Неле Нойхаус - Злой волк
Эмма верила и надеялась, что это придет со временем, что он откроется ей и поймет, чего она от него ждет, но этого не происходило. А с тех пор, как они поселились здесь, в доме его родителей, она больше, чем прежде, понимала, что вообще по-настоящему не знает своего мужа.
– Ах, черт возьми, ты слишком много об этом думаешь, – одернула себя Эмма. – Он такой, какой есть.
Она взяла джинсы, вывернула их наизнанку и сунула руку в карманы, чтобы не выстирать случайно оставшиеся в них монеты, бумажные носовые платки или ключи. Ее пальцы наткнулись на что-то скользкое. Она вытащила это из кармана и оцепенела. Не веря собственным глазам, Эмма пристально смотрела на вынутый из кармана джинсов предмет, и ее разум отказывался понимать всю значимость находки. Сначала ее охватил жар, потом пронизал ледяной холод, ее сердце сжалось, и в глазах закипели слезы.
В долю секунды с молниеносной быстротой обрушился весь ее мир. На ее ладони лежала вскрытая упаковка презервативов. Но содержимое в ней отсутствовало.
«Добрый день, фрау Херцманн. Ваш мобильный телефон, к сожалению, выключен, поэтому я звоню на домашний номер. Позвоните мне, пожалуйста, в любое время. Это очень важно. Спасибо!»
Леония Вергес еще никогда не звонила Ханне, кроме того, по ее интонации Ханна поняла, что дело не терпит отлагательств, а поэтому взяла трубку и набрала номер телефона своего психотерапевта, хотя чувствовала себя абсолютно без задних ног и мечтала только о холодном пиве и постели. Женщина, должно быть, держала трубку в руке, потому что ответила сразу после первого гудка.
– Фрау Херцманн, извините, что беспокою вас так поздно… – Леония Вергес замолчала, потому что ей пришло в голову, что это не она позвонила. – Э… я хотела сказать – спасибо, что вы перезвонили.
– Что-нибудь случилось? – спросила Ханна. Она привыкла к тому, что врач всегда была спокойной и выдержанной. Крах ее четвертого за двадцать лет брака доставил ей значительно больше хлопот, чем она могла предположить, поэтому после расставания с Винценцом она решила обратиться к психотерапевту. Об этом никто не должен был знать, потому что если бы бульварная пресса об этом пронюхала, она уже на следующий день прочитала бы об этом жирные заголовки на первых страницах газет. В Интернете Ханна случайно наткнулась на Леонию Вергес. Ее частный кабинет находился в достаточно отдаленном месте, но не слишком далеко от ее дома. На фотографии она выглядела симпатичной женщиной, и ее специализация, похоже, соответствовала проблемам Ханны.
На данный момент она прошла двенадцать сеансов и не была уверена, что это именно то, что ей нужно. Рытье в бездне ее прошлого не соответствовало жизненной позиции Ханны. Она была человеком, который жил «здесь и сейчас» и смотрел вперед. После последнего сеанса она хотела сказать доктору, что не хочет продолжать лечение, но в последнюю секунду все же этого не сделала.
– Нет… я имею в виду, да, – сказала Леония Вергес. – Я не знаю, как сформулировать… Это довольно… щекотливый вопрос. Может быть, вы могли бы ко мне приехать?
– Сейчас? – Ханна посмотрела на часы на дисплее зарядного блока. – Уже десять. О чем вообще идет речь?
У нее не было ни малейшего желания сейчас опять садиться в автомобиль и ехать в Лидербах.
– Это… это достаточно сенсационная история, которая для вас как журналистки могла бы быть довольно интересной. – Леония Вергес понизила голос. – По телефону я больше ничего не смогу сказать.
Как и рассчитывала хитрая фрау Вергес, журналистский инстинкт Ханны среагировал на такую формулировку, как собака Павлова на звон колокольчика. Ханна осознавала, что ею манипулируют, но профессиональное любопытство было сильнее усталости.
– Я буду через полчаса, – сказала она кратко и положила трубку.
Майке не собиралась никуда уезжать и великодушно одолжила ей свой «Мини». Спустя пять минут Ханна, включив задний ход, выехала на дорогу. Она опустила складной тент, поставила в консоль айфон и включила любимую музыку. Собственно говоря, она слушала музыку только в машине или во время пробежки. Маленький автомобиль был оснащен мощными стереоусилителями «Харман-Кардон», и даже при открытом тенте звук был потрясающим.
В это время суток воздух был прохладным и приятным, близлежащий лес источал дурманящий аромат. Усталость мгновенно улетучилась.
Запел Фредди Меркьюри, величайший певец всех времен. От его голоса у Ханны по спине пробежал приятный трепет восторга, и она стала нажимать на регулятор громкости, пока басы не завибрировали в ее диафрагме. Love don’t give no compensation, love don’t pay no bills. Love don’t give no indication, love just won’t stand still. Love kills, drills you through your heart…
«Мини» трясся по дороге, которая в последние годы опять покрылась трещинами и заплатами и выглядела как лоскутное одеяло. У главной дороги Ханна свернула налево.
