Марина Серова - Смертельное лекарство
У меня было довольно много времени, чтобы поразмышлять на эту тему. Машина мчалась, куда-то поворачивала, скрипя тормозами, опять мчалась. Мы все дальше уезжали от моего дома. Наконец движение замедлилось, машина мягко скатилась вниз, судя по всему — в гараж. Мои предположения подтвердил лязг закрываемой двери. Меня извлекли из машины, поставили на ноги, развязали мешок… Когда его стащили с меня, я не поверила своим глазам: передо мной стоял… Евгений Вязьмикин.
— Мы с ребятами хотели вас предостеречь кое от чего, — в своей обычной скуповатой манере сообщил он, пока его «ребята», которых я видела в офисе «Проектировщика», освобождали меня от кляпа и веревок на ногах. — Подъехали, а тут смотрим — несут что-то немного такое подозрительное, мешок, а он дергается. Ну, мы кое-кого вырубили слегка, машину привели в нерабочее состояние — и ходу. А тут наручники… Лень, дай-ка мне связку.
Откуда-то была извлечена связка всевозможных ключей и отмычек. Евгений провозился с моими наручниками минут пять, не больше, — они расцепили свою хватку, и я смогла растереть затекшие руки.
Первый вопрос, который я задала своим спасителям, был такой:
— Вы тетрадку у того мужика, что меня нес, не видели?
— Толстую такую? — отозвался мрачноватый Леня.
— Точно! — подтвердила я.
— Видел, она у него выпала, на асфальте валялась.
Моему разочарованию просто не было предела. Дневник, бесценный дневник Бунчука, за который он в муках отдал свою жизнь, в конце концов попал в руки тех, кто за ним охотился. Может, и меня-то похищали только из-за этого дневника.
Однако сумрачный Леня, как видно, еще не окончил свой рассказ.
— Думаю — что это здесь валяется? Раз мужик его тащил, значит, вещь нужная…
— Ну?!
— Ну, я и подобрал.
И он протянул мне толстую клеенчатую тетрадь. И получил в награду полноценный поцелуй.
ГЛАВА 16
Что рассказал дневник
«14 июля. Взяли на склад большую партию товара „А“. Завтра договоримся о цене. Пойдет по всем нашим точкам. Дело действительно очень выгодное.
Выходные не удастся провести с Мариной — супруга настояла ехать смотреть новую дачу. Далась ей эта дача! Мало двух этажей, непременно надо три, и чтобы был бассейн. Ладно, посмотрим.
17 июля. Цицерон назначил за товар совершенно запредельную цену. Петр Петрович упирался: кто же будет за такие деньги покупать? Найдут замену. И потом, найдутся другие поставщики. Наш „провизор“ заявил, что он все предвидел, все просчитал. Замены данному товару нет, те, кому надо, возьмут за любые деньги. А о конкурентах уже позаботился. В конце концов Петр Петрович согласился.
20 июля. Товар идет поразительно хорошо. Только успеваем подвозить. Само собой пришло решение по магазину на Чистяковской: переориентируем его тоже на торговлю товарами „А“ и „Б“.
22 июля. И эту субботу не виделись с Мариной: прибыла партия товара „Б“. Петр Петрович попросил, чтобы я присутствовал при выгрузке и приемке. Какие-то ящики странные: кособокие, рваные. Первый раз вижу западный товар в таком виде. Сказал об этом Цицерону, он смеется: дескать, за бугром тоже умеют халтурить. Нет, думаю, тут причина другая.
24 июля. Вечером плюнул на конспирацию и поехал к Марине. Проговорили целый вечер, словно век не виделись. Кто бы узнал, что я больше всего ценю в женщине, не поверил бы: возможность поговорить по душам.
26 июля. Встретился в банке с Климовичем. Как-то странно он со мной разговаривал. Мы знакомы сто лет, я считал его почти другом… Спрашиваю, что случилось, — молчит. Как дела? „Вашими молитвами. Тебе лучше знать, как мои дела“. Что за притча?
30 июля. Товар „А“ разошелся практически полностью. Наша выручка — 365 процентов. Это намного выгоднее „Осетии“. Хоть закрывай все остальное и переключайся на Цицерона. Но Петр Петрович держится осторожно, и я его понимаю. Цицерон — не тот человек, на которого можно положиться…»
Опять этот Цицерон! Вспомнила! Именно это имя меня резануло, когда я его впервые встретила в дневнике, и вот почему: Марина Борисовна говорила о «каком-то Цезаре, что ли». Не о Цезаре — о Цицероне! Что именно там было сказано, ну-ка вспомни, напрягись… Ага, вот: что Бунчук этого Цезаря-Цицерона опасается. И что там было какое-то соглашение, и этот древний «Цезарь» чего-то требовал. Неплохо бы еще раз поговорить с Мариной на эту тему. Кстати, как она там? И вообще, известно ли уже в городе о гибели Бунчука?
