Джанкарло де Катальдо - Третий выстрел
И я единственный это знал.
Вальтер Чели был телезвездой. Наверное, точнее было бы сказать, что в определенный период Вальтер Чели – это и было телевидение.
И стал он звездой с той же скоростью, с какой Бенито Ланцани тащил в дом подвернувшегося на вокзале Термини едва знакомого симпатичного парня.
(Только, ради бога, не проговоритесь ему. Не Ланцани, а тому парню.)
Во времена бурного роста количества телепрограмм и жесткой борьбы двух китов: RAI и Mediaset,[28] – а также третьей силы, в любой момент готовой вмешаться, все лихорадочно искали новый материал, новые программы и персонажей. И Вальтер Чели буквально свалился с неба, как комета, появляющаяся раз в две тысячи лет.
Он, несколько лет проработав массовиком-затейником на деревенских туристических маршрутах, начинал с коротенькой молодежной передачи перед выпуском новостей на канале Mediaset.
И имел большой успех. Этот парень являл собой средоточие всех дарований, составляющих портрет успешного артиста. Он владел речью, умел петь, танцевать и смешить, обладал очаровательной внешностью и нравился женщинам. За пределами студии он вечно собирал целую армию девиц, которые, завидев его, в буквальном смысле начинали рвать на себе волосы, так что мне не раз приходило в голову поставить возле студии лавку с паричками.
Как бы он ни одевался, в какой бы автомобиль ни садился, какое бы произведение ни публиковал, он в полчаса создавал собственное направление, и его гонорары взлетали до небес.
Одним словом, Вальтер Чели обладал тем, что называют харизмой.
Его агент урвал пятилетний эксклюзивный контракт, круче, чем у всех, вместе взятых, игроков «Ювентуса» и «Милано».[29] У руководства Mediaset не один месяц зад чесался по этому поводу. Боль поутихла, когда начались первые матчи, и чесотка перекинулась на задницы спонсоров, которые вожделели попасть в программы.
А потом этот кошмарный случай.
Чели вел передачу «Только в субботу» вечером по субботам на Mediaset, и передача эта била все рекорды по вложениям и рейтингу. Его и авторов специально попросили выйти за лимит намеченных десяти выпусков, поскольку рейтинг передачи возрастал с каждой неделей.
За возможность в ней появиться бились и спонсоры, и журналисты, и гости, а руководство канала потирало руки, как бойскаут, добывающий огонь с помощью двух палочек.
Девятый выпуск собрал замечательных почетных гостей. Рок-певец, идол подростков (его последний диск продавался, но об этом распространяться не следовало), полный актерский состав американского фильма с суперпопулярными героями, а также Вики Мерлино, итальянская субретка, при виде которой слюни рекой текли у всей Италии, а теперь и у всей Америки. На этом потоке она и вплыла в Голливуд, где теперь снимала фильм.
Во время шоу Вальтер пригласил на сцену Вики, она появилась из-за кулис и стала спускаться по лестнице под звуки оркестра. Такой способ представить зрителям звезду Голливуда, вместе с шармом, таил в себе изрядную долю иронии. Однако делу это не вредило, да и не думаю, чтобы сама звезда уловила эту иронию.
Суть дела заключалась в том, что красавица подошла к Вальтеру, поздоровалась с ним, обняла и поцеловала, а потом так естественно, словно долго репетировала, упала на пол и умерла.
Умерла мгновенно.
Поначалу все решили, что это обморок от усталости, тем более что Вальтер, наклонившись над ней, произнес какую-то реплику вроде: «Черт возьми, не знал, что я так тебе нравлюсь…» – но все быстро поняли, что произошло, заметили, что у нее не бьется сердце.
Зрители у экранов ужаснулись, рейтинг передачи взлетел на беспрецедентную высоту, а шоу, вопреки закону, требующему продолжать передачу любой ценой, было прервано.
Вскрытие показало, что смерть наступила от естественных причин: остановка сердца была вызвана врожденным пороком, о котором Вики не знала или не хотела говорить.
Журналисты-стервятники вроде меня на этих похоронах чувствовали себя как на свадьбе (да простится мне черный юмор). Кричащие заголовки во всю страницу красовались во всех газетных киосках, тележурналы ни о чем другом не говорили, хотя никто не пытался ни на кого возложить ответственность за случившееся.
Через несколько дней Вальтер Чели исчез.
Не просто уехал, взял тайм-аут или что-нибудь в этом роде. Он действительно исчез, испарился, улетучился.
Его агент, невеста (родителей Вальтера уже не было в живых) и руководство Mediaset сидели и ждали, не подаст ли он признаков жизни хотя бы по телефону.
