Диана Бош - Разносчик пиццы
– Ого! Это кто вас так?
– Сама.
– Каким же, интересно, образом?
– Акробатическим сексом люблю заниматься, стукнулась о коленку Макса.
– Да? А вот Макс сказал, что вы утром поссорились.
– Из-за того и поссорились. Нечего коленки куда не надо совать! – Она зло зыркнула в сторону Макса, и тот виновато пожал плечами.
– Вы простите, Эдуард Петрович, мне неудобно было вам при всех сказать. В общем, все так, как Аманда говорит. Я ее нечаянно задел, а уже потом мы поссорились.
– Аманда, это так? – Лямзин вопросительно посмотрел на нее.
– Да.
– Хорошая у вас коленка, Макс. Похоже, вы намеренно в глаз метили. Прицельно.
Макс помолчал, играя желваками, потом неохотно произнес:
– Согласен, было не совсем так, как я сказал. Аманде показалось, что я невнимателен к ней, я возразил, она полезла в бутылку, ну, знаете, как бывает… Каюсь, я не сдержался, ударил ее. Хотел слегка попугать и не рассчитал, слишком сильно получилось.
Аманда повернулась к мужчинам спиной и всхлипнула.
– Ну, малыш, ну прости, так вышло, – засюсюкал Макс, и Лямзин, кашлянув, вышел, но тут же вернулся.
– Да, я забыл. Еще один вопрос: зачем вы спускались сейчас к дверям гостиной, Аманда?
– Вы бредите, я никуда не выходила!
Лицо у нее покраснело и глаза влажно заблестели.
– Ну так я вам сам отвечу. Вы подслушивали, чтобы узнать, не назовет ли кто ваше имя в связи со смертью Лидии. – Он сделал паузу, внимательно наблюдая за ней, и многозначительно добавил: – Или отравлением Михаила.
– Что?! Вы сговорились, да? Макс тоже вздумал меня утром доставать, сказал, что это я виновата в смерти Миши…
Она поняла, что проговорилась, и замерла с открытым ртом.
– Ну-ну, продолжайте, – благосклонно кивнул Лямзин, сканируя ее лицо взглядом.
От него не укрылись внезапная бледность и легкая испарина, выступившая на ее верхней губе; глаза Аманды нервно заметались, левую руку она плотно сжала в кулак, а правой вцепилась в спинку стула, будто боялась упасть. В следующее мгновение она уже справилась с собой, приняла невозмутимый вид и нарочито небрежно сказала:
– А это все.
– А мне вот почему-то кажется, что нет. И вы многое можете мне рассказать.
– Докажите сначала!
– И докажу.
– Попробуйте! И нечего голословно меня обвинять, а то за клевету…
Она была взвинчена и не контролировала себя, а Лямзин, намеренно провоцируя Аманду, ловил каждое ее слово. Вдруг раздался резкий хлопок, и Аманда застыла, не договорив.
– Простите, случайно вышло, – сконфуженно произнес Макс, отставляя от себя небольшую деревянную шкатулку с витиеватой резьбой, – не ожидал, что так громко получится. Пружина оказалась слишком тугая.
Лямзин на девяносто девять процентов был уверен, что сделано это намеренно, для того чтобы Аманда не сболтнула лишнего. Но виду не подал.
– Одевайтесь и спускайтесь, – сухо сказал он и вышел в коридор.
– Подождите, – Макс торопливо выскочил следом, – мне кажется, вы выбрали неверный путь.
– Это почему же? – Лямзин приподнял одну бровь.
– Тс! Не хочу, чтобы слышали остальные, – Макс понизил голос до шепота. – Аманда не убивала Михаила.
– А кто вам сказал, что я считаю, будто это она?
– Разве нет? – Макс смутился.
– Мне странно другое: по словам Аманды, утром вы обвиняли ее и даже поссорились, а теперь передо мной ее же выгораживаете. К чему бы это?
Макс замялся.
– Я… как бы точнее сказать… Мне хотелось ее позлить, вот я и ляпнул что ни попадя, не думая. А она всерьез все приняла, разозлилась. Мне бы сразу ее успокоить, сказать, что я так по-дурацки пошутил, но у меня гонор взыграл: она всегда была невоздержанна на язык, словами бросается, не остановишь.
– В этом, похоже, вы ей фору можете дать.
Макс помолчал.
– Да, вы правы. Я тоже хорош.
– С другой стороны, то, что вы сказали, еще никак не доказывает, что Аманда не причастна к смерти Михаила или Лидии.
– Но как же так, вы же сами сейчас утверждали… – Макс явно растерялся.
– Что я утверждал? Ничего, что противоречило бы одно другому. И пойдемте уже вниз, нехорошо на лестнице стоять.
Макс торопливо засеменил следом, по-собачьи пытаясь заглянуть то с одной, то с другой стороны. Наконец, решившись, выпалил:
– А как же презумпция невиновности?
