Джон Берли - Уайклифф и последнее жертвоприношение
— Ничего интересного, старик! Очень здоровая женщина. Можно сказать, крепкая. Будь я на месте убийцы, я бы побоялся с ней связываться, разве что в дружеском смысле…
— Она, случайно, не была беременна?
— Случайно нет. Может быть, тебя заинтересует, что она не была девственницей? Нет? Ну что ж. Если ты еще не потерял интерес к ней, могу поведать тебе — смерть наступила в результате масштабного вдавливания теменной кости в мозг с левой стороны.
— Можешь мне не рассказывать. Я знаю, что рана была нанесена тупым орудием, типа молотка… Спасибо тебе большое. Чрезвычайно ценные и, главное, новые сведения.
Фрэнкс на том конце хмыкнул:
— Послушай, дорогой, но ведь мы не можем разрешать все твои проблемы сами? Тебе тоже придется потрудиться, Чарли!
Тут вошел Фокс со своим рапортом, и Уайклифф повесил трубку. Отчеты Фокса всегда представляли собой отличные, убедительные тексты, снабженные в огромном количестве диаграммами и графиками, так что в их правдивости и достоверности не мог бы засомневаться даже сам генеральный прокурор.
— Вот тут есть отпечатки подошв, — бесстрастным голосом поведал он, показывая отпечатки грязи на ковре, которым был устлан алтарь. — Это резиновая подошва, сэр, размер примерно от тридцать девятого до сорок первого, так что вполне возможно, что мы сумеем идентифицировать отпечатки.
— Отчасти мы можем быть уверены, что и убитая женщина носила сапоги с резиновой подошвой, но только там был скорее всего тридцать седьмой размер… Но тем не менее, Керси, твои наблюдения очень важны… Что-нибудь еще заметил?
— Вырезанные куски бумаги, которыми заткнули клавиши рояля, относятся к «Церковному ежеквартальнику», из сентябрьского номера за прошлый год. На двух вырезках имеются четкие отпечатки, которые пока что трудно сопоставить с какими-то другими. Издание представляет собой богословский журнал, и если верить местному газетному торговцу, этот журнал он заказывает специально для викария.
— Хорошо. Значит, поле поиска сужается! С другими отпечатками нет новостей?
— Пока нет, сэр.
Уайклифф взял свою ручку и с нарочито внимательным лицом стал разглядывать отчеты. Фокс помялся-помялся и наконец ушел.
Увы, истина состоит в том, что, несмотря на все Изощренные технические методы экспертизы, успех расследования все еще зависит прежде всего от тех сведений, которые люди пожелают сообщить полиции. А вот убедить людей давать показания становится все труднее — ведь закон защищает права всех свидетелей, но не права жертвы, и дело превращается в своего рода шахматный этюд, ребус…
Уайклифф, вздохнув, отложил бумаги Фокса и снова принялся за переваривание и сопоставление фактов, чтобы в конце концов отразить это в своем собственном отчете. Но не прошло и десяти минут, как к нему в кабинет снова постучали. На сей раз явился Диксон с письмом.
— Вот, сэр, передали с нарочным из ближней деревушки.
На конверте явно женским почерком было выведено: «Суперинтенданту Уайклиффу, полицейское отделение Труро». Обратный адрес гласил: «Тиллис коттедж, Беллхилл, Мореск».
Записка оказалась краткой:
«Дорогой мистер Уайклифф!
Я не могу приехать к Вам сама, но думаю, что могла бы Вам помочь. Каждый день я дома после шести вечера. Пожалуйста, не присылайте никого вместо себя. Это письмо строго конфиденциальное.
Искренне Ваша,
мисс Грейс Тревена».Обычно каждое полицейское расследование пробуждает к жизни множество жучков, которые начинают выползать изо всех щелей: тут и анонимные звонки, и липовые свидетельства, и письма. Похоже, это — именно из таких писем. Впрочем, тут можно было заметить простодушие сочинительницы, что совсем не свойственно для ложных свидетельств. А Тревена — хорошая, исконно корнуэльская фамилия.
Уайклифф поднял трубку:
— Сержант Трайс на месте? Пошлите-ка его ко мне…
Трайс был местным участковым полицейским, которого приставили помогать группе Уайклиффа. Трайс вошел и робко, неуверенно спросил:
— Что случилось, сэр?
— Тиллис коттедж — это где?
Полисмен сразу просветлел взором, поняв, что ругать его не собираются.
— Это на самой верхушке холма Беллхилл, сэр, там, куда подходит Черч-Лейн.
— А кто такая Грейс Тревена, которая там проживает?