Так они и просидели целых четыре года, уже плесенью покрылись, но никакого звонка не дождались. Никто на свете не знал, где Вальтер.
Никто, кроме меня.
Когда я вышел из лифта на лестничную площадку своего дома (мини-аттик с видом на крыши, хата суперлюкс), на ступеньке перед дверью сидела моя племянница Сара.
– Привет, красавчик.
– Привет, милашка. Что ты тут делаешь?
– Тебя жду.
– Ладно, верю. Хотя мне кажется, что тут не зал ожидания.
– Консьержка не дала мне ключи.
– И правильно сделала. На это Рождество я подарю ей свежий кулич, а не купленный на послепраздничной распродаже.
Она встала, чтобы я мог открыть дверь, и вошла вслед за мной. Сара – дочь моего брата Клаудио: восемнадцать лет, красивая, как мать, высокая и стройная, как отец, и хитрая, как племянница Улисса. Не знаю, ясно ли я выразился.
Она закрыла дверь как раз в тот момент, когда факс начал выплевывать листы контракта, который посылал мне Манни. Пока я их раскладывал, она с невинным видом меня разглядывала:
– Что ты сделал с моими слайдами?
– Какими слайдами?
Сара подошла ко мне и стряхнула со стола листки, которые я рассматривал.
– Риккардо, хватит строить из себя дурачка. Думаешь, я так и поверила твоим россказням?
Когда она называла меня Риккардо, а не дядя, это означало неприятности. Я хорошо понял, что должен был чувствовать Манни. На этот раз кое-кто потопил мой броненосец. И, черт возьми, этот кто-то – восемнадцатилетняя девчонка, плоть от плоти моей!
Хорошо еще, что она была моей племянницей, а не дочерью.
Сара вообще мастерица находить приключения, ей в этом просто сказочно везло.
Двумя днями раньше я ужинал у брата, что обычно со мной случается как минимум раз в неделю. Сара только что вернулась с каникул, проведенных в Гвадалупе, и я, даже не без удовольствия, присоединился к просмотру слайдов. Мы трое, то есть я, мой брат и невестка, сидели на диване, а Сара, стоя позади нас, лихо переключала изображения.
Щелк – белый пляж с пальмами, щелк – живописный рыночек, щелк – Сара идет в купальнике, без верха, под восхищенный свист присутствующих, щелк – прогулка в лодке… Вдруг что-то в веренице слайдов привлекло мое внимание. Я попросил ее вернуться назад и подошел поближе к экрану, чтобы лучше разглядеть изображение. Сердце бешено заколотилось. В моей алчной голове уже возник образ распростертого в песках пустыни безжизненного тела директора любого скандального еженедельника. Он скончался, узнав сумму, которую я потребую с него, если то, что я увидел, правда.
В глубине кадра, хорошо замаскированный густой бородой, темными очками и бейсболкой, виднелся Вальтер Чели.
Сара возобновила атаку:
– Ты рассказал такую правдоподобную историю, выпрашивая дать тебе на время слайды, что Мюнхгаузен бы обзавидовался.
Да, с чувством юмора у нее явно всё в порядке. Интересно, от кого она его унаследовала? На месте брата я бы сделал анализ ДНК.
Ладно, я наплел историй, но слайды таки выпросил… Вернувшись домой, я сразу сканировал интересовавший меня слайд. Компьютер тут же вывел его на экран, и я увеличил нужный фрагмент изображения. Хотя маскировочная завеса борода-очки-бейсболка и не давала уверенности, что это именно Чели, у меня эта уверенность была. Когда-то я брал у него интервью в бассейне одной из гостиниц в Римини и заметил на руке, чуть выше кисти, красную родинку в форме земляничины.
Вот она, родинка, красновато поблескивает на загорелой коже человека со слайда. Я чмокнул мужчину на экране компьютера (Ланцани тоже целует, только без экрана), и в моем алчном мозгу возник образ: тело директора банка, распростертое у себя в офисе, а вокруг порхают последние взносы моего кредита.
– Ну… знаешь, чисто художественный интерес и определенная привязанность должны бы…
Сидя в кресле напротив компьютера, она прервала меня движением руки:
– Дядя…
Когда она снова начинала называть меня дядя после того, как назвала Риккардо, это означало еще большие неприятности.
– Ты очень симпатичный, даже красивый. По меньшей мере две из моих подруг пошли бы на все, только бы оказаться на моем месте, но их мамаши гарантируют, что ты один из самых мерзких сукиных сынов, появившихся на свет в нашем городе при попустительстве бабушки.
