушки потом узнают? — Василий вдруг понял, что он — дитя невинное и полный профан в вопросе взаимоотношений полов. Кто бы мог подумать!
— Что значит — если? Конечно, узнают. Эти же С и Д им все расскажут, надо же поделиться впечатлениями.
— И что — все такие? — скорбно спросил Василий, раздавленный сознанием собственной неполноценности и инфантильности.
— Нет, не все. Вот пассия моего мужа была не такая.
— Грушина?
— Грушина.
— Однако в схеме доктора…
— Так она ж от своего любимого жениха, от Ромочки, такой подарок получила.
— И — не расстроилась?
— Расстроилась. Но это все произошло на заре их романа, и он наврал ей, что подцепил эту заразу ДО их любви.
— Почему — наврал? Может, так оно и было…
— Потому наврал, что Рома с Олей как до, так и после регулярно… общались, — злобно перебила Ирина.
— И вы полагаете, что искать убийцу среди членов этой сексуальной секты не стоит?
— Не знаю. Во всяком случае, не из-за гонореи. Все же обошлось, всех вылечили, все помирились.
— Вы так хорошо осведомлены о нравах этой общины, потому что поддерживаете отношения с Геннадием Поповым?
— Ну вот это, знаете ли, точно мое личное дело. Или я должна спрашивать у милиции, с кем мне поддерживать отношения, а с кем — нет?
— Боже сохрани, — Василий замахал руками.
— И почему вы ко мне обращаетесь с этими вопросами? Уверяю вас, о пионерском штабе я знаю гораздо меньше, чем другие. Мои контакты с ними были весьма эпизодическими. Кроме того, я вообще не понимаю, при чем тут я. Даже к бывшему своему мужу я имею весьма опосредованное отношение, а уж к его компаньону — тем более.
Кусяшкиной, судя по недовольному выражению лица и ледяному тону, беседа удовольствия не доставляла, и затягивать ее она не стремилась, Василий, хотя в деликатности его. вряд ли кто мог обвинить, на этот раз проявил уступчивость и, загадочно улыбаясь, распрощался. Но перед тем как покинуть собеседницу, и для того, чтобы жизнь ей медом не казалась, Василий, спросив разрешения хозяйки дома, позвонил в МУР. Трубку снял Леонид, как и было задумано.
— Лейтенант? — строго начал старший оперуполномоченный. — Только что мною были получены сведения чрезвычайной важности, так что приказываю вам никуда не отлучаться и ждать дальнейших указаний.
Ирина Кусяшкина изумленно вытаращила глаза.
— Анализы подтвердили наши худшие опасения? — уточнил Леонид, который был уверен, что Василий все еще в КВД. — Кстати, за истекший после вашего отбытия период вами интересовались шестнадцать девушек и женщин, три с приятными и тринадцать — с противными голосами. Получив сообщение, что вы на процедурах у венеролога, все звонившие обещали больше вами не интересоваться.
— Отлично, лейтенант, результат меня радует. Только бы не обманули.
— Не любишь ты женщин, капитан, ой, не любишь.
— Думаю, после сегодняшнего посещения спецучреждения это чувство может перейти в хроническое. И вам, лейтенант, советую, — сказал Василий строго и добавил: — Над чем сейчас работаете?
— Над письмами Кусяшкину, капитан. Разрешите продолжать? Знаете, как в этой жизни бывает? Подумаешь о чем-то, а лучше, то есть — хуже того, произнесешь вслух по неосторожности слово, а оно начинает множиться, разрастаться, вцепляться в горло. Вот сказал Леонид: «письма» — и тут же получил. Пока Василий добирался до МУРа, в свежей почте было обнаружено и положено на стол старшего оперуполномоченного письмо от "гражданина России, верного идеалам революции". Копия, как явствовало из послания, была разослана в редакции "центральных газет". Надеяться на то, что газеты проигнорируют письмо неизвестного, не приходилось. А писал он буквально следующее: "Бездействие правоохранительных органов вынуждает нас защищаться самостоятельно и защищать русский народ. Преступники, наводнившие компьютерами страну, наносят колоссальный вред людям, а органы, правопорядка закрывают глаза на их злодеяния. Впрочем, это неудивительно, потому что сами прокуроры и следователи оказались под колпаком у злодеев, и воротилы компьютерного бизнеса полностью подчинили себе правоохранительную систему, заполонив компьютерами все следственные управления. Зачем это делается? Затем, чтобы можно было их зомби-ровать и оболванивать государственных служащих. Поэтому нам ничего другого не остается, как защищаться своими силами. Мы спасем и вас, и себя. И пусть знают те, кто встал на преступный путь оболванивания собственного народа, что им не жить! Тем более порочно наживаться на этом! В то время как люди теряют разум и дети сходят с ума от дебильных компьютерных игр, такие люди, как Гарцев и ему подобные, наживают миллионы долларов и жируют на народной беде. Гарцев был первым, и это только начало. Мы вытравим эту гадость из нашего отечества, мы освободим народ из заточения компьютерных сетей. Следующей казни ждите на этой неделе! Патриоты".
Письмо пришло на Петровку и было расписано МУРу и ФСБ. Но ни Василий, ни Леонид не верили, что за этим «признанием» может скрываться серьезный террор. Не верили, что называется, во вред себе, потому что сейчас для них не было бы большей радости, чем отдать дело Гарцева чекистам.
Василий брезгливо отодвинул письмо безумного патриота в сторону.
— Лень, запроси для очистки совести последние сводки, — попросил он. Сколько там они компьютерщиков удавили?
— Уже, — широко улыбнулся Леонид. — Ты будешь очень смеяться, но сегодня заявлен в розыск вице-президент фирмы «Дугус», торгующей компьютерами. Вчера уехал из дома и не вернулся. Ни его, ни машины.
Глава 24. ИВАН. Три года назад
Он должен был заехать за Мариной в семь вечера. И уже понимал, что не успеет.
— Может быть, встретимся прямо в ресторане? — предложила она, когда Иван позвонил предупредить, что задерживается.
— Ни в коем случае! У нас ничего не горит, заеду в восемь.
— Хорошо, — было слышно, что она обрадовалась. — Только не позже, а то есть очень хочется.
— Ни секундой позже. Ровно в восемь стой в пальто в передней. И дверь открой для ускорения.
Иван приехал в десять минут девятого. Дверь ему открыла Люся.
— 0-па, какая неожиданная встреча. Жаль, что недолгая. Прости, Люсь, мы уже опаздываем.
— Никуда вы уже не опаздываете, — ласково сказала Люся, — нам, Ванечка, предстоит серьезный разговор.
— А где хозяйка-то? — Иван заглянул за широкое плечо Люси и крикнул в глубь квартиры: — Ма-ри-на! Собирайся, я уже здесь.
Марина не отозвалась.
— Где она? — Иван заволновался.
— ЕЕ нет, — сказала Люся с особым выражением. — И это даже хорошо, потому что нам многое надо обсудить тет-а-тет.
Иван посмотрел на Люсю зверским взглядом:
— У меня на сегодняшний вечер были другие планы. Много. Разных. Но только не общение с тобой тет-а-тет. Может быть, ты мне все-таки скажешь, где Марина, куда это она на ночь глядя делась?
