Ли Чайлд - Джек Ричер, тлт Личный интерес
– Есть две возможности, – сказал Шумейкер. – Грузовой корабль из Мобайла или Галвестона или частный самолет практически из любого места. На частных аэродромах в Европе таможенный досмотр практически отсутствует.
– Наверняка частный самолет, – заявил О’Дей. – Заказчики не стеснены в средствах. Но десять тысяч беззубому фермеру из Арканзаса?.. Это слишком. Он был бы счастлив, получив пару сотен. Они не ищут оптимальных решений. Им нужно чего попроще и поскорее, а бюджет им многое позволяет.
– Как они могли добраться до Лондона сегодня? – спросила Кейси Найс.
– Вероятно, на поезде, – ответила Скаранджелло. – Через туннель. В Париже проверяют паспорта, но в остальном это очень просто – от центра одного города до центра другого.
– Как они перевозили ружья?
– В сумках для гольфа. Или как лыжи. Многие люди возят с собой необычный багаж.
– Как они узнали, к кому нужно обратиться в Лондоне, чтобы получить поддержку?
– Полагаю, они изучили ситуацию. Возможно, договорились заранее.
– Утром мы будем знать больше, – сказал О’Дей. – Отдыхайте остаток вечера, мы снова встретимся за завтраком.
* * *
Я спустился по лестнице и зашагал к красной двери, но снова услышал за спиной стук каблуков дорогих туфель и шелест темного нейлона. Я обернулся и обнаружил, что за мной следует Джоан Скаранджелло, в глазах которой застыло мрачное выражение.
– Нам нужно поговорить, – сказала она.
– О чем? – спросил я.
– О вас.
– О чем конкретно?
– Давайте не здесь.
– Где?
– В вашем номере. Там мы будем одни; к тому же это нейтральная территория.
Дальше мы пошли вместе, я открыл дверь, и мы сели как раньше: я – на диване, а она – на стуле; так мы могли смотреть друг другу в лицо.
– Вам понравился обед? – спросила она.
– Совсем неплохо, – ответил я. – А вам?
– Я его провела в спорах с генералами О’Деем и Шумейкером.
– О качестве пищи?
– Нет, о вашей роли в Лондоне.
– И что же?
– В Лондоне все будет не так, как в Париже. Британцы другие. Они организуют собственное шоу. Они готовы принять совет и получить информацию, но не позволят нам действовать. Только не на своей территории. И мы должны уважать их мнение. Они важны для нас в самых разных аспектах.
– И что же?
– Моя позиция состоит в том, что вы должны ехать как наш признанный агент.
– Но О’Дей против, потому что в таком случае я ничего не смогу сделать.
Скаранджелло кивнула.
– Он хочет, чтобы вы оказались там как частное лицо, не имеющее к нам никакого отношения. Иными словами, если вас поймают, когда вы начнете душить на тротуаре очередного пожилого человека, мы ничего не сможем сделать, чтобы вам помочь.
– Я буду осторожен.
– Я серьезно. – Скаранджелло вздохнула. – Генерал О’Дей говорит о незаконных действиях. Уже сам факт вашего пребывания там будет демонстративно незаконным. Никто не хочет признавать существование собственных оперативников на чужой территории. Если вы совершите ошибку, то превратитесь в обычного преступника, ничего больше. Даже хуже того. Посольство отслеживает судьбу обычных преступников, но с вами будет иначе: дипломаты сразу убегут в противоположном направлении. Потому что получат от нас соответствующие указания.
– Я буду осторожен, – повторил я.
– Я читала досье Джона Котта, – сказала Скаранджелло.
– И?..
– Вы очень грамотно провели дознание.
– Благодарю вас.
– Вы дали ему веревку, на которой он сам себя повесил. Из-за собственной надменности он не мог перенести вызова.
Я кивнул:
– Да, пожалуй, в этом суть.
– Думаю, вы такой же, как он, – сказала Скаранджелло.
Я промолчал.
– Здесь вы должны были бы сказать, что никому не перерезали горло, – сказала она.
– Я бы так и сделал – если б мог.
– Я считаю, что посылать вас в Лондон слишком опасно. В любой роли.
– Тогда не посылайте.
– Вы хотите сказать, что отправитесь туда на свой страх и риск?
– У нас свободная страна.
– Я могла бы забрать у вас паспорт.
– Он у меня в кармане. Подойдите и возьмите.
– Я могу аннулировать его при помощи компьютера. И тогда вас арестуют в аэропорту.
– Это ваше решение, – сказал я. – Мне без разницы. Рано или поздно Котт вернется домой. И тогда я до него доберусь. Несмотря на паралич власти, рушащиеся рынки, рецессию, голодающих людей и разваливающийся на части мир. Все это меня совершенно не волнует. Я могу позаботиться о себе. И у меня нет большого портфолио.
