Анна Князева - Копье чужой судьбы
Для чего меня привез Элерс, я не знал, но не исключал, что в ближайшее время придется здесь приземлиться, а потом снова взлететь. Каким будет мой груз – оставалось загадкой. Однако я не задавал лишних вопросов. Сделал несколько замечаний и дал пару советов по устройству взлетно-посадочной полосы. На этом пока все и закончилось.
В тот же день я отправился в госпиталь, который разместился в подвале под новым зданием Рейхсканцелярии. Ее наземная часть являла грустное зрелище: разбитая в щепы мебель, завешанные тряпками окна. Вся жизнь переместилась в подвалы.
Ровно в полдень я пришел с фляжкой коньяка к своему товарищу. Генрих Фладе был ранен в плечо, но уже шел на поправку. Мы беседовали, когда в палату вошли несколько медсестер и выстроились вдоль стены. Из соседнего помещения донеслось детское пение, видимо, из столовой, где, как я видел, разместилось два десятка детей. В следующий момент появился фюрер. Он шел опустив голову, засунув руки в карманы.
Я сразу его узнал. Фюрер обернулся к медсестрам и несколько раз кивнул. По щекам женщин текли слезы. Он вытащил из кармана левую руку, стало видно, как расшатаны его нервы. Рука сильно тряслась, будто не находя себе места нигде, кроме кармана. Тремор был узнаваем, я видел его в кадрах военной хроники. Так же молча, как и пришел, Гитлер покинул комнату. Это было его последнее появление на публике.
От себя добавлю: последнее появление на публике, из тех, что были известны широкой общественности…
Напротив Сергея в кресла уселись парень и девушка, выложили на стол фотографии и стали рассматривать. Понаблюдав за ними пару минут, Дуло достал мобильник и позвонил.
– Слушаю, Сергей Васильевич, – ответила Курочка.
– Есть одно поручение, – тихо сказал он.
– Я готова.
– Нужно съездить в Нахабино. Записывай адрес… Волоколамская улица, дом пять… Предварительно позвони, скажи, что по моей просьбе. Записывай телефон. – Сергей продиктовал номер. – Женщину зовут Маргарита Владимировна Михайлова.
– Так… Записала. Приеду к ней, и что дальше?
– Напомни ей: она мне рассказала, что в чемодане помимо рисунков были какие-то фотографии. Попроси их на время. От моего имени. Скажи, это в интересах следствия. И еще, постарайся узнать о состоянии ее сына. А лучше позвони сама в Склифосовского. Федор Михайлов. Лежит в хирургии. В общем, мониторь. Как только его состояние улучшится, сообщи. С ним надо поговорить.
– Все сделаю. Что-то еще?
– Пока все.
Глава 26
У каждого своя сказка
Женщина, идущая навстречу, работала в бухгалтерии.
– Здравствуй, Дианочка, – поздоровалась она и прошла мимо.
– Здравствуйте, – улыбнулась Диана.
Она помнила травлю, в которой принимала участие эта особа после самоубийства жены Черепанова. Из галереи ей пришлось уволиться. Дело прошлое, но тогда, несколько лет назад, ей было тяжко.
Диана винила себя в том, что вовремя не поняла неврастеническую суть молодого любовника. Зачем она с ним связалась? На этот вопрос она и теперь не могла ответить себе. Скорей всего потому, что тогда никого лучше ей не попалось. Был, правда, Варовский, однако ему она взаимностью не ответила. И правильно сделала, потому что годом позже познакомилась с его новой женой. Теперь они считались подругами. И если кто-то думал, что работу она получает благодаря интимной связи с Варовским, то ошибался. На самом деле Шевелевой помогала Мария. Она умела правильно настроить супруга.
Диана подошла к двери, дернула ручку.
– Закрыто… – Удивилась и пошла к юристам.
В юридическом отделе сразу же направилась к Беленькой.
– Здравствуй, Ритуля. Я – по делу. Помнишь риелтора, через которого мы покупали дачу?
– Здравствуйте, Диана Матвеевна. Это мой знакомый.
– Пожалуйста, дай его телефон, я потеряла.
Рита заглянула в мобильник, нашла номер и записала его на стикере.
– Вот!
– Большое тебе спасибо. – Диана раскрыла сумочку, положила туда листок. Немного замешкалась, будто раздумывая, потом осторожно спросила: – Я заходила к Свирской. Дверь закрыта, ее нет. Она уже не работает?
– Упала с лестницы… – мрачно сказала Рита.
– Что? – Шевелева щелкнула замком сумочки. – Жива?
– На больничном. Дома отлеживается.
– Надеюсь, в остальном у нее все в порядке…
– Вы меня спрашиваете?
– Да нет, – улыбнулась Диана. – Это я так… Предположила. Впрочем, почему бы нет. Ты ведь ее подруга. Все о ней знаешь.
Рита расплылась в добродушной улыбке.
