Норб Воннегут - Хищники с Уолл-стрит
– Вот уж не знаю, Чарли…
– Да чего тут знать?
– Я подумаю.
– Я только о том и прошу. Но только потом не жалуйся мне на налоги.
Возможности пожаловаться Чарли хоть на что-нибудь давно и след простыл. Шкатулка Эвелин с драгоценностями все стояла на комоде в детской, все такая же полная, все так же под вопросом.
* * *Маммерт, Фитцсиммонс и я сидели, не говоря ничего, в атмосфере безысходности. Наконец, Фитцсиммонс перебил настроение.
– Как бы вы описали отношения миссис Келемен с мужем?
– В каком это смысле? – искренне озадаченно спросил я.
– Они кажутся странной парочкой.
– Очень странной, – согласился Маммерт.
– Он толстый, – продолжал Фитцсиммонс, – а она…
– Обалденная красотка, – досказал я. – Офицер, вы мужчина крупный. Как у вас с половой жизнью?
Фитцсиммонс – могучий человек, непривычный к нагоняям, резко осадил.
– Я не хотел вас оскорбить. – Он раскрыл ладони и склонил голову к плечу. Слова его звучали успокоительно, но тело говорило: «Я знаю, что тебе пришло в голову».
– Чарли поклонялся Сэм.
– А она?
– В каком это смысле?
– Благочестива ли миссис Келемен? – растолковал Фитцсиммонс.
– Ни разу не пропустила мессу.
– Я не об этом, – огрызнулся амбал.
– Без дураков. Понятия не имею.
Фитцсиммонс склонил голову налево, и шея у него захрустела, как кукурузные хлопья.
– Слушайте, – вскинулся он. – У меня на руках убийство. У меня жертва с глубокими ранами на руках и сервировочным столиком, привязанным к ноге. У меня полный аквариум живой приманки. От такой уймы крови три акулы впадают в неистовство, хотя именно этот вид ни разу на людей не нападал. До сих пор. У меня целая нация смотрит весь инцидент от начала до конца в вечерних новостях и приходит в ужас. Люди хотят ответов. Никому не нужен очередной низкобюджетный сиквел к «Челюстям». А уж мне меньше всех. Босс мне плешь проел. Я двадцать пять лет на службе, но еще ни разу его таким не видел. Он хочет знать, кто превратил голову вашего дружка в бургер. И куда бы я ни пошел, мне все говорят, каким замечательным парнем был Чарли Келемен. «Он святой. Никаких врагов. Соль земли». У меня ни единой зацепки. Сочтите сами. Служащие аквариума стоят на рогах. Им до сих пор является в кошмарах то, что стряслось в их дежурство. И мэр, и губернатор требуют ответов. Один из наших сенаторов настаивает на национальных слушаниях. Такими темпами я скоро стану завсегдатаем на «Встрече со сраной прессой»{56}. – Фитцсиммонс перевел дыхание. – Так поведайте же мне, мистер О’Рурк, как складывался их брак? – Он принялся буровить меня взглядом.
Настала моя очередь вскинуться.
– Она подозреваемая? – сердито вопросил я.
– А кто нет?
– Сэм Келемен, – буркнул я, бросаясь ей на выручку. – Мы все видели, что случилось. Она была по уши занята этой танцовщицей живота, когда Чарли появился в аквариуме. Это видели человек пятьсот.
– Я пытаюсь понять подноготную, – напирал Фитцсиммонс. – И потому спрошу вас снова. У миссис Келемен были отношения с кем-нибудь другим?
– Да ни за что, – окрысился я. – Ни в жисть. Сэм обожала Чарли. Она сейчас сама не своя. И у нее нет денег.
– Нет денег? – промямлил Маммерт.
– А вы не знали?
– Знали что? – Оба непреднамеренно откликнулись в один голос.
– У нее есть деньги, – пошел я на попятную, – но они все связаны в его бизнесе. И неликвидны.
– А страховка? – справился Фитцсиммонс.
– В страховки Чарли не верил. Как и большинство народа в моем бизнесе. Кроме того, «Келемен Груп» сто́ит порядком.
– Что вам известно об этой компании?
– Немногое. Чарли вел небольшой фонд фондов. Я бы оценил его активы миллионов в двести долларов.
– Что такое фонд фондов? – поинтересовался Маммерт.
Не видать мне этих блинчиков.
Я описывал богатство Чарли Келемена и его Мидасово прикосновение еще минут двадцать. Растолковал бизнес «Келемен Груп», изо всех сил стараясь избегать технических терминов вроде альфы и прочих коэффициентов эффективности. Чарли был знаком с каждым хеджи в городе, выпивал и обедал с ними всеми. Таков общий итог моих сведений. С виду – полный нуль.
Когда мы наконец покончили с «Азами фонда фондов», Маммерт направился к двери. Ему не терпелось уйти. Мне не терпелось, чтобы ушли они оба, но я все-таки спросил:
– А нельзя ли мне получить доступ в кабинет Чарли?