– Вы, дружок, путаете оперативно-розыскные действия и официальное предъявление обвинения. Пока последнего не было. Но я повторяю: пока. За будущее не ручаюсь.
Лямзин толкнул дверь и пропустил Макса вперед. В гостиной стояла гробовая тишина. Лица присутствующих были красны от злости, и только Валерия выглядела невозмутимой. Она сидела у декоративной, крашенной под бронзу тумбы, опираясь на нее локтем, и курила. При появлении Лямзина она затушила сигарету и надела полуснятую с ноги туфельку.
– Что здесь произошло, пока меня не было? – Лямзин вгляделся в окружающих.
– Да ничего особенного, – ответила Мара. – Я к ежедневным ссорам привыкла. Благо, хоть не каждый вечер это происходит.
– Вы наш дом имеете в виду? – раздраженно спросил Артур. – Как вам не стыдно на Лидию клеветать!
– Нет, я говорю о всей округе. Раньше я даже предположить не могла, что есть места, подобные этому коттеджному поселку, где ссорятся едва ли не каждый день. То одни, то другие.
– Мара, помолчите лучше, – перебила ее Эка. – Ваши реплики иногда неуместны, а временами бестактны. Люди напряжены, знаете ли. И нервы у всех на взводе.
– А что я такого сказала, не понимаю? Что вы все взъелись-то на меня?!
– Неспроста мне эта мадам сразу не понравилась, как только порог дома переступила! Я знал, чувствовал, что от нее лишь неприятностей можно ждать! – злобно произнес Филипп.
– Чего вы горячитесь? Я не понимаю, что оскорбительного в вопросе: куда вы шли и почему оказались в тупике? Заблудились, что ли, Филипп? Нет, ну правда, как можно случайно идти мимо и забежать на огонек, когда от дороги до ворот метров сто, если не больше! – пожала плечами Мара.
– Для бешеной собаки и сто верст не крюк.
Филипп недовольно посмотрел на Валерию, которая, бросив эту реплику, отвернулась к окну:
– Ваше желание уколоть меня, даже когда это противоречит вашему собственному мнению, поражает. Вы решили теперь выступать на стороне Мары?
Мара попыталась что-то сказать, но Лямзин прервал ее резким окриком:
– Хватит!
– Нет, ну почему мне все и всегда рот затыкают? – Из глаз ее хлынули слезы. – Почему даже спросить нельзя? Между прочим, я тоже оказалась свидетелем преступления, даже двух, и имею право на свои версии! Да, отчего всем можно меня подозревать, а мне никого нельзя?! Я преступница, что ли?! Мне вот, например, кажется подозрительным Остап, ведь это он нашел труп, может, он сам Лидию и убил?!
Остап побледнел.
– Я пиццу принес, честно. Вы не верите мне? – Он нервно оглянулся и вдруг, осененный идеей, воскликнул радостно: – Да она же из окна упала, когда я на улице был!
– Ну и что! Дверь была открыта, в темноте вы вполне могли пройти в дом. А потом что угодно сказать!
– Нет, нет, Мара, вы не правы! Я сейчас докажу! – Остап нервно зашарил по карманам и достал квитанцию с временем поступления заказа. – Вот, я получил заказ и поехал сюда.
– И что это доказывает? – Аманда стояла в дверях, в черных очках и с черной лентой на голове, поддерживающей волосы. – Мало ли какие у вас цели, вы вообще темная лошадка.
– О, мисс правосудие явилась, – съязвила Валерия, – и, главное, ничуть не смущается оттого, что не в теме. Вошла – и с места в карьер.
– Нельзя быть такой злопамятной, я уже совершенно присмирела, а вы все ведрами громыхаете.
– Пустышка вы, Аманда, вечно ляпаете невпопад, – брезгливо поморщилась Валерия.
– Это вы продолжаете предыдущую ссору, не надо сваливать свои грехи на меня.
– Господи, когда же все кончится, – простонала Эрика, – это становится просто невыносимым!
Она встала и вышла во двор. Прохладный ветер остудил ее лицо и вернул ясность мыслям. Может быть, и не стоило сюда приходить – теперь она жалела об этом, но и иначе поступить не могла…
В тот день шел снег. Эрика наскоро оделась и заспешила домой – накопились дела, и нужно было непременно к завтрашнему утру успеть. У самого выхода из театра она остановилась. За окном завывала метель, и выходить в нее не хотелось. От метро идти далеко, и она, конечно, насквозь продрогнет, пока добежит домой. Внезапно дверь распахнулась, и с клубами морозного воздуха появился высокий белокурый мужчина. Эрика сразу узнала его, а он скользнул по ней мимолетным взглядом и, кажется, даже не разглядел.
Позже ей рассказали, что он – муж Лидии, что они давно женаты и очень счастливы вместе. Эрика пыталась выбросить его из головы, но у нее никак не получалось. Ей мучительно хотелось поговорить с Артуром, да что там поговорить – хотя бы заглянуть в его глаза. Но он, увы, так больше и не появился в театре.
