Даниэль Клугер - Смерть в Кесарии
— Ну-ну, — сказал инспектор. — Выходит, плакали твои денежки?
— Выходит. Какие уж тут деньги.
Ронен Алон немного помолчал.
— А ты как? — осторожно спросил он. Розовски не услышал в его голосе злорадных ноток, и был этим приятно удивлен. — Успел что-нибудь накопать? Или нет?
— Д-да как тебе сказать… — нехотя произнес Натаниэль. — И да, и нет. Просто у меня появилось невероятное количество недоуменных вопросов. И, должен тебе признаться, это очень неприятное чувство — остаться с кучей вопросов, на которые, возможно уже никогда не удастся найти ответы. Понимаешь?
— Да, это противно, — сказал инспектор. — А тебе, значит, очень хочется получить ответы?
— Странный вопрос.
— В таком случае, может быть поделишься со мной информацией, которую успел собрать?
— Пожалуй, — ответил Розовски. — Почему бы и нет? Хотя, что можно успеть за неполных два дня следствия?
— Неважно, поделишься?
— Отчего же, конечно…
— Ну, ладно, если у тебя будут какие-нибудь новости по этому делу, дай знать.
— Обязательно, Ронен. Спасибо, что не забываешь.
— Не за что, — сказал инспектор Алон. — Кстати, адвокат покойного, по-моему, доставит твоим бывшим клиентам несколько неприятных минут, ты не находишь?
— В каком смысле?
— Он ведь собирается взыскать с «Байт ле-Ам» страховку в пользу наследницы, Елены Соколовой. Так что, не исключено, что они опять обратятся к тебе. Чтобы ты накопал им улик уже против дочери, — Ронен засмеялся.
— С них станется… — проворчал Розовски. — Нет уж, с меня этих игрушек хватит. Спасибо, Ронен, еще раз, если мне придет в голову что-нибудь стоящее, обязательно позвоню.
Инспектор дал отбой.
— Алекс! — крикнул Натаниэль. — Я ведь просил взять папку и отвезти в «Байт ле-Ам»!
— Но ты не говорил, что я должен сделать это немедленно, — тотчас отозвался Алекс.
— Зато сейчас говорю, — раздраженно заметил Натаниэль. Собственно, с чего это он так разозлился на Алекса? Просто плохое настроение после разговора с Алоном? Нервы ни к черту стали. — Своих бумаг тут черт-те сколько, так еще и эти… И почему это Офры сегодня нет?
— Ты ее отпустил на сегодня.
— Да? — Розовски задумался. — В таком случае послушай автоответчик, может быть, кто-нибудь звонил… — он не договорил.
Адвокат.
Он должен был связаться с ним еще тогда, после убийства Соколовой. Хотя бы для очистки совести. Профессиональной совести. Розовски вновь пододвинул себе папку, раскрыл ее.
— Где же номер… ага, вот! — он нашел визитную карточку. «Цвика Грузенберг. Адвокат», — прочитал он. Сверху, чьей-то — видимо, Амоса — рукой было приписано: «Адвокат Розенфельда».
Теряем квалификацию. Если посчитать, сколько промахов он совершил за неполных два дня расследования, то… Натаниэль сокрушенно покачал головой. И правильно, что они прекратили следствие. С таким сыщиком… Продолжая мысленно ругать себя за профессиональную несостоятельность, Розовски набрал номер адвокатской конторы. Услышав: «Шалом, вы позвонили в офис адвоката Цви Грузенберга,» — произнесенное певучим девичьим голосом, он сказал:
— Я бы хотел переговорить с господином Грузенбергом.
— Господин Грузенберг сейчас занят. Он беседует с клиентом, — с теми же певучими интонациями ответила секретарь. — Перезвоните позже. Или сообщите мне о своем деле, я доложу адвокату, как только он освободится.
— Могу ли я договориться с ним о встрече? — спросил Натаниэль.
— Я могу записать вас на прием, — любезно сообщила секретарь.
— Очень хорошо. Запишите, пожалуйста.
— Вас устроит следующий четверг?
— Ни в коем случае! Максимум — завтра. А вообще-то — меня устроит сегодня. В течение ближайшего часа. Хорошо?
— Увы, это невозможно.
Натаниэль начал терять терпение.
— Девочка, — сказал он, — скажи своему хозяину, что, в таком случае, ему придется встречаться со мной не в своем, а в моем офисе! — он забыл, что уже не служит в полиции. «И черт с ним,» — подумал Натаниэль.
Секретарь адвоката явно встревожилась.
— Если вы скажете мне, по какому делу хотите встретиться с адвокатом, может быть, я постараюсь что-нибудь для вас сделать.
— Вот-вот, постарайтесь, — Розовски снова перешел на вежливо-просительный тон. — Я расследую обстоятельства гибели одного из ваших клиентов. Мне необходимо получить от господина Грузенберга некоторую информацию.
