Дмитрий Щеглов - Сентиментальный детектив
– Я думаю, все от нас бы зависело! Захотели бы, сохранили – любовь.
– А если бы ты пресытился мною?
Скударь зажег сигарету.
– Ты знаешь. Я тоже думал об этом!
– И…и…
– И, думаю, нашел ответ.
Она повернулась к нему и заглянула ему в глаза.
– Не в далеких мирах, не в книжках, а на земле нашел ответ. Знаешь Ариш, как живут самые красивые птицы на свете – лебеди? Один раз и на всю жизнь выбирают пару. А слоны? Слон всегда приходит к праху той, которая была спутницей его жизни. Дожди и ветер выбелят ее кости, травой они начнут зарастать, а он приходит и подолгу, часами, стоит рядом.
Женщина тоньше чувствует, чем мужчина. Ты еще тогда понимала это, а меня калейдоскоп московских, праздничных огней сбил с толку. Ты всегда казалась, мне немножко не от мира сего. Помнишь, как ты меня называла – озабоченный.
Она ласково улыбнулась и погладила его непокорные кудри.
– Я кое-что и другое в тебе смогла разглядеть. Ты, как тополь гнулся на ветру, но не ломался. Один раз, всего лишь один раз, я подумала, что тебя с корнем вырвала буря. Помнишь белый шарф? Прости меня. Я даже оправдываться не хочу. Как же я ошибалась. Долго тебя не было. Но ты пришел, ты пришел мой единственный. У меня захолонуло и оборвалось сердце. Ты выстоял, а я – нет.
Скударь нежно обнял ее.
– Не казни себя. Ты правильно поступила, что вышла замуж. Жизнь на то человеку и дана, чтобы оставить новые ростки. Годы пройдут, столетия, а мы с тобой будем жить в новых маленьких человечках, которые будут похожи на тебя и меня.
– Дай-то бог.
– Вина хочешь?
– Хочу! Немного!
Они долго стояли, всматриваясь в далекое небо, с мерцающими на нем мириадами звезд. Там тоже шла своя жизнь; с тревогами, с надеждами, чудесная и неповторимая, своеобразная человеческая жизнь. Кто-то точно так же смотрел на них издалека, со своего балкона.
– Смотри! – сказал Скударь, – видишь Большую Медведицу?
– Вижу!
– А крайнюю звезду видишь?
– Вижу!
– Всмотрись получше. Нам оттуда, такая же, как мы, счастливая пара рукой машет! Давай за них по глотку выпьем!
Она его поцеловала.
– Вот за это я тебя и люблю.
И лишь когда звезды начали сливаться с небом, он ее спросил, не хочет ли она спать?
– Немного хочу!
Чтобы не разрушить то трепетно-сокровенное, щемяще-чистое чувство признания и благодарности, которое он испытывал к ней, Скударь спросил ее, не положить ли ее отдельно?
– Нет, мой дорогой. Боишься замутить родник моей семейной жизни неосторожною поступью? Не бойся. Можешь напиться.
На руках он ее донес до широкого ложа. Помог раздеться, нежно касаясь губами сладкого тела.
Они долго лежали рядом. Жизнь дарила им неповторимые и быстротечные минуты. Засыпая Рюрик думал, что пусть будет благословенна материя, сумевшая создать в своей безмерности, пусть небольшие, но такие счастливые островки человеческого бытия.
Проснулся он совершенно другим человеком. Ни страха, ни тревоги, ни той опустошенности, что преследовали его последние дни. Жизнь обрела глубинный, истинный, сокровенный, ничем не замутненный смысл. Арина была на кухне. Минут через десять, Скударь присоединился к ней.
– Не хотела тебя будить. У тебя было такое умиротворенное лицо.
– Я сильно храпел?
– Как паровоз!
Они рассмеялись. Потом пили чай. Потом Скударь пошел ее провожать.
– Тебя куда довести?
– Отвези на работу, и не уезжай сразу, а когда я помашу тебе из окошка, посигналь, пожалуйста.
Оставшийся у него в запасе месяц, пролетел как один день. Она иногда оставалась у него ночевать. Он не спрашивал, как это ей удается. Иногда он ее увозил среди рабочего дня. Приближался тот день, когда он должен был объявить, что уезжает навсегда. Скударь, хотел уехать в те места, где родился, и провести последние дни рядом с братьями и сестрами. Он созвонился со старшим, и сказал, что приедет в середине июля.
– Ты же знаешь, – ответил тот ему, – мы все в конце августа собираемся. Потерпи, приедешь попозже.
– Не могу. – сказал Скударь.
Низ живота начал у него подозрительно часто побаливать. Вернее не переставая, ныл. Он еще в одном центре проверился, и ему снова объявили тот же месяц, и пряча глаза что-то стали говорить о бренности существования человека. Пора, решил Скударь.
– Послезавтра, я уезжаю! – объявил он Арине. – Не хотел тебя привязывать к определенному времени. Сначала к родственникам заеду. А уж оттуда в свою Австралию. Со своими, здесь, я все порешал.