– Очень интересно, – сказала она самой себе и нажала на газ.
Фраза Катрин Фахингер всю вторую половину дня вертелась в голове Пии. Откуда Катрин было известно о тайнах из прошлого Бенке? К ее сожалению, Боденштайн больше не проронил об этом ни слова, но Пия подозревала, что это было каким-то образом связано с делом, которое шеф упоминал во время поездки в Институт судебной медицины. Но только как об этом могла узнать Катрин?
Когда Пия в половине десятого приехала домой, Лилли уже спала. Она сняла туфли и достала из холодильника холодное пиво. Кристоф сидел на новой террасе, которая была сооружена на задней стороне дома при его реконструкции. До этого, ближе к вечеру, она позвонила ему и сказала, чтобы он не ждал ее к ужину.
– Привет, – бросила она ему и поцеловала.
– Привет. – Он снял очки и положил книгу, которую читал, рядом со стопкой газет и компьютерных распечаток.
– Что ты делаешь? – Пия села на скамью, сняла резинку для волос и вытянула ноги. Непрерывный шум расположенной поблизости автотрассы здесь почти не был слышен, и вид на сад и ряды яблонь соседнего Элизабетенхофа, тянущиеся до гор Таунуса вдали, создавали значительно более привлекательную картину, чем вид с прежней террасы. Стрекотали сверчки, пахло влажной землей и лавандой.
– Вообще-то я хотел написать статью для отраслевого журнала, которую откладываю уже несколько дней, – ответил Кристоф и глубоко зевнул. – Я обещал закончить ее до завтра, но никак не могу сосредоточиться.
Пия подумала, что Лилли наверняка не давала ему вздохнуть весь день, но вопреки ее опасениям все было в порядке. Девочка целый день провела с Кристофом в зоопарке и вела себя хорошо. Он передал ее на попечение двух педагогов зоопарка.
– Ну и как? Они еще живы? – поинтересовалась Пия с иронической ноткой в голосе.
– Да, они в восторге от нее.
– Они вряд ли осмелились бы сказать что-нибудь против внучки господина директора зоопарка, – предположила Пия, которая, как и прежде, втайне считала Лилли невоспитанным ребенком, играющим на нервах.
– Ты плохо знаешь обеих, – возразил Кристоф. – У нас в зоопарке, в конце концов, не диктатура.
Огонь свечи, стоявшей на столе, чуть задрожал. Три рискующие совершить суицид моли исполняли опасный танец вокруг огня. Четыре собаки дремали, лежа на базальтовых плитах, источавших тепло дня, как будто под ними было электрическое отопление. К ним присоединился толстый черный кот и его серая в полоску подруга, которая неожиданно появилась весной и с тех пор выбрала Биркенхоф своим домом. Кошка держалась несколько в стороне, но кот, исполненный достоинства, важно прошествовал через лабиринт вытянутых собачьих ног и тел, пока не нашел себе подходящее место. Он свернулся между передними лапами и животом Симбы – метиса хаски. Из глотки собаки донеслось рычание, но это была не угроза, а лишь приветствие.
Пия улыбнулась, глядя на эти необычные дружеские отношения животных, и почувствовала, как от нее уходят стресс и напряжение дня.
– Кстати, о диктатуре, – она сделала глоток пива. – Сегодня мы испытали настоящий удар. Классический случай доносительства в лучшей манере «штази»[13], и это в Глазхюттене.
– Звучит увлекательно.
– Прежде всего жестоко.
Пия, которая считала, что ее, на самом деле, ничего больше не может потрясти, все еще была вне себя из-за неизмеримой низости людей.
– Нам позвонила старая супружеская пара из Глазхюттена, – стала рассказывать она Кристофу. – Их соседи якобы вот уже на протяжении полугода прятали в своем доме девушку, которую мы обнаружили в Майне, и использовали ее в качестве служанки. Бедное создание вынуждено было выполнять унизительную работу, и ее никогда не выпускали из дома. Она была бледной, как альбинос. А пару дней назад она исчезла.
Вспоминая всю эту историю, она покачала головой.
– Старики рассказывали нам настоящие ужасы. Жестокое обращение, ночные сексуальные тусовки, крики, оргии с побоями. В ночь со вторника на среду они видели, как сосед грузил труп в багажник своего автомобиля. Оливер спросил, почему они не заявили об этом в полицию, но они ответили, что боялись, потому что мужчина способен применить грубую силу. Тогда мы подъехали к дому и позвонили, для подкрепления взяли четверых коллег из полицейского наряда. Нам открыла женщина с ребенком на руках. Господи, как было неловко! – Пия закатила глаза. – Передо мной оказалась моя бывшая одноклассница Мони, с которой я недавно встретилась на вечере выпускников! Она простодушно улыбалась, радуясь нашей случайной встрече. Я готова была провалиться сквозь землю от стыда!
