Павел Генералов - PRосто быть богом: ВВП
— Да, я пришла. Потому что мы с тобой — подозреваемые. Кстати, я тоже решила баллотироваться, — не совсем кстати сообщила она.
— Мои поздравления, коллега! — Сухов склонил голову. — Но я понял, что основной фигурант дела… привыкай, привыкай, родная, основной фигурант всё–таки — ты.
— Да какая разница, кто основной! Послушай, Сухов, у меня есть план. Если сделаем — получим время, а за это время или ишак сдохнет или… Но для этого плана нам нужен третий.
— И я его знаю?
— Знаешь. Нам нужен Вася. Ты знаешь, что в тот день он тоже был в городе? Мне следователь проговорился.
— Наш брат! — обрадовался Сухов. — Он и сейчас в городе. Тряс своими булками перед фонтаном. Слушай, Оль, давай спустимся в бар, что–то на сухую разговор не в разговор.
Дверь ресторана на первом этаже была заперта. На ручке болталось объявление «ЗАКРЫТО НА СПЕЦОБСЛУЖИВАНИЕ». Никаких признаков спецобслуживания — громких тостов, звона посуды, топота танцев — не наблюдалось. Из–за запертой двери едва слышались нежные звуки немного расстроенного пианино.
Ольга, игнорируя насмешливые взгляды Сухова, достала из сумочки телефон и набрала номер ресторана:
— Это Жарская. Мне нужно войти. Да, немедленно. Сейчас откроют, — сказала она уже Сухову.
— Убедительно получается, — похвалил он. — Маленькая хозяйка большого города. Мороз воевода дозором…
— Помолчи, да? — поморщилась Ольга. Она казалась спокойной, но на одной щеке проступило крошечное красное пятнышко, что означало — Сухов помнил! — высшую степень волнения.
Дверь открыла испуганная официантка в не слишком свежем кружевном переднике:
— Пожал–ста, Ольга Ильинична, для вас — всегда, пожал–ста, Ольга Ильинична, — зачастила она, пропуская неурочных гостей.
Зал ресторана был абсолютно пуст. Лишь в отдалении, на сцене, одинокий мужчина наигрывал на рояле что–то минорное.
— Шуман, — определила Ольга.
— Шопен, — поправил Сухов.
Мужчина на сцене перестал играть и повернулся к вошедшим.
— И тот самый искомый Вася, — сказал Сухов.
— Наедине с собой, любимым, — отозвалась Ольга.
То, что за вывеской «спецобслуживание» скрывался именно первый бывший муж, показалось ей добрым предзнаменованием. Значит, получится. Значит, так тому и быть. Красное пятнышко на щеке чуть увеличилось.
Официантка за спинами бормотала что–то своё — металось, слипаясь в одно, несуразное: «ольнишна, ольнишна, ольнишна»…
Вася встал на сцене и вскинул руки. Словно хотел всех обнять. Или — сдаться в плен.
Встреча действующих кандидатов в мэры города Великоволжска выглядела почти дружеской. По крайней мере, с первого взгляда. И взгляд этот принадлежал следователю Генеральной Прокуратуры Юрию Аркадьевичу Степанову.
Глава седьмая. Кто идёт за динамитом?
Дождь шёл весь день. Палыч чувствовал себя немного виноватым — ответственным за организацию съёмок кандидата был именно он. Но ничего, обошлось. Основной материал отсняли в студии.
Эх, нелегко быть кандидатом! Сухов сменил пять пиджаков, три свитера и несчётное число рубашек. Самой трудоёмкой оказалась «зимняя» фотосессия. По мысли Генералова, изображения Сухова должны были создать ощущение постоянного присутствия кандидата в регионе. То есть прекрасный фас и не менее замечательный профиль озабоченного судьбой народа Виктора Сухова надо было запечатлеть на фоне знаковых мест Великоволжска во все времена года. Сам–то фон вполне можно воссоздать и в фотошопе, а вот ради подлинной сезонности собственно Сухову пришлось порядком попотеть.
Результат впечатлял.
Сухов в кепке смотрит вдаль.
Сухов с кепкой в руке беседует с народом — народом стали секретарь Рита и водитель–заика, причём на качество снимка речевой дефект не повлиял.
Сухов в каске спасателя возле трубы батареи. Сухов приветственно машет каской народу — здесь народ лишь подразумевался.
Сухов в развевающейся рубашке навыпуск — вроде как в поле, с ролью ветра справился вентилятор — улыбается колоску.
Сухов зимний, строгий, в старом тулупе — достал Палыч, и в новенькой шапке — ярлык безжалостно оторван, прислонился всё к той же трубе — читай: заснеженной берёзе.
— Слишком много во всём этом Сухова, — задумчиво сказал Сухов, разглядывая на мониторе компьютера чуть ли не тысячное своё изображение.
