Петр Северцев - Раретитет Хакера
– Ты... – тихонько выдохнула она, – Осторожнее!..
Я кивнул, обнял ее, поцеловал в губы и твердо развернул лицом к углу, в котором ей предстояло спрятаться.
Наступиола напряженная тишина.
Гудение компьютера было практически неслышно, мое и Настино дыхание перекрывали его, мысленно успокоив себя, я сунул сотовый в карман и достал ему на смену пистолет «Макаров», верное испытанное оружие, из которого моя меткость в стрельбе достигала внушительных результатов.
Входящим, наконец, удалось справиться с оставленными мною препятствиями, и они вступили в частное владение сыщика Мареева, закрыв за собою дверь: я услышал шаги и приглушеную речь.
– Где он! – негромко выругался один, разумеется, мужчина, а вот ему ответил хотя и грубый, но все же женский голос.
– Прячется, – сказала она, – Где-то здесь. Или через окно сбежал.
Мысленно я проклял себя за то, что не оставил открытым окно, и приготовился стрелять на звук.
Пришедшей паре понадобилось около трех минут, в течении которых я пытался рассчитать, когда же приедет милиция, чтобы обыскать мою квартиру.
Точка сбора у них опять была в зале, прямо напротив двоих шкафов.
– Ушел, – убежденно заметил мужчина, – Ищи его теперь хрен знает, где!
– Крови не было, значит, даже не ранили! – согласилась женщина, – Надо уходить отсюда, пока никто не проснулся!
– Постой, – вдруг сказал мужик.
У меня на висках и под мышками выступил холодный пот; я поудобнее взял пистолет, приседая, чтобы голова оказалась на уровне поясницы среднего роста мужчины.
– Слышишь? – еле слышно сказал он своей напарнице, – там гудит что-то. – и голос его был обращен в нашу сторону.
Я мог бы встрелить в этот момент, потому что по голосу легко определялось, кто где стоит, а переборки у меого шкафа были отнюдь не железные, гораздо тоньше, чем, скажем, пострадавшая дверь – но первый же выстрел перебудит весь дом, а после в суде придется объясняться, и врядли это сочтут разумным методом самообороны: нападающие-то не стреляли!
Лихорадочно раздумывая, что делать, я поклялся, что завтра же приделаю к шкафу замок, запирающийся изнутри, превращу его в своеобразную дверь, и одной рукой ухватился за ручку, повисая на ней всем весом, упираясь ногами в пол, чтобы сильное движение с той стороны не открыло нас сразу же.
– Ну-ка, послушай! – прошептал мужчина, скорее всего, присолоняясь ухом к стене у шкафа.
И я понял, что сейчас они догадаются, потому что гудение компьютера, хоть и слабое, хоть и приглушенное, все же было слышно в пустой ночной тишине, все же выдавало, что пространство за шкафом пустое.
Наверное, это поняла и Настя; не знаю. что двигало ею в тот момент, но она оказалась рядом, и, наклонившись ко мне, негромко заговорила, шелестя своей блузкой, словно простыней, на которой двигались, сплетаясь, два тела.
– Милый!.. Да, так... как хорошо-о!..
Нежный тихий голос был полон сладости и желания, она резко вздыхала, словно чувствуя в себе мужчину, и целовала свои ладони.
Я даже затрясся от неожиданности и ужаса, на мгновение мне показалось, что сейчас негромко хлопнут два выстрела, и это будет последним, что я услышу в жизни.
Но за стеной разочарованно сказали:
– Соседи.
– Пойдем отсюда! – приказал мужчина, отдаляясь к двери – В следующий раз будем умнее!
Но следующего раза им, все-таки, не предоставилось, потому что на смену моментально умолкшей Насти в прихожей раздался громкий требовательный голос, – Милиция! Бросить оружие! Лицом к стене! – происходящее стремительно разворачивалось в прихожей, кто-то попытался бежать, грохнули два выстрела – тихий, через глушитель, и обычный, раскатистый, кто-то закричал, что-то упал, все забегали, потом раздался еще один выстрел, уже где-то на лестнице, и я пончял, что в моей квартире никого нет.
– Жди меня здесь! – приказал я, в силах только благодарно погладить ее по плечу, – Я вернусь максимум к утру!
Выскользнул в приоткрытый проход и закрыл его за собой, пристраивая «Макаров» за поясом..
– Руки вверх! К стене! – приказал немолодой патрульный, внезапно появляясь в поеме входной двери.
Я разумно подчинился, представившись, – Я Мареев, хозяин квартиры... их поймали?
– Всех поймаем! – уверенно и зло ответил он, обыскивая меня и забирая пистолет, – Повернись! Документы?!
Я послушно повернулся и вытащил из нагрудного кармана аккуратно свернутую лицензию.
– Ни хрена не вижу! – покачал головой милицейский, всматриваясь в напечатанное, – ладно, давай вниз.
