Яна Розова - Сожжённые цветы
— А Геля откуда?
— А Геля вычитала в одной книжке. Она чем только не увлекалась!
Света замолчала, потому что её собеседник любовался ею уже слишком откровенно — попросту говоря, пялился. Она вопросительно посмотрела на него, заставив сообразить, что он ведёт себя неприлично. Седов растерянно похлопал белёсыми ресничками, и спросил:
— Значит, ничего нового в вашей жизни не происходит?
— Разве что эти письма… — вспомнила она. — Письма стали приходить по электронной почте. Странные такие, непонятные.
— От кого?
— Да откуда я знаю! Я и прочитать их полностью не смогла.
— Как это?
Света повернулась к Седову. Он щурился от солнца, напряжённо следя за её лицом. Она отметила про себя — какие смешные у него веснушки! — и объяснила:
— Там были вложения. Я попросила мужа открыть их, а он сказал, что ему некогда. Так я и не узнала, что там было.
— А то, что прочитали?
— Ой, вообще бред! Отрывки из одного романа. Я долго думала — откуда, потом вспомнила: это «Легенда об Уленшпигеле». Сцены пыток. Ну, там кости ломают инквизиторскими орудиями, и на дыбе… Всякое такое. Сумасшедший прислал. А вложения, наверное, ещё хуже. Так что я не стала убиваться, когда эти письма из компьютера пропали!
— Когда пришло первое письмо?
— В конце марта.
— А подпись стояла?
— Да. Две буквы: «З. А.». Вы думаете, что… Пожары в церквях и мои письма связаны? Павел Петрович, скажите честно, в газетах правду написали про тела? Не врите мне!
Он закурил новую сигарету, окидывая окрестности тоскливым взглядом. Света ждала. Седов набрал в лёгкие воздух — и вдруг раздался звонок в дверь. Света, всплеснув руками, бросилась открывать.
На этот раз гость был тот самый, долгожданный!
— Федька! Приехал! — счастливо пищала она, пока брат кружил её по коридору, смеясь и целуя волосы.
Вспомнив о Седове, Света обернулась и заметила его снисходительную улыбку, которую он поспешил стереть с лица, как только понял, что попался.
Света вновь сосредоточилась на брате. Она гордилась им — таким раскованным, современным, успешным, похожим на неё и совсем не похожим. Ей нравилось в нём всё, даже эта клоунская манера одеваться — такую одежду носили Федины приятели в Лондоне, а брат не собирался менять привычки в угоду своим работодателям.
Вот и сегодня он был одет «по-британски»: в оранжевые штаны, узкие в щиколотках, и с ширинкой, размещавшейся чуть ли не в области колен, а также зелёную толстовку и дутую жёлтую безрукавку.
— Йоу, Светка, зацени мой причесон!
— Ошеломительно, — ответила она, разглядывая круто-модно-перцово выстриженные волосы.
— Чо за чувак? — спросил он, кивнув на Павла Петровича. — Твой типа любовник?
— Нет ещё, — схамил Седов, протягивая Фёдору ладонь для рукопожатия.
Тот рассмеялся и крепко стиснул Пашину руку.
— Это Павел Петрович Седов…
— Да тут уже целая собачья свадьба!
Услышав этот голос, можно было представить крупного краснолицего мужика. Однако, хозяин квартиры-музея имени себя Фирсов Иван Константинович оказался худощавым лысоватым человеком среднего роста с высокомерным выражением лица и брезгливыми манерами. В институтские времена он считался красавчиком, и до сих пор мнил себя им, что Светку уже не смешило, не злило и не огорчало. К мужу она относилась философски — как к плохой погоде или назначенной доктором диете. Если некуда деваться, то нечего и нервничать.
За спиной мужа стоял кто-то ещё.
Появление Ванечки столкнуло Свету с небес на землю, что невольно отразилось на её лице выражением унылого терпения. Желая скрыть это, она отвернулась от Фирсова и его знакомого, но оказалась лицом к лицу с Павлом Петровичем. И он — чёрт бы побрал этих рыжих! — сразу всё понял.
«Один — один», — подумала Света.
Впрочем, стоило ли об этом переживать, учитывая, что Седов здесь случайный человек?
Оборачиваясь к вошедшим, Света растянула губы в приветливую улыбку. Фёдор повёл себя так же: широко улыбнулся, пропустив Ванечкину мерзкую фразу мимо ушей.
— Светлана! — снова зарокотал Фирсов, — смотри, кого я привёл!
Из-за спины мужа выплыл носатый сутулый мужчинка в кожаных брюках, нелепо обвисших на костлявой заднице.
— Не узнаешь? — радовался Ванечка. — Это же Гарик Симонян!
— А! — коротко откликнулась Света.
Представленный с таким апломбом гость бросился обнимать хозяйку.