После небольшой, но достаточно заметной паузы секретарь ответила:
— Соединяю вас с адвокатом. Подождите немного, — в ее голосе исчезли певучие интонации.
«Давно бы так», — подумал Натаниэль, слушая в трубке убаюкивающую музыку. Музыка прервалась щелчком.
— Адвокат Грузенберг слушает, — произнес хорошо поставленный баритон.
— Детектив Розовски, — представился Натаниэль, опустив слово «частный».
— Слушаю вас, детектив.
— Я занимаюсь делом Ари Розенфельда. Он был вашим клиентом?
— Да, — коротко ответил адвокат.
— Вы могли бы уделить мне несколько минут для личной встречи?
Пауза. Адвокат, видимо, обдумывал отказ. Натаниэль представил себе Цви Грузенберга — массивного, с двойным подбородком и прочими атрибутами сидячей жизни. Образ вполне соответствовал бархатному голосу. Он попытался придумать веские причины, которые подействовали бы на адвоката и убедили его назначить встречу. Но Грузенберг, неожиданно для него, произнес:
— Да, разумеется. Когда вам удобно?
— Ммм… Лучше всего — прямо сейчас. Скажем, минут через десять, — говоря это, Розовски скосил взгляд на карточку с адресом. Да, он вполне успеет добраться за десять минут. — Вас устроит?
— Устроит, — не задумываясь, ответил Грузенберг. — Скажете секретарю, что вы из полиции.
Розовски положил трубку и вышел в приемную.
— Алекс, — сказал он великодушно. — Можешь не спешить. Я сам завезу папку в «Байт ле-Ам». Только дай ключи от машины.
— Тебе звонил Давид Гофман, — сообщил Маркин, отдавая ключи. — Только что, по второму телефону. По-моему, у него что-то случилось.
— Да? — Натаниэль озадаченно посмотрел на помощника. — Что именно?
— То ли несчастный случай в лаборатории, то ли еще что-то в этом роде. Похоже, есть пострадавшие.
Розовски нахмурился.
— Ч-черт… Я всегда полагал, что он занимается безобидными вещами. Скажи на милость, какие несчастные случаи могут иметь место при изучении древних рукописей?
— Понятия не имею. Разве что инфаркт от скуки. По-моему, скучнее работы архивариуса может быть только…
— Работа частного сыщика, — закончил Розовски. — И не какого-нибудь, а израильского. Вон, посмотри кино про американцев. Жизнь кипит! Они убивают направо и налево, их убивают. Одних машин за неполных два часа разбивают вдребезги на хороший миллион. А у нас… — О-хо-хо… — он тоскливо вздохнул. — Неужели и для старого друга я отныне не более, чем полицейская ищейка?
— Экс-полицейская.
— Все равно.
— Может там, действительно, что серьезное, а? — спросил Алекс после деликатной паузы. — По нашей части? Все-таки, профессор Гофман серьезный человек.
Розовски хмуро ответил:
— В девяносто девяти процентах случаях люди страдают по естественным, некриминальным причинам. Но окружающие зачастую абсолютно уверены, что непременно присутствует чей-то злой умысел. Эта уверенность нисколько не зависит от уровня интеллекта и профессии подобных людей. Одна моя клиентка пребывала в твердой уверенности, что ее мужа отравила медсестра в больнице. Дама, между прочим, с двумя дипломами. Правда, с другой стороны, кроме этих девяносто девяти процентов существует и тот один, которым занимается полиция.
— И мы.
— Именно… Значит, ничего более конкретного не сказал?
— Не сказал. Просил, чтобы ты позвонил, как только освободишься. Так, может быть, я отвезу документы?
— Не надо, позвоню из машины. Ты заканчивай отчеты. Пока!
3
Адвокат Грузенберг, вопреки фантазиям Розовски, оказался молодым, спортивного сложения парнем, почти одного роста с Натаниэлем. Правда, сшитый явно на заказ у дорогого портного костюм и строгой расцветки галстук существенно отличались от вылинявшей футболки и джинсов детектива, не говоря уже о модных туфлях адвоката.
Рукопожатие тоже оказалось под стать внешности — энергичным и коротким.
— Кофе, чай, кола? — спросил Грузенберг, предложив посетителю кресло и сев напротив.
— Ни то, ни другое, ни третье, — Натаниэль улыбнулся. — Спасибо.
— В таком случае, — адвокат развел руками, — слушаю вас.
— Прежде всего, давайте внесем ясность, — сказал Натаниэль. — Я — не полицейский. Я — бывший полицейский. Сейчас — частный детектив. Работаю на компанию «Байт ле-Ам». И у вас есть полное право выставить меня отсюда, не вступая ни в какие объяснения.
