Анна Князева - Копье чужой судьбы
В кухню вошла Полина. Она заговорила, не замечая, что Сергей все еще держит мобильник:
– Ты сказал, что Гадкер…
Сергей знаками показал, что еще не закончил разговор.
– Прости, не заметила, – извинилась Полина и опустилась на стул в ожидании, пока муж завершит разговор.
Наконец он закончил.
– Что ты хотела?
– Когда мы говорили про Гадкера, ты сказал, что он жил на Мантулинской, двадцать.
– Ну… И что?
– Кириченко приглашал меня на улицу Сергея Макеева, два.
– Какая связь?
– Прямая и очень конкретная. Мантулинская, двадцать, и Сергея Макеева, два – один и тот же дом. Угловой.
Сергей смотрел перед собой, обдумывая то, что услышал. Полина заволновалась:
– Я уверена, это не совпадение.
– Не совпадение, – подтвердил он.
– Ты тоже так думаешь? – улыбнулась она.
– Не думаю, – мрачно сказал Сергей. – Знаю…
– Откуда? – растерялась Полина.
– Только что сообщили. Кириченко звонил Гадкеру, а Гадкер звонил ему. Детализация их звонков подтверждает твою теорию совпадений.
– Постой… Но если они знакомы, значит, Кириченко не врал и он действительно что-то знает?
– Не факт, – проронил Сергей. – Однако упускать такой шанс нельзя.
– Что это значит? – спросила она.
– Это значит, что завтра ты идешь на свидание. – Сергей вздохнул. – И это при живом муже.
Глава 24
Еще копать и копать
На рабочем столе Сергея был идеальный порядок. Привычка держать стол свободным давала возможность начать новый день с чистого листа.
Дуло сел в кресло, достал лист бумаги, ручку, но вдруг вспомнил о предстоящем свидании Полины и Кириченко. Это воспоминание пошатнуло хрупкую гармонию.
– Старый козел, – вырвалось у него.
В это время в кабинет вошла следователь Курочка.
– Сергей Васильевич, можно?
– Что за привычка спрашивать, если зашла, – проворчал Дуло.
– Прошу прощения. Я с отчетом.
Сергей недоуменно уставился на нее.
– С каким отчетом?
– Вы просили все разузнать о Гиппиус.
– Ах, да… Проходи, садись. Здравствуй.
Курочка прошла к столу и положила перед ним папку.
– Здесь все.
Он с тоской заглянул под обложку, взял папку и прикинул ее вес.
– Лучше сама расскажи. Коротко, самое важное.
– Совсем коротко не получится.
– Тебе велел старший по званию, – ухмыльнулся Сергей.
Нина раскрыла папку и достала из нее первый лист.
– Начну с семьи, в которой она родилась.
– Не зли меня, Нина Витальевна… – Эти слова прозвучали не слишком доброжелательно. – И знаешь… Давай-ка лучше в другой раз. Мне сейчас некогда. Возьми свою папочку и куда-нибудь положи. Когда будет надо, я у тебя спрошу.
– Но, Сергей Васильевич…
– Все, Нина, все.
– Хочу заметить, я не ограничилась одним Интернетом.
– Выношу сердечную благодарность.
– Целый день просидела в архиве…
– И за это тебе спасибо! – Сергей сгреб папку и протянул Нине.
Она не спешила ее забрать, понимая, что после этого останется только выйти из кабинета.
– Ну, что еще? – нетерпеливо спросил Сергей.
– Дайте задание.
– Тебе мало заданий?
– Мало. – Она упорно не хотела брать папку.
Сергей сдался.
– Иди к Тимофееву, узнай, что с отпечатками.
– Эта работа – на десять минут.
Он вспомнил про найденный телефон Михайлова, который так и не изучил. Подумав, нехотя обронил:
– Ладно… Вот тебе телефон. – Он бросил на стол папку и вынул мобильник. – Проверь эсэмэски. Меня интересуют те, где речь идет о встрече, шкатулке, шикарной вещи. Где упоминается адрес в Нахабино, вчерашний день и время два часа пополудни. Ясно?
– Ясно! – Курочка схватила мобильник, опасаясь, что Сергей передумает. Потом забрала папку. – Она точно вам не понадобится?
– Иди отсюда, – велел Дуло.
И Курочка вышла из кабинета.
Поразмыслив, Сергей снял трубку внутренней связи и набрал Тимофеева.
– Здравствуй, Валерий Иванович. Спасибо за номер Гадкера…
– Пригодился? Что-то еще нашел?
– Нашел. Спасибо тебе. Я, собственно, по другому вопросу…
– Про жемчуг спросить?
– Про отпечатки.
– Рано, – спокойно ответил Тимофеев. – Еще работаю.
– Валерий Иванович, – взмолился Сергей. – Работай, пожалуйста, побыстрей!
– Скоро уже, потерпи.
Сергей хотел положить трубку, но передумал.
– Послушай, у меня есть вопрос.
– Задавай, – сказал Тимофеев.