— Света! Ты всё молодеешь и хорошеешь! — щебетал Симонян, лапая её.
— Да-да! — торопливо высвобождалась из его рук Света.
— Идёшь к женщинам? — сказал Фирсов некстати. — Не забудь плётку!
— Ну, зачем же так? — пробормотал Гарик и снова резво потянулся к Свете. Она ловко увернулась и спряталась за брата. Симонян, не успев затормозить, уткнулся носом в грудь Фёдора. Он поднял голову, Фёдор смотрел на него сверху вниз.
— Мой брат, Фёдор, — представила Света.
— Очень приятно, — ответил Симонян, пятясь.
— А это — Павел Петрович Седов.
Все обернулись к рыжему сыщику, но он не смутился, отвесив ироничный полупоклон. Свете не хотелось говорить о причинах визита Павла Петровича, поэтому она не нашла объяснения его присутствию. К счастью, Фирсов сразу забыл о постороннем мужчине в своём доме.
— Случайно Гарика встретил! Он к нам в Думу пришёл, чтобы рисовать портрет Гориславского. Гарик, ты с этой суки сдери бабок побольше: он такие деньги через нацпроекты отмывает, что даже я завидую.
— Сейчас будем обедать, — сказала Света.
Фирсов, продолжая рассказывать о своих успехах в деле обогащения за государственный счёт, потянул Симоняна в сторону столовой, Фёдор отлучился в ванную мыть с дороги руки. Света нырнула на кухню, а Седов последовал за ней.
— Можно, я останусь на обед?
— Павел, я уже пригласила вас! Конечно, оставайтесь! Познакомитесь с Федей поближе.
Света крутилась по кухне, будто исполняла магический танец.
— Откуда он приехал?
— Из Москвы. Он там работает в банке. Федя получил образование за границей. Он необыкновенный!
— И очень яркий.
— Да, он талантливый и умный! — Света поставила на поднос хлебницу, супницу и тарелку с пирожками. — Поможете?
Седов поднял самобранку, ощутив её вес:
— Ох!.. Светлана, не говорите остальным о том, кто я и зачем пришёл. Давайте скажем, что я наглый страховой агент, от которого вы не можете отвязаться.
— Даже Феде так сказать?
— Пока — да.
— Ладно, — Света отвернулась к шипящей сковороде, а Паша понёс свою ношу в столовую.
Обед прошёл не так, чтобы очень гладко.
— Ах, какой божественный суп! — воскликнул Симонян.
— Пересолен, и вообще, я грибной не люблю! — отозвался Ванечка.
— Света, ты типа богиня! — попытался сохранить сестре настроение Фёдор.
Света заметила, что он смотрит на Симоняна как-то уж очень заинтересовано. Она не сомневалась в ориентации брата, но её удивило: чем тому интересно это мерзкое животное? Спросить сию минуту не смогла, а после — забыла.
— «Вкус — это одновременно и вес, и чаша весов, и тот, кто взвешивает; и горе живущим, которые хотят прожить без спора обо всём, что касается взвешивания!», — изрёк Фирсов.
— Ванечка, ты новую книгу прочитал? — спросила Света.
— Да, Алистера Кроули, — ответил тот с достоинством. — Я читаю книги. Но женщинам этого не понять!
— Куда нам! — ответила Света.
— Ну, только не такой женщине, как Светочка! — лебезил Симонян.
Федя отвернулся от него. Заметил тоску во взгляде сестры, и сказал:
— В аэропорту я типа газету купил, а там такая тема, что народ церкви жжёт. Чо за хрень тут у вас?
— Сатанисты это, — Фирсов, разумеется, был в курсе: — Эти говнюки с жиру бесятся — в той секте одни крутые собрались! На перевёрнутые кресты мочатся, Отче наш задом наперёд читают, а теперь ещё вот людей режут и их кровь пьют, а потом церкви жгут. Сволочи! Главное — губернатор их покрывает! Вот потому их ещё и не посадили, гадов!
— Не посадили, потому что нет фактов, доказывающих их вину, — не выдержал Седов.
Фирсов обратил на него всю свою ораторскую мощь:
— А вы кто такой, позвольте спросить? Вы юрист? Вы адвокат дьявола? Как вы сюда попали?
— Это страховой агент, — стараясь выглядеть спокойной, пояснила Света.
— Вот и страхуйте себе на здоровье! Что, небось, обрадовались, что храмы православные не застраховали? Теперь платить не надо! Вот из-за таких, как вы, мы и живём в нецивилизованном обществе! Вам всё равно! Вами крутят сатанисты, вас грабят, насилуют и жгут, а вы молчите всё. Законы всё соблюдаете!
Когда Фирсов, вполне довольный собой, умолк, Седов поднялся с места и, сухо попрощавшись, направился к выходу. Симонян смотрел в тарелку, Федя «вежливо» попрощался:
