Анатолий Степанов - Заботы пятьдесят третьего года
- Так ведь то шпана была. Она количеством брала.
Сам заржал, как стоялый конь. Александр глянул на него вопросительно.
- Сынок мой, поэт хренов, все один стишок гундосит последнее время беспрерывно. Свой ли, чужой - не ведаю:
Наивное трюкачество
Стараться ради качества.
Нам более приличиствует
Бороться за количество.
- Гимн нашей отчетности, - мрачно изрек Александр.
- А ты что - против отчетности? Насколько я понимаю, ты пришел ко мне, чтобы закрыть дело и чтобы в твоей отчетности полный ажур был.
- И в вашей.
- Не хами начальству. Впрочем, и в моей тоже. Концов рубить много придется?
- Достаточно.
- Давай по порядку.
- Убийство по решению правила. Кто инициатор толковища, тот, по сути дела, и сообщник преступления, соучастник убийства. Колхозник только тупой исполнитель.
- У тебя же по этому правилу ни черта нет. Одна, брат, теория. Давай дальше.
- Правило собиралось явно по меховому делу. Когда его разматывали, совсем забыли про исчезнувшие контейнеры, удовлетворились найденным, а из-за этого немалого остатка могут быть отнюдь не малые, выходящие на чистую уголовщину, преступления.
- Достаточно убедительная гипотеза. Но гипотеза! Еще что?
- Существование неизвестного лица, разработавшего операцию со складом, объединившего всю эту разношерстную компанию и, по всей видимости, обладающего не найденными нами ценностями.
- Так сказать, профессор Мориарти. Это из Шерлока Холмса, Саша.
- Если бы, Иван Васильевич.
- Теперь предполагаемые выходы на связи.
- Стручок.
- Ноль. И ты сам знаешь, что ноль.
- Одноделец Васин.
- Шестерка, которую при таком повороте событий не задействуют никогда.
- Шофер грузовика Арнольд Шульгин.
- Или знает все, или ничего. Девяносто девять шансов из ста, что был тогда использован втемную и не знает ничего. Третий ноль, Саша. Два ноля это сортир, а три... Прямо уж и не знаю, как назвать все это.
- Значит, будем рубить концы? - догадался Смирнов. - Нам было поручено расследовать убийство в Тимирязевском лесу. Выяснили, что сводя свои счеты, один амнистированный уголовник застрелил другого амнистированного уголовника. В конце концов, убийца был обнаружен. Следовательно, мы исполнили, и добросовестно исполнили свои обязанности.
- А вдруг опять стрелять начнут?
- Из чего? Среди них бродил только один ствол.
- Будет охота, найдут, из чего стрелять.
- Начнут стрелять - станем искать стрелявших. Что еще у тебя, Смирнов?
- Кто перевернул труп?
Сам разозлился. Подошел к своему столу, к креслу, но не сел, стоял, упершись руками в зеленое сукно. Постоял, подрожал ноздрями.
- Кто-то перевернул труп! Труп! А живого человека превратил в труп Николай Самсонов, по кличке Колхозник. Вот он-то и пойдет в суд. Вы свободны.
Смирнов вернулся к своим.
- Как дела? - осторожно спросил Ларионов.
- Оформляйте все для передачи в прокуратуру.
- Гора с плеч! - Казарян рухнул на стул, показывая, какое он испытывает облегчение.
Смирнов сказал:
- Пойдем ко мне.
...В его кабинете уселись на привычные места. Смирнов погладил рукой пустой стол, признался:
- Дурацкое ощущение, что что-то не сделал. А делать нечего.
- Как это нечего? - удивился Ларионов. - Дел - навалом.
- Тогда излагай, - решил Смирнов и зевнул.
- Ограбление квартиры нумизмата Палагина, - начал Сергей, но Александр сразу же, азартно, забыл даже, что спать хочется, перебил:
- Квартирами пусть район занимается!
- Письмо Комитета по делам искусств, - пояснил Казарян. - Коллекция Палагина - монеты, среди которых даже древнегреческие медали, ордена, имеет государственное значение.
- Комитет по делам искусств, Союз писателей, ансамбль песни и пляски - все наши начальники! Дожили! - разрядился Смирнов и спросил спокойно: Ну и что там с нумизматом?
- Старичок забавный, - заметил Казарян. - С ходу меня достал. Оказывается, с папулей моим приятели. Вчера, как тебе известно, я домой изволил поздно вернуться, а он у нас сидит, меня ждет. Мой Сурен уже носом клюет, ранняя птичка, но Палагин, интеллигент хренов, не уходит, ибо волнует его только одно: как бы преступники золотые его и серебряные раритеты по глупости не переплавили.
- По делу, - прервал его Смирнов.
- А я - по делу, - обиделся Казарян, - нам его раритетами вплотную заниматься придется. Так что все это прямо дела касается.
- До вчерашнего дня дело это вел район, - прекращая пикировку, дал вводную Ларионов. - И, надо отдать им должное, вел грамотно и толково. Дверь вскрыта, когда дома никого не было. Палагин находился на заседании своего комитета, общества, то бишь сдвинутых по фазе нумизматов, а дочка (он вместе с дочкой живет, старой девой) гостила у брата в Люберцах. У того жена заболела, сидеть с детьми некому было. Взята не вся коллекция, только самая ценная ее часть. Барахло не тронуто, знали, где и что лежит. Палагин поначалу и не догадывался, что его обокрали.
- А когда догадался? - поинтересовался Александр.
- А у него вроде молитвы перед сном - осмотр всех своих драгоценностей. Только к ночи и трехнулся.
- У районных версии имеются?
- Районные - они и есть районные. Пошли по местным, по своим.
- Ну а что? Неплохой метод, - одобрил районных Смирнов.
- Неплохой, но не для этого дела, - возразил Казарян.
- У вас что, уже версия? - удивился Смирнов.
- Версии, - поправил Ларионов. - Но не у вас, а у Казаряна.
- Ну, Роман, у нас - голова.
- Твою иронию с презреньем отметаю. Версий у меня еще нет, поскольку нет материалов для них. Но две основные линии, по которым должен идти поиск, ясны уже сейчас. Конечно же, в любом случае - наводка, и наводка зрячая. Итак, ход первый - опытный, неглупый, ясно представляющий ценность палагинской коллекции, домушник-скокарь находит человека, хорошо знающего Палагина, его окружение, его привычки и, естественно, его квартиру. Потом берет этого человека в долю и, полностью информированный, получает отличную возможность спокойно, без помех ковырнуть скок.
В данной ситуации фигура номер один - вор. Параметры этой фигуры: в меру интеллигентен, умен, предельно осторожен, не подвержен воровскому азарту. Судя по работе, квалификация высокая. Фигура номер два - наводчик. Из ближайшего окружения Палагина, потому что коллекционеры крайне неохотно пускают к себе домой малознакомых людей.
Ход второй. Кто-то весьма состоятельный мечтает владеть палагинской коллекцией. Подходы через третьих лиц с предложением продать ее терпят неудачу...
- Почему через третьих лиц, почему не впрямую? - перебил его Смирнов.
- После предложения продать вряд ли разумно идти на ограбление. Сразу же - первый подозреваемый. Продолжаю, Сей гражданин за весьма порядочную сумму - такой квалифицированный слесарь-домушник, как наш, за мелочевку на серьезное дело не пойдет - нанимает скокаря и точно объясняет ему, что и где брать. В этом случае фигура номер один - наниматель. Фигура номер два - технический исполнитель, вор. Параметры и той, и другой фигуры - весьма и весьма размыты.
- Ты и вправду молодец, Рома, - серьезно похвалил Казаряна Смирнов. Твои соображения считаю хорошей основой для оперативной разработки. Конечно, хотелось бы, чтобы прошел первый вариант. Очень хотелось бы...
- Они, по сути, равноценны, Саня, - встрял вальяжный от похвалы Казарян.
- Не скажи, не скажи. В первом варианте вор - почти наверняка москвич, и москвич, хорошо нам известный. Мы его можем просчитать. Наводчика - тоже. Просеем всех знакомцев Палагина через мелкое сито, и он у нас в решете останется. Второй же вариант - полная неизвестность. Кто этот наниматель? Фанатик-коллекционер? Лауреат? Человек, желающий выгодно вложить капитал в непреходящие ценности? Иностранец, мечтающий сделать состояние?
- Ну уж прямо - иностранец! - возразил Ларионов. - Они у нас тихие.
- А Кастаки?
- Кастаки не в счет.
- Все в счет, Сережа. Какой он наниматель, - не будем загадывать. Но, во всяком случае, ловкий и хитрый. Будет ли такой нанимать московского домушника, чей почерк и связи, в принципе, нам, МУРу, известны? Не думаю. Скорее всего - сделка с залетным гастролером, который, провернув операцию, растворяется в воздухе. И перед нами - пустота. Исчезнувший неизвестно куда гастролер и наниматель, не имеющий никаких контактов с преступным миром.
- Да, картиночку ты нарисовал. - Казаряновской вальяжности заметно поубавилось. - Двенадцатый стул, исчезнувший в недрах Казанского вокзала. Только Остапу Бендеру было веселей: одиннадцать - за, один - против. А у нас - два стула, пятьдесят на пятьдесят.
- Срочно разрабатываем первый вариант, - решил Смирнов. - За Сережей - картотека по домушникам, за Романом - окружение Палагина.
- А за тобой? - не утерпел Роман.
- За мной - общее руководство. Помогать тому, кому делать нечего. Кстати, Роман, наш клиент с Красноармейской где содержится? В Матросской тишине?