– Можно злесь, свет включить, – возразил я.
– Нельзя, сейчас следственная группа приедет! – и повел меня вниз.
Бесполезно описывать дальнейшие три с половиной часа; меня допрашивали, тестировали на алкоголь и наркотики, расспрашивали, проверили лицензию и разрешение на ношение огнестрельного и холодного оружия, вернули пистолет и патроны и, наконец, сообщили, что один из преступников ранен, а другой едва поцарапан. Обоих взяли. Двое милиционеров ранены, один в тяжелом состоянии, другой в реанимации.
Мне пообещали, что оба, и баба и мужик, ЗА ВСЕ ОТВЕТЯТ.
Я, правда, больше хотел бы просто поговорить с ними, но особенного выбора не имел.
Меня спросили, буду ли я возбуждать дополнительное уголовное дело, и вообще, будут ли у меня какие-нибудь просьбы, я написал заявление на имя прокурора с просьбой возмещения материального ущерба, а потому, почти в пять часов утра, меня привезли домой, где дежурил милиционер и где горели окна почти во всем дворе.
Меня встретил бодрый Колян, который был к тому же весьма злым.
– Вот еб свтою мать! – воскликнул он, бросаясь обнимать меня, – Ты чего?!
– Двое пришли, вот чего, – негромко ответил я, – С пистолетами и глушителями, вот чего. Чуть со страху не помер.
Он разразился длинной тирадой, обящая поставить всех «своих» на ноги и достать того, кто нанял «ублюдков», незамедлительно, чтобы потом отрезать ему некоторые выступающие части тела или пустить по кругу, если это женщина.
– Спасибо, конечно, – кивнул я, – Только гораздо лучше будет, если мы вдвоем подумам, как обезопасить двор от такой херни. Хватит, напрыгались! – и зло сплюнул. – Надо поставить новые вотора: и чище будет, потому что нужду справлять никто заходить на сможет, и безопаснее.
– Поутру подумаем, – согласился Колян.
– У тебя весь замок разворочали, – сообщил чуть ли не довольный Сашка Садомов, подходя к нам, – Починить дверь-то?
– Если есть замок, будь другом, прямо сейчас поставь, – ответил я, – я тебе завтра возмещу.
– Бу-сде! – откозырял плотник на пенсии, – поду, инструменты возьму!
– У тебя есть закурить? – спросил я у Коляна.
– Есть, – ответил тот, вынимая из кармана спротивной куртки пачку «Мальборо».
Никогда я еще не курил с таким удовольствием!..
...Сашка закончил всего минут через двадцать, и я знал, что дверь мой выглядит теперь, как новенькая, и что ремонт этой ее части не понадобится как минимум года три. Замок он поставил простой, но надежный, такой же, как у него самого стоял.
Поблагодарив его и наскоро выпив втроем с Коляном, я тактично попрощался с ними обоими и закрыл дверь.
– Настя! – воскликнул я, отодвигая шкаф.
Она бросилась ко мне, позволила обнять, согнув в локтях и сложив руки, упирая их мне в грудь, и, дрожа, с укоризной спросила, – Н-ну чег-го так д-долго?! Я з-замер-рззла просто в-вся! – да, наощуп она была холодная в совей тонкой блузке, да не менее тонких кружевных трусах, а кладовка, на то и кладовка, чтобы там было прохладно, особенно ночью.
– Прости, милая, – ответил я, крепко обнимая ее и не переставая гладить плечи, бока и спину, – Идем скорее, искупаешься!
– Ногам холодно, – виновато произнесла она, искоса посмотрев на меня.
Я с улыбкой подхватил ее на руки, – она казалась невесомой, или удовольствие этого соприкосновения повергало меня в эйфорию – и, сказав, – Что нам холод?! Мы тебя на руках не то что до ванной, до... – чуть не сказал: «спальни» – до Африки донесем! – но понес, все же, в ванную.
– Меня никогда мужчина на руках не носил, – вдруг сказала она, негромко, с оттенком мечтательности в голосе, обвивая руками мою шею.
«Ложись, проклятьем заклейменный!» – досадливо подумал я, опасаясь, что она заметит, почувствует мое возбуждение.
Опустил на коврик. Включил горячую воду, облил кипятком ванну, так, что пар поднимался к потолку и таял там; делая все это, одновременно я просто не мог спустить глаз с моей красавицы, теперешняя одежда которай при ярком свете не выдерживала никакого критического или просто внимательного взгляда.
Кажется, она заметила мое внимание, отчего скрестила руки, закрывая грудь, и сказала, – Я очень испугалась. А ты?
– Тоже, – ответил я, убавляя кипяток и начиная набирать воду в ванную, и подставляя под кран побку, полную шампуня, чтобы Настя могла лечь в воду, как Афродита, окруженная королевским покрывалом белой искрящейся пены.