Она промолчала.
– Вам нужна максимально квалифицированная помощь, – продолжал я. – Все остальное будет халатностью. Кажется, я уже где-то слышал эти слова.
– А вы – лучшая помощь из всех возможных?
– В этом еще предстоит убедиться. Кто-то либо доведет дело до конца, либо нет. Мы не способны предвидеть будущее. Однако мои результаты совсем неплохи, и я не вижу, каким образом могу навредить.
– Вы причините нам вред, если вас арестуют в первые пять минут. И тогда речь пойдет о дипломатическом инциденте на фоне нарушения системы безопасности. Я не уверена, что могу вам доверять.
– Тогда поезжайте со мной, – предложил я. – Будете контролировать каждый мой шаг. Мы сможем совещаться, стоя плечом к плечу, но так, чтобы нас разделяло не менее семи футов.
Она кивнула:
– На этот компромисс я согласилась с О’Деем.
– В самом деле?
– Только не я, – сказала Скаранджелло. – С вами отправится Кейси Найс. Неофициально. Ее нет на их радаре. Она слишком молода. К тому же сейчас мисс Найс не представляет ЦРУ. Она из Государственного департамента.
– Каковы правила боя?
– Вы будете делать то, что она вам скажет.
* * *
Скаранджелло ушла, оставив после себя аромат мыла и теплой кожи, а я подождал минуту, после чего снова направился к красной двери. Поднявшись наверх в кабинет Шумейкера, я нашел его за письменным столом.
– Скаранджелло рассказала мне о вашем обеденном разговоре, – сказал я.
– Ты доволен? – спросил он.
– Да, делаю кульбиты от радости.
– Взгляни на хорошую сторону дела. Тебе потребуется свежая информация. Мы будем передавать ее Найс, а она – тебе. Без нее тебе пришлось бы действовать втемную.
– У нее есть опыт оперативной работы в Европе?
– Нет.
– А она знакома с работой оперативника?
– Не слишком.
– И ты считаешь, что это хорошая идея?
– Необходимый компромисс. Так ты сможешь попасть в Лондон. Тебе нет нужды ее слушать.
– Но мне придется за ней приглядывать.
– Она знает, во что ввязалась. И она круче, чем выглядит.
– Ты уже говорил это.
– Я ошибся?
Я подумал о Тони Муне, приятеле Кейси Найс, и промолчал.
– Ты можешь уйти, Ричер, – сказал Шумейкер. – Ты ничего мне не должен. Закон об исковой давности прекратил свое действие годы назад. Привлечь тебя предложил О’Дей. Понимание психологической сути, так он говорит. Он уверен, что только этот подход может принести успех.
– Он ошибся?
– Уходи, если хочешь, – повторил Шумейкер. – Этим делом занимаются сотни людей. И британцы относятся к нему очень серьезно. То есть они уже в деле. На повестке дня встреча «Большой восьмерки». Если ты занимаешься безопасностью, то для тебя это Супербоул[11]. Так что они уже вовсю работают. И мы вполне обойдемся без тебя. Ты всего лишь один человек. Что ты можешь изменить?
– Это еще одно «понимание психологической сути»?
– Да, конечно, я хочу, чтобы ты там находился. Я хочу, чтобы там были все. Ведь если американский стрелок превратит «Большую восьмерку» в «Большую четверку», наша страна окажется в ужасном положении.
– Так вот каково твое «понимание психологической сути»? Воззвание к моим патриотическим чувствам? Базовый курс манипуляций?
– Иди и поговори с О’Деем, – сказал Шумейкер.
* * *
Что я и сделал, пройдя мимо комнаты для совещаний в соседний кабинет. О’Дей сидел за письменным столом в черном блейзере и черном свитере, с опущенной вниз головой; когда я вошел, он поднял на меня только глаза, словно ему не хотелось шевелить больной шеей.
– Это самая дурацкая идея всех времен, – сказал я.
– И все же для тебя лучше, если ты сумеешь добраться до Джона Котта. Я буду сообщать мисс Найс все, что мне станет известно. Ты сможешь рассчитывать на могущество нашего правительства. Кроме того, тебе необходимо покончить с ним сейчас. Ты лишишься сна, если он не исчезнет.
– У меня нет проблем со сном.
– Тогда спустись с небес на землю. Мы все читали твое досье, те страницы на стене спальни Котта. Мы знаем, что на них написано. Мисс Найс столько же лет, сколько было Доминик Кол, которой отрезали грудь кухонным ножом, потому что ты послал ее арестовать маньяка.
– Да, – сказал я. – Так написано на тех страницах.