– Да что вы, Диана Матвеевна! Офисная дружба ни к чему не обязывает. Стала бы она мне что-то рассказывать.
– И правда, что это я в самом деле… Задаю дурацкие вопросы.
– Диа-а-а-ана Матве-е-е-евна, – раскинув руки, от двери к ней шел Кириченко. Приблизившись, обнял за плечи. – Давненько с вами не виделись.
– Два дня, – уточнила Диана, вывернувшись из его рук.
– Неуловима… – Алексей Григорьевич в экстазе закрыл глаза. – И недоступна, словно богиня.
Шевелева хитро улыбнулась.
– Что это вы, Алексей Григорьевич, вырядились, «аки жених во полуночи»?
– Женихом мне уже не быть, – хохотнул Кириченко, приглаживая ладонью волосы. – Староват-с…
Диана ткнула пальчиком в его галстук.
– Слишком яркий… Костюм – ничего… А парфюм… Его многовато.
– Нет сил отрицать. Вечером свидание с женщиной.
Шевелева захохотала.
– Куда смотрит Елена Феликсовна?
– Я купил ей конфет, – Кириченко тоже захохотал.
– Конфеты не помогли, – лицо Шевелевой на глазах поскучнело.
– В каком смысле? – он удивился.
– В том смысле, что она – за вашей спиной, – шепнула Диана.
Алексей Григорьевич побледнел и медленно обернулся. Позади него с пунцовой физиономией стояла Елена Феликсовна. Не отводя взгляда от Кириченко, она протягивала Рите бумаги:
– Это вам.
– Да-да, – ответила Рита и скорее их забрала.
Еремкина развернулась и направилась к двери. Кириченко пошел за ней, как нашкодивший мальчишка за рассерженной матерью.
– Что связывает этих людей?.. – прошептала Рита.
– Тебе лучше не знать, – обронила Диана и тоже пошла к выходу.
Время приближалось к шести. Полина высушила после душа волосы и теперь выбирала платье. Перед ней стояла непростая задача: с одной стороны – она должна хорошо выглядеть, с другой – не переборщить. Спровоцировать Кириченко легко, а этого ей не хотелось.
И все ж на сердце скребли кошки. Полина хорошо знала Сергея и догадывалась, что сейчас испытывал он, зная, что она идет на свидание. Только чрезвычайные обстоятельства могли заставить его пойти на такой шаг. Словно откликнувшись на ее мысли, он позвонил.
– Как себя чувствуешь?
– Нормально.
– Собираешься?
– Да, практически собралась.
– Ты там аккуратней, – не выдержал муж.
– Не волнуйся, – она усмехнулась. – Ты меня знаешь.
– Он хоть и мелкий, но все ж мужик.
– Сережа… – В ее голосе прозвучали теплые нотки. – Я иду, чтобы все разузнать и осмотреться. Если он себе что-то позволит, я сумею себя защитить. В крайнем случае тебе позвоню.
Дуло помолчал, потом тихо сказал:
– Насчет осмотреться, это правильно. Постарайся узнать про Гадкера, ну и, конечно, что ему известно про кражу рисунка. – Сергей помолчал и наконец выдал главное: – Звони. Я буду в машине. Во дворе.
– В чьем дворе? – оторопела Полина.
– Во дворе дома номер два по улице Сергея Макеева.
– Зачем? – Она слишком хорошо знала мужа и была уверена, что ничем хорошим эта затея не кончится. Поэтому попыталась его отговорить. – Тебе не о чем волноваться. Минут десять поговорим, и я оттуда уйду.
– Ну, давай, собирайся, – Сергей дал отбой.
Положив трубку, Полина так и не поняла, что решил муж, однако, взглянув на часы, кинулась к шифоньеру.
В семь она сидела в своей машине, припаркованной во дворе дома, где жил Кириченко. Вскоре он появился. В руках бутылка шампанского и три розы. Не зная, как реагировать на этот джентльменский набор, Полина вышла из автомобиля. На ней было серое платье с широкой юбкой и рукавами-фонариками.
– Какая фемина… – Кириченко остановился.
– Здравствуйте, Алексей Григорьевич, – кротко сказала Полина.
Она выбрала для себя образ скромницы, которую трудно вывести из себя. Рукав-фонарик и серый цвет платья были частью ее образа.
– Здравствуйте, Полина Сергеевна! Что сказать… Восхищен. Рад, что вы все же пришли. Прошу вас… – Кириченко указал направление, и они подошли к подъезду. Открыв магнитный замок, Алексей Григорьевич пропустил Полину вперед.
Заходя в подъезд, она обернулась. Машины Сергея во дворе не было…
Квартира, куда ее привел Кириченко, несла печать запустения. В ней пахло пылью. Повсюду были ковры и старинная мебель, однако все выглядело каким-то заброшенным.
– Вы здесь живете? – спросила Полина.