– С чего бы это? – ответил Фитцсиммонс. – Это место преступления.
– Я помогаю Сэм свернуть «Келемен Груп». Я бы хотел посмотреть его документацию.
– И не думайте, – отрезал дебелый полицейский, – пока не будет закрыто дело об убийстве. – Фитцсиммонс извлек из складок своего пиджака визитную карточку и нацарапал на обороте номер 212. – Спасибо за помощь. Если вам придет в голову еще что-то, позвоните нам. И сделайте мне любезность, не путайтесь в наше расследование.
Маммерт промолчал. Оба удалились. Даже не попрощавшись. Деловые, прямо некуда.
В тишине пустой квартиры я вдруг понял, что выстраивается система. Начал ее Клифф Халек – мой друг, мой наперсник. Во всяком случае, ему я доверяю. За ним Курц. А теперь еще и полиция. И каждый велит мне держаться от дел Чарли Келемена подальше. Столько отказов я не слыхал с первых дней холодного обзвона{57} восемь лет назад.
Наконец, направляясь в душ, я заметил, что дверь в комнату Финн стоит нараспашку. Она всегда закрыта, будто крышка над моими воспоминаниями. От летней сырости ее иногда ведет, и она распахивается, выпуская стойкие ароматы матери и дочери. И это дуновение времени укрепило мою решимость десятикратно. Сэм Келемен. Бетти и Фред Мастерс. Мне стало ясно, что необходимо.
И насрать мне, кто бы ни возражал.
Глава 18
Было 7.30 утра понедельника. Я сидел за столом, старательно сосредоточившись и вертя в ладонях чашку безвкусного кофе. В отчете Бетти был указан ее домашний адрес в Нью-Палце и служебный адрес Чарли на Бродвее. Ее инвестиции уложились в две строки. В первой значилось: «Фонд фондов “Келемен Груп”, серия B: 307 931 долл.»
Солидный возврат с 250 тысяч долларов.
Вторая гласила: «Мастер-траст “Келемен Груп” класса А».
Это определение разит юристами на милю. Но если фирма Поповски этого не делала, то кто же?
Зазвонил телефон. Халек.
– Гроув, ты не спишь?
– Не только не сплю, но и поделюсь с тобой хорошими новостями.
– То есть? – спросил он, немного ошарашенный тем, что я полон энергии прямо с раннего утра.
– В выходные я беседовал с мамой. Она говорит, что католики пускают евреев в рай.
– Отлично. Передай маме, что евреи пускают католиков на Уолл-стрит, – парировал Халек, даже глазом не моргнув.
– Прекрасно.
– «Джек Ойл», – сказал он, переключаясь на бизнес. – Я собираюсь оказать тебе услугу.
Услугу?
Достаточно лишь упомянуть «Джек», у меня сразу ушки на макушке. Как-никак это компания Джей-Джея. Он мой крупнейший клиент, достаточно важный, чтобы я отложил все прочие дела. Считая и Чарли Келемена с его несчастным рыбным садком.
Макбетовские ведьмы могут встать в очередь.
– Я весь слух, Клифф.
– Джей-Джей собирается хеджироваться? – спросил он.
– Без понятия. – Клифф не из тех, кто из кожи вон лезет ради продажи. Он ставил тот же вопрос в пятницу. Сегодня понедельник, рынок еще не открылся, Джей-Джея, наверное, еще и в офисе-то нет, а Халек уже выкручивает мне руку. Это не в его стиле. – А почему ты спрашиваешь?
– Ты можешь потерять эту компанию.
– Как это?
– Ты же знаешь процедуру, – ответил он. – Нет займа – нет и коллара с нулевой ценой.
– Блин!
Этими несколькими словами Клифф только что сказал больше, чем тысячей.
* * *Джей-Джею принадлежит один пакет акций на 190 миллионов долларов. Это офигенно рискованно. Рынки могут за считаные секунды сбить цену на акции на 60, 70, а то и 80 процентов. К примеру, если «Джек Ойл» рухнет на 50 процентов, Джей-Джей лишится 95 миллионов долларов. Вот почему я хотел, чтобы он хеджировался.
Коллар с нулевой ценой застрахует Джей-Джея от потерь более первых десяти процентов. В случае потери 95 миллионов долларов Джей-Джею придется проглотить только первые 19 миллионов долларов. Это 10 процентов из 190 миллионов долларов. И если хедж СКК на месте, моя фирма выложит ему 76 миллионов долларов. То есть 95 миллионов долларов минус те самые 19 миллионов долларов. Сползание Джей-Джея вниз по склону будет остановлено, а катастрофические потери будут предотвращены.
Он мог бы избежать всякого риска, просто продав все свои акции. Но Джей-Джей чертовски уверен в акциях и хочет удерживать верх. Как правило, мы предлагаем сделку, где отписываем на него удорожание на первые 20 процентов. Если позиция Джей-Джея возрастет на 20 процентов – до 228 миллионов долларов, следовательно, он сохранит все до цента. Если вы CEO, ставящий на будущее собственной компании, то это продажа за гроши.