Скударь действительно несколько раз встречался с Клавдией. Та, так и не продала комнату на Тишинке, мотивируя тем, что цены каждый день растут, и нет смысла сейчас от нее избавляться.
– Твое дело! – сказал Скударь.
С сыном он пробовал поговорить по душам. Однако разговор не получался. Сын держал сторону бабки и матери и безвылазно сидел на даче. Раздолье ему там было, река рядом. Ну, что ж, так даже лучше будет, решил Скударь, ему с ними жить. Старшему брату, он решил, подарить свою машину, и поэтому на ней собрался в дорогу. В последний вечер Арина сама приехала к нему на квартиру. Привезла полный пакет снеди. От пакета шел духмяный запах выпечки.
– Пирожки с изюмом, с картошкой, с яйцами, с печенкой. Гусь жареный.
– Да, мне ничего не надо. По дороге в любой ресторан зайду. Накормят. Сейчас это не проблема.
– Пирожок съешь, может быть, меня вспомнишь!
Она подозрительно отвела в сторону глаза. Скударю, показалось несколько странным, что за это время она ни разу, не спросила, его номер мобильного телефона. Из той же Австралии, ведь всегда можно позвонить, сказать, как устроился. Провожает меня навсегда, решил Скударь. И рвет после моего отъезда все концы. Что ж, она была права. Он и так должен быть ей благодарен, за этот месяц, пожалуй, лучший месяц в его жизни. Не будь свиньей Рюрик, она отдала тебе больше, чем все остальные твои близкие, вместе взятые.
Ты, кроме нее, никому, оказался не нужен. Ты бы хоть поинтересовался, как у нее дома? А то может так случиться, что ты уедешь, а она останется у разбитого корыта. Спроси. Он спросил:
– Ариш, извини, а у тебя дома как? Трещин в отношениях не появилось? – он не стал называть с кем трещины, и так было понятно, что с мужем.
– Наоборот!
– То есть!
– Трещин нет. Все наоборот. Я Лешке объявила, что беру отпуск от семейной жизни, на время до твоего отъезда. У нас с ним был уговор до свадьбы. И давай закончим этот разговор. Мне он неприятен.
– Ну, хорошо! Хорошо! Давай просто посидим.
– Сидеть не будем!
– А что тогда делать? Хочешь в ресторан съездим пообедаем.
– Нет! Пока ты не уехал, я хочу всего тебя.
Она подошла к нему и стала расстегивать пуговки на сорочке.
– Оставишь во мне частицу, может червячок заведется.
Скударь остолбенело смотрел на нее.
– Ты с ума сошла.
– Если получится, скажу спасибо. Ты уж постарайся любимый. Я думала об этом все время, а теперь приняла решение. Может еще не поздно, я предохраняться не буду.
– Сумасшедшая.
– Считай, как хочешь.
Утром Скударь уезжал выжатый как лимон. Он подвез Арину к ее дому. Она надолго прильнула к нему, казалось, что на всю оставшуюся жизнь хотела впитать запах любимого человека. Со стонущим, хриплым вздохом, наконец, оторвалась. И когда казалось, что вот он, настал последний миг прощанья, она дала ему запечатанный конверт.
– Поклянись мне, что прочтешь его только тогда, когда будешь в дальней дороге. И когда возврата уже не будет. Я знаю, тебе будет плохо. Любимый, это письмо тебя хоть немного утешит. Мой дорогой и ненаглядный, знай, что сколько бы я ни прожила, оставшуюся жизнь я буду верна только одному тебе. Прости меня, я выйду, а то сейчас в голос разрыдаюсь. Ты уезжай, я постою, мой ненаглядный, любимый мой.
Ком неизбывной тоски и горечи подтупил к горлу Скударя. Прощальные слова застревали в горле. Он нажал на педаль газа. В зеркало заднего вида, он видел, уплывающую вдаль, уменьшающуюся фигурку любимого человека. Она не махала ему рукой, а подняла руку вверх с крепко зажатым кулаком. Из-за крыш домов пробился первый луч солнца. Счастья тебе любимая.
Глава X
Родина Скударя у самого подножия Кавказских гор. Древняя, обжитая земля. Морщинами глубоких дубравных балок изрезана долина на которой, издревле поселились казаки. Станица прилепилась по правому, высокому берегу Кубани. У самой воды поставил дом, еще дед Скударя, Тимофей. Отец, Андрей Тимофеевич, затем дом перестроил и вырастил в нем семерых детей. Сейчас в доме жил старший, Степан.
Доехал Скударь за сутки.
Рюрик посигналил у ворот. Из открытого окна выглянула жена Степана и мгновенно скрылась.
– Степа, Рюрька приехал! – из глубины дома донесся ее радостный, звонкий голос. – Иди, ворота открывай.
– А он, что барин, сам открыть не может? Чай не в гости, а к себе домой, в кои годы надумал приехать.
– Да перестань ты, а то еще чего доброго услышит.