— ВВП требует жертв, — рассмеялся Генералов, стоя за плечом уставшего кандидата. — Ещё три–четыре серии на воздухе, и на первое время материала хватит. Палыч, что там с погодой?
— Как заказывали — почти солнце, — доложил Палыч.
За окном действительно дождь сменился солнцем. Большим, тёмно–розовым, уже предзакатным.
— Свет — на час максимум, — определила Виктория.
— Успеем, — Генералов поправил очки и жестом велел фотографу поторопиться.
— Ну, если всё так серьёзно… — смиренно согласился Сухов, поглядывая на часы. Он частенько не мог понять, когда Генералов шутит, а когда совсем наоборот. — Шапку брать?
— Нет. Синий костюм, белая рубашка… Так, пиджак можно снять, рукава закатать… Виктория, возьми ещё куртку десантника, сделаем поясной портрет на фоне рыбака…
— Бурлака, — добавил Палыч.
Фонтан к приходу съёмочной группе освободили от абсолютно лишнего в данной ситуации народа. Пехота Палыча расставила заградительные ограды по периметру и отгоняла любопытных. Официальная версия была озвучена как очистительные работы, поэтому для правдоподобия старательный Палыч подогнал к фонтану газельку со строгой надписью «огнеопасно».
На фоне фонтана Сухов смотрелся особенно мужественно. Розовый цвет солнца преломлялся от воды странным образом: бронзовым казался не скульптурный рыбак–бурлак, а именно Сухов. Закатанные рукава рубашки подчёркивали мужественный облик борца за народное — а как иначе? — счастье. Будь, наконец, счастлив, рыбак, извините за выражение, бурлак!
— Памятник кандидату и неизвестному агитатору, — указывая на «фонтанную» парочку, склонилась Виктория к уху Генералова.
— Да, фактурный мужик, — согласился Генералов. — Виктор, теперь — десантником. И лицо — построже!
— Исключительно в честь ВВП, — пробормотал Сухов, переодеваясь в пятнистую, пахнущую чужим потом куртку. Он снова посмотрел на часы. Что ж, он может выделить на это зверское занятие ещё несколько минут. Но и только.
После куртки, когда настала очередь синего пиджака с крапчатым, как юный оленёнок, галстуком, выяснилось, что Сухов исчез. Как сквозь землю провалился. Был и — нету.
Только присутствие Виктории помешало Генералову сообщить присутствующим те несколько матерных слов, которые он иногда применял в экстремальных ситуациях.
Бойцы–охранники все как один клялись, что уж кого–кого, а «фотомодель» мимо них пройти ну никак не могла.
Лишь один, совсем молоденький и румяный, как девушка, смущенно признался, что пропустил тут одного:
— Старикашка такой, голосок скрипучий, сам в синем халате, низенький, и в шапке зимней, — объяснил паренёк срывающимся от волнения голосом.
— Ондатровой шапке? — уточнил Генералов.
— Ну, гладкой такой, блестящей, — паренёк залился краской по самые уши.
— Съёмки окончены, — хлопнул в ладоши Генералов.
«А ушёл–то он отменно хорошо, прямо как Лукич от царских шпиков!» — подумал Генералов уже про себя. И что–то даже прикинул в уме — не иначе как на будущее. Несмотря на исчезновение кандидата, день можно было считать удавшимся.
***Льва Зайцева так сильно давно не напрягали. Он, политтехнолог со стажем и репутацией бешеной акулы отечественного пиара, любил иметь дело с послушными кандидатами. Если даже попадались отдельные индивидуумы, пытавшиеся поначалу кочевряжиться, то и они быстро становились шелковыми, не устояв под напором Лёвиного темперамента. Но на сей раз коса, кажется, нашла на камень. Тем не менее, это был Лёвин выбор, и не в его правилах было идти на попятную.
Чем подробнее Заусайлов рассказывал Льву о Васе — Царе, тем откровеннее и заметнее Лёва загорался. Хотя понравился ему Вася — Царь сразу, ещё когда они наблюдали за раздачей хлебов из окна мэрского кабинета. Тогда же, про себя, Лев и принял решение работать именно с этим народным героем, а не со смазливой длинноногой мэршей. Хотя в личном плане она ему нравилась несравнимо больше. Но в суровых делах политпиара нет места сантиментам.
Первую «пристрелочную» встречу Заусайлов организовал следующим же утром в своём головном офисе на углу Инессы Арманд и Крестовой.
Хотя глаз у Васи — Царя горел не хуже, чем у самого Льва Зайцева, он оказался человеком вполне понятливым. И сходу согласился участвовать в выборах мэра. Да и как тут было отказаться? Заусайлов обещал выделить достойное финансирование на проведение избирательной кампании, да и озвученный Львом собственный послужной список должен был вызвать если и не восхищение, то доверие.