Я высунулась в соседнюю комнату. Леня сидел, уткнувшись в экран. Дробовик лежал рядом на стуле, готовый к применению.
— Лень, а Лень! — позвала я.
— Я вас внимательно слушаю, — отозвался мой то ли страж, то ли охранник, приставленный ко мне Вязьмикиным. Евгений не согласился везти меня ни к моему Лене — художнику, ни к «яичному Шурику», а отвез на свою квартиру. Жену с дочкой сплавил на время к бабушке Татьяне Валерьевне. Жена на удивление безропотно выслушала сообщение о том, что муж решил обосноваться в квартире с другой женщиной, а ее выселяют. Интересные отношения в этой семье! Сплошной патриархат. Все решает Евгений. Если честно, даже завидно: насколько они друг другу доверяют. В наше время подобное — большой дефицит.
— Я схожу газет куплю, ладно? — продолжила я свое обращение.
— Ну уж нет, — все так же сумрачно проговорил Леня. — Я сам схожу. Если очень надо. Лучше бы, конечно, обойтись.
— Мне для дела нужно.
— Ну, если для дела… Каких газет-то?
— Да всех. Местных то есть. «Трибуну», «Пригород»… ну и эту, желтенькую…
— «Обыватель»?
— Да, ее тоже. Вот деньги возьми.
— Ладно. Значит, уговор помните? Дверь не отпирать никому и ни при каких обстоятельствах. У всех своих имеются ключи. Если я не вернусь в течение часа, звоните Евгению. Договорились?
— Договорились, — выдавила я из себя. Я была уже не рада, что послала парня за газетами. Слова «если я не вернусь» меня напугали. Леня относился к происходящему, как видно, серьезнее меня — будто это его, а не меня засовывали в мешок. — Может, не надо? Обойдусь я и без газет…
— Ну нет. Если для дела нужно — схожу. Ждите.
Он ушел, а я вновь взялась за дневник.
«3 августа. В воскресенье купили-таки коттедж в Усть-Красавке. Место чудное: лес рядом, речка. Но супруга этого, по-моему, даже не заметила. Главное, что в коттедже три этажа и сауна. Двери только хочет заменить. Эти, мол, недостаточно крутые. Если она привезет гостей, вдруг они скажут, что двери простоваты? И на это уходят деньги… А Марина отказывается взять у меня хотя бы тысячу…
5 августа. Привезли большую партию товаров „А“ и „Б“. Растаможку они, ясное дело, не проходили. Но теперь нет отметки и польской таможни. Как же они его протащили через Польшу? Впрочем, это не мое дело. Мое — распределять по точкам, контролировать продажу, денежные потоки и т. д.
7 августа. Меня все-таки заело, и я зашел в магазин Климовича. Так вот в чем дело: он продает аналог нашего товара „Б“. Причем значительно дешевле. Так бы и сказал! Я всегда уважаю конкурентов. Разве я кого когда обидел? Высказал все это Борису, тот молчит и нехорошо усмехается: „Сам знаешь, дело не в этом“. Так в чем же?!
10 августа. Еще в двух аптеках появились аналоги товаров „А“ и „Б“. Что ж, этого следовало ожидать. Надо снижать цену, иначе товар залежится, утратит годность. Сказал об этом Цицерону. Тот и слышать не хочет. Разозлился страшно. Весь лоск с него слетел. „Не твое дело! — орет. — Не суй свой нос, куда не надо!“ Я ответил ему как следует. Даже встряхнул слегка. Он этого совершенно не ожидал и порядком опешил. Думал, мол, Бунчук — бухгалтер, чернильная душа, чего его опасаться. Зря, что ли, я „у хозяина“ пять лет отдудел. Научился кое-чему. Там не научишься за себя стоять — пропадешь. Да и Петр Петрович многому научил, спасибо ему.
12 августа. Страшная, чудовищная весть…»
Мне послышался какой-то звук за дверью, и я вышла в прихожую, прислушалась. Нет, ничего не слышно и в глазок никого не видно. Я взглянула на часы. Ого, Лени нет уже полчаса! Меня охватило беспокойство. Неужели что-то случилось?
Пока я металась по комнате, дверь скрипнула, и в квартире появился Леня. В руке он держал пачку свежих газет.
— Что случилось? Почему так долго? — набросилась я на него.
— Ничего не случилось, — нехотя ответил он. — Вот, купил. Тут, кстати, и «Комсомолка» есть. Там статья про наши дела.
— Статья? Про Тарасов?
Я быстро развернула газету. Так и есть! На видном месте статья Ильи «Тихий домик на окраине». Описание подпольного винзавода, ночная погоня, милиция на стороне бандитов… Я вспомнила Туркина и его слова: «Если что — под землей найду». Кажется, у меня появились новые неприятности.
