Владимир Таганцев - Золотое яблоко Фрейи
— Резюмирую: цель нам пока не ясна. Так?
— Да, цель этих нелепых звонков — «Шрайдера», Маккарена и… братьев с сестрой.
— А звонок Эллы Чалмерс вы можете объяснить? Это уже четвертый непонятный звонок, но я хочу раз-рушить волшебное число и сообщить вам, что умудрился созвониться с адвокатом Баркли и имел с ним довольно продолжительную беседу.
— Томас, ну какое же отношение имеет адвокат моего покойного отца к заокеанской подружке миссис Арчер? А может быть, Айрис — Хозяйка Хеллингтона? — улыбнулся профессор.
— Только в случае развода со мною и последующего бракосочетания с ним. Я продолжаю. Вы как-то сказали мне, что ваш отец был не только честный, но и весьма крутой и жесткий человек. Баркли согласился с этим. До того, как Джим Дэвис стал заправлять «Нозерном», он являлся совладельцем крупного торгового дома «Дэвис и Хапигейм», так?
— Да, но я не понимаю…
— Простите. Вполне естественно, что Джим Дэвис мог скупать акции другой фирмы и впоследствии выйти из доли. Но действительно, дела торгового дома шли хорошо. Зачем же внезапно бросать отлично поставленное дело? Ваш отец был прежде всего бизнесмен. И вдруг он, сугубо деловой человек, отказывается от доходного предприятия. Баркли аргументировал это тем, что торговый дом — одно дело, а нефтяной гигант — другое. Сия банальность известна каждому — деньги делают деньги. Акции «Нозерна» Джим Дэвис начал приобретать после 1948 года. Согласитесь, интересный момент. Я спросил Баркли, как шли дела компании в пятидесятом году. Помните, я говорил вам, что слышал о намечающемся банкротстве «Нозерна»? Один биржевой маклер, сейчас он на покое, сказал как-то, что только чудо спасло компанию от краха — фирма вложила в сорок седьмом кучу денег в разработку новых методов бурения и стала вылетать в трубу. А Ричард Баркли отверг все это. Явное противоречие! Я не поленился еще раз проверить, падали ли акции «Нозерна» на бирже. И что же вы думаете? Основательно падали, падали так, что к 1951 году компанию спасло лишь крупное вложение капитала со стороны. Это были деньги вашего отца, доктор. Он вышел из торгового дома со всем капиталом и купил столько акций «Нозерна», что смог предотвратить катастрофу. Очень рискованный шаг, очень!
— Мой отец любил рисковать, Томас. Вы не знали его.
— Не знал. Но взгляните на все другими глазами: бизнесмен, настоящий бизнесмен, бросает хорошо поставленное дело и идет на рискованную авантюру. Должны же были существовать на то веские причины? А все ли было благополучно в самом торговом доме?
— Ерунда. Про честность отца ходили легенды.
— Вот именно, в том-то и дело. Будь ваш отец нечист на руку, все было бы шито-крыто. Но когда честный человек узнает от невзрачных мистеров Браунов о темных делишках своего партнера — это другое дело.
— Вам сказал об этом Браун? — резко спросил профессор.
— Нет. На эту тему он не сообщил мне ни слова.
— В таком случае я назову это слишком смелым предположением даже для человека с вашей фантазией, Арчер.
— Назовите. Но суть этой фантазии такова: в 1948 году Джон Браун ищет и находит бумаги, компрометирующие человека, одно из имен которого звучало так — Рудольф Нойман. Под какими еще именами он жил, не знаю. Жан Лефевр или граф Ди Белькампо — это для нас не важно. Важно другое — Браун, безрезультатно прождав его около года, несет ориентировку Джиму Дэвису.
— Моему отцу? Зачем?
— Сорвать с него денежки, док. По всей видимости, карточный шулер и мошенник Нойман и добропорядочный совладелец торгового дома Хапигейм — одно и то же лицо. Да, профессор, да. Недаром Браун семь лет назад сразу же пришел к вам, сыну Джима Дэвиса, бывшего компаньона Хапигейма. Не верите? Тогда скажите, где сейчас Эдгар Хапигейм?
— Наверное, он покинул острова, — неуверенно ответил профессор. — Я его не знал.
— Наверняка вы правы. Заметьте, что и в торговом доме Хапигейм брал на себя функции коммивояжера, разъезжал по Европе и частенько наведывался в Германию.
— В Кельне был небольшой филиал дома, ничего необычного, — возразил Дэвис.
— Именно, ничего необычного, док. Эдгар Хапигейм превосходно владел немецким, часто бывал в этой стране, знал ее обычаи. Эльза, секретарша кельнского филиала, стала его любовницей. Ну, а добыть паспорт на имя Ноймана — дело средств и техники. Представляю, какую бомбу приволок Браун вашему отцу: его сотоварищ — преступник! Наверняка, ваш отец со свойственной ему прямотой и жесткостью выкладывает Хапигейму все, что он думает о его двойной жизни. И естественно, порывает с ним. Так компаньон вашего отца бесследно исчезает, а у Джима Дэвиса появляется смертельный. враг. Да, кстати, Хапигейм исчезает сразу для двух человек — и для Эльзы тоже. Вы еще спрашивали меня, для чего Эльза устроила ему автокатастрофу. Нет, это сам Хапигейм решил «умереть». И Эльза остается безутешной вдовой со своим папочкой и тремя дочурками. Для нее Хапигейм, простите, Нойман, действительно погибает в аварии где-то в Штатах. Большие скорости, Счастливчики Лючано за рулями «линкольнов»… Страшное дело, не то что наши тихие замки. Думаю, «неопровержимые» доказательства и материалы о «смерти» Хапигейма-Ноймана состряпал наш верный друг Джон Браун. Хм, неплохо же он поработал с вашим семейством… Нет, сэр, внешность — штука весьма обманчивая, и скоро вы убедитесь в этом.
— Вы так уверенно говорите, что создается впечатление вашей полной осведомленности в этом деле. Не понимаю, зачем вообще нужно ехать в Хеллингтон, — заметил профессор.
— Нет, доктор, до полной осведомленности очень и очень далеко. — Арчер закурил сигарету, поставил воду на плитку. — Сварю кофе, просто глаза слипаются. Но я разделяю вашу боязнь — чего стоит, например, Хозяин Нормана с руками-протезами. Однако в данном случае должен вас огорчить — у него абсолютно нормальные руки, ничем не отличающиеся от наших с вами. Впрочем, в одном они действительно отличаются, хотя и незримо, — это руки убийцы.
— позвольте, а что же видел Норман? — запротестовал Дэвис.
— Бедный старик, мне его жаль, угодил к дьяволу прямо в объятия. Да он и сам понимает это — «дьявол во плоти» его крепко повязал… Мерзавец! А видел он то, что видел, — разъяснил Арчер.
— Прекрасное объяснение. Почему вы скрываете ваши открытия от меня, не скажете?
— В силу особенностей вашего характера, доктор, поверьте. Вы поломаете всю мою игру, а это будет обидно. Слушайте, неужели вы не видите, что мне чуждо желание упиваться превосходством своего ума! — вспылил Томас.
— Успокойтесь, мистер Холмс, и продолжайте. А я в качестве статиста буду вас подстраховывать, благо оружие у меня есть.
— Благодарю вас, доктор. Так вот. В 1936 году Хапигейм, гастролирующий под именем Рудольфа Ноймана, немецкого аристократа, раздевает донага н а с т о я щ е г о сэра Роберта, владельца фамильных развалин. Думаю, сэр Роберт был действительно азартный игрок.
— Нет, Том, Эльза говорила так про своего папочку, не путайте.
— Берите кофе, док. Да, я и не спорю, но зачем ей было отходить от реальности? Чем больше она говорила правды про настоящих Эдсонов, тем большей леди она сама себя чувствовала. Уверен, что генеалогию их рода она знала досконально.
— Превосходно, Томас. Знания в этой области у нее были огромные — читала на память баллады о короле Артуре и Граале, прекрасно знала средневековую поэзию, помнила вердикты всех королей с незапамятных времен.
— Интересное увлечение… В общем, сэр Роберт был азартен и наверняка попытался отыграться, поставив на кон последнее.
— Да, и что же именно?
— Свой громкий титул и Хеллингтон, точнее, его ос-танки. Но для такого практичного человека, как Хапигейм, это ничего не значило, его интересовало одно — деньги.
— Эдгар Хапигейм — преступник? — Профессор в со-мнении покачал головой. — Он же — какой-то Нойман, разыскиваемый «Интерполом»? Трудно поверить… Он не был беден, зачем ему все это: подлог, карты, обман…
— Именно! Карты, а точнее, азарт игрока. Он играл не только на бирке…
— Молчите, Томас? Сами не верите в собственные фантазии? Слушайте, в самом деле, почему вы решили, что все обстояло именно так, а не иначе? Почему нельзя предположить что все-таки Эльза убрала Ноймана?
— Предположить можно, не спорю. Но я считаю, что изложил вам истинное положение вещей. Вы забыли про звонок в клинику Эллы Чалмерс. А разве в нашем деле он мог быть случайным? Элла с вами не знакома, это раз. Но она знает, что вы находитесь в клинике, и интересуется состоянием вашего здоровья, это два и три. Что же ей нужно от вас, а? — Арчер сквозь дым посмотрел на шефа.
— Спросите свою супругу.
— Не стоит. Я и так вспомнил, что Элла работает секретарем у какой-то шишки из «Харпвокс электроникс». Название этой компании показалось мне где-то слышанным ранее, что-то смутно напоминало. И вдруг меня осенило: «Хапигейм»! Эдгар Хапигейм! Скорее всего он из тщеславия оставил кусочек прежнего имени в названии своей новой фирмы. Тогда звонок Чалмерс легко объясним — Элла просто выполняла поручение своего шефа. Сын его заклятого врага попал в бессознательном состоянии в клинику, и ему небезынтересно знать, насколько это серьезно. Не собирается ли он оспаривать ваши акции «Нозерна»? Увидим, доктор. Для нас сейчас важнее два других момента. Первое: по не-известному нам каналу он полностью осведомлен обо всем происходящем в Бултоне и его окрестностях. Кто и, главное, п о ч е м у поставляет ему информацию? И второе: еще в 1936 году Хапигейм узнал нечто интересное про Хеллингтон от сэра Роберта. Это нечто наверняка связано с рукописью, а костры Нормана — с этим нечто.