Полисмен медленно расплылся в улыбке:
— Знаю я ее. Такая молодая особа, сэр, лет тридцати с хвостиком, живет со своей бабушкой. Прямо помешана на всяких астрологиях и гаданиях… Она держит магазин разных магических принадлежностей, да еще пописывает в нашу местную газету статейки типа «Что нам обещают звезды на этой неделе»… Ну, там вокруг нее и общество собирается… Пожалуй, она слегка малахольная, но приятная дамочка.
— Спасибо. Это все, что я хотел узнать.
Когда за Трасом закрылась дверь, Уайклифф сказал себе. «Проще будет купить какие-нибудь карты Таро…»
Стефания Винтер стояла на стремянке в библиотеке и диктовала сыну название очередного тома, вынутого с полки:
— Дизраэли. Виги и движение вигов. Политические сочинения. Издательство Хатчена, 1913 год… По буквам: Х-А-Т-Ч-Е-Н…
Сидящий за длинным столом Джильс вписал книгу в список. А в другом конце комнаты точно так же стоящий на стремянке Гектор Кэри диктовал своей племяннице Алисии:
— Холлиуэй. Прогулки по западному Корнуэллу. Первое издание, 1861 год…
Зала эта, с ее выгнутым куполообразным потолком напоминала притвор церкви, и в обоих ее торцах переливались выложенные мозаикой готические окна. Все остальное пространство стен было занято книжными полками, которые тянулись вверх чуть не до самого потолка.
— Я принесла вам чаю! — раздался квакающий голос. В комнату вошла сухопарая седая женщина с подносом в руках.
Кэри спустился с лесенки и взял поднос.
— Очень вовремя, Винни. Спасибо за заботу…
Наверно, сами книги, даже просто стоящие на полке, оказывают на человека облагораживающее влияние. Буйнопомешанные в библиотеке тоже, вероятно, на время успокаиваются…
Все четверо уселись за стол. Стефания разливала чай, Кэри передавал бисквиты, что-то благодушно бормоча в свою густую бороду. Они мирно и дружелюбно ворковали, словно голуби на насесте.
— Как здорово, что ты взялся помогать нам, Джильс! — сказал Кэри. — Надеюсь, тебе не опротивели наши книги. Видишь ли, мне объяснили, что раз у меня есть библиотека, значит, мне нужен каталог. Не знаю, правда, зачем, но если ты спросишь у своей мамы, она тебе наверняка сумеет объяснить по-научному…
Джильс порозовел, поправил на носу очки и улыбнулся.
«Бог ты мой, — подумала Стефания, — как же давно я не видела улыбки на его лице…»
— Что может быть прекраснее, чем пить крепкий чай в библиотеке с приятными, интеллигентными людьми? — продолжал Кэри. — Да еще с такими прелестными дамами?
Когда чай налили по второму кругу, Кэри заметил:
— А как там на ферме развиваются события?
Стефания аккуратно промокнула губы платочком.
— Лоуренс ждет известий от адвоката, — сказала она. — На этом, я полагаю, будет конец.
Кэри огладил свою шелковистую бороду.
— А знаете, что я имел в виду, когда задал вам этот вопрос? Дело в том, что мне доставило бы огромное удовольствие принять вас у себя в доме. Вы можете поселиться тут на время — пока не уладите дела, или жить постоянно. Как угодно. Мы с Алисией живем очень уединенно, оторванно от мира, и нам обоим было бы просто полезно общаться с такими людьми, как вы, с единомышленниками. Правда ведь, Алисия?
— Дядя, ты же знаешь, что я «за»!
— Ну вот и хорошо! — Кэри потянулся за бисквитом. — Отличное печенье… Винни сама пекла…
Откусив от печенья и блаженно прижмурившись, Кэри добавил:
— А знаете ли вы, что означает Трекара на корнуэльском диалекте? Примерно как «Дом друзей»! Или даже как «Дом любви»… И фамилия Кэри тоже имеет сходное происхождение…
— Вы очень добры к нам, Гектор, — сказала Стефания. — Только боюсь, что Лоуренс сочтет неудобным принять такое великодушное предложение от вас…
Кэри развел руками:
— Ну, я считаю, что тут польза будет для обеих сторон, так что поговорите с ним, постарайтесь убедить… По-моему, для всех нас это было бы просто прекрасно!
— Мама, мистер Кэри предлагает нам поселиться здесь? — спросил Джильс у Стефании.
— Да, а что, тебя это предложение смущает, сынок?
Джильс покраснел как маков цвет и ничего не ответил.
В каюте лодки-дома сидел человек и читал книгу. Свет из окошка падал справа и прохватывал его седоватую шевелюру и серебристую бороду. Угловатые черты его лица даже борода не могла скрыть. Страшно изуродованная левая сторона лица не была видна, но ярко белеющие шрамы на коже все равно бросались в глаза.