– Предположим, у меня перхоть…
– Тогда тебе к дерматологу, – тут же среагировал Валерий Иванович.
– Нет, ты не понял, – продолжил Сергей, не обращая внимания на его шутку. – Чужая перхоть, найденная на месте преступления, на одежде.
– Ну…
– Можно установить «хозяина»?
– Можно. Если имеется исходный биологический материал.
– Переведи.
– Кровь, кожа, ногти, слюна того человека.
– Ага… Но человека-то нет. Он неизвестен.
– Ну, что я могу сказать… Ищи!
– Спасибо за совет, – мрачно закончил Дуло.
Однако Тимофеев продолжил:
– Или выверни вопрос наизнанку.
– Как это?
– Исключи всех, кому не принадлежит эта перхоть.
– Тоже тема, – согласился Сергей. – Исключать будем только Пиньеру.
– Тогда неси свою перхоть. По Пиньере у нас биологического материала семьдесят пять килограммов.
Сергей положил трубку.
В дверь постучали.
– Войдите, – сказал Дуло.
– Можно? – Это снова была Курочка.
– Говори, но предупреждаю: мое терпение на исходе.
Девушка мягко проскользнула в полуоткрытую дверь.
– Полковник Яковлев просил сообщить ему, когда вы придете.
Сергей внимательно посмотрел ей в глаза:
– И что ты?
– Сказала, что вы еще не пришли.
– Вот это ты молодец!
– Я нашла эсэмэску.
– Показывай, – приказал Дуло. – Или нет. Сперва прочитай.
Она прочитала:
– «Жду послезавтра, в два часа дня».
– Дай сюда! – Сергей вскочил с кресла и выхватил у нее телефон. Увидев на экране номер, сказал: – Михайлов писал Гадкеру… – Пройдясь по кабинету туда-сюда, Сергей снова посмотрел на дисплей. – Но Гадкер не получил его эсэмэску.
Проникнувшись значимостью момента, Нина спросила:
– Почему?
– Потому что к тому времени Артемий Гадкер был уже мертв и его телефон в хлам раскатали по мостовой. А это значит… – Сергей вдруг замолчал.
– Что? – не стерпела Курочка.
– Что к Михайловым пришли незванчиком, без приглашения. Существует еще одна противодействующая сила, и этот конфликт многослойный. – Сергей посмотрел на помощницу. – Здесь нам еще копать и копать… – Он взял со стола свою рабочую папку и, направляясь к двери, бросил: – Если спросят – я в «Риксе».
В отель Дуло приехал, когда ресторан еще был открыт. Проходя мимо столов с «шведским завтраком», вспомнил, что не поел. Под ложечкой засосало, и Сергей подумал: хорошо бы выпить чашечку кофе. Он подошел к бару.
– Позовите Ягупова… И дайте мне кофе.
Бармен взял чашку и налил в нее кофе из большого стеклянного кофейника.
– У нас только американо.
– Пойдет. – Сергей разорвал пакетик и высыпал в чашку сахар. – Ягупова позовите. Я звонил, мне сказали, он на работе.
Бармен вышел в зал и направился к выходу. Через минуту вернулся с Ягуповым.
– Звали? – недружелюбно спросил тот.
– Звал. – Сергей взял свою чашку и огляделся. – Нужно куда-то сесть…
– Идемте, – Ягупов прошел к столу, на котором стояла табличка, и первым уселся на стул. – Чего вам еще?
– Откуда такая враждебность? – спросил Дуло. Поставив чашку, он достал из-под мышки свою папку и сел рядом с ним. – Что-то случилось?
– Ничего, кроме того, что меня оштрафовали.
– За что?
– За то, что номера перепутал, отнес шампанское в триста пятый. Вы рассказали?
– Стучать не обучен, – сказал Сергей. – Ищите доброжелателя в родном коллективе.
– Ну-ну… – Ягупов сидел, практически отвернувшись, и только краем глаза контролировал.
– У меня один вопрос. Расскажите еще раз, как принесли шампанское Мишелю Пиньере.
– В триста пятый? Я уже тысячу раз говорил.
– Расскажите в тысяча первый.
– Я не Шахерезада…
– Короче, – тон, которым продолжил следователь, не предвещал ничего хорошего. – Шахерезада Ивановна, или ты все расскажешь мне здесь, или поговорим в другом месте.
Эти слова мигом привели Ягупова в чувство, он повернулся и торопливо заговорил:
– Я вышел из лифта. Подошел к двери. Постучал. Очень хотел спать. Не открыли. Ну, думаю, постучу еще раз, и если не откроют, уйду. Там в соседнем, триста седьмом, сильно шумели. Решил послушать, есть ли кто в триста пятом. Приложил ухо к двери…
– Услышал что-нибудь? – спросил Дуло.
– Что услышишь, если в триста седьмом дым коромыслом… Хотя сначала мне показалось, что там была женщина.
– В триста седьмом?
– В триста пятом. Послышался женский голос.
– Что было дальше?
– Собрался уйти. А тут вышел этот Пиньера.
