Фридрих Незнанский - Высший класс
— Ни хрена себе, — пробормотал Кот. — Прям как Европа какая…
— А что ж, мы не Европа, что ли? — впервые заговорил водитель. — Мы и есть Европа, до Урала-то от нас ишшо пилить и пилить.
Говорок у него тем не менее был типичный уральский — с округлыми, словно бочки, «о», а в голосе слышалась легкая обида.
Машина между тем мчалась по улице, уходящей вверх, как будто находилась она на пологом склоне гигантской горы, по сторонам мерцали неоновыми надписями на первых этажах солидные «сталинки».
— Это, — продолжал разговорившийся Витек, — значит, улица Пушкинская, а это, значит, наш Дом правительства и площадь, вона впереди — отель, а то, что слева торчит, это, значит, такой памятник на набережной, у нас его называют «Лыжи Галины Кулаковой», поскольку Галина Кулакова родом отсюдова!
Он гордо покосился на Димона, а Сопло невольно пожал плечами: кто такая Галина Кулакова — он понятия не имел. Но, видать, важная птица, если ее лыжами обозвал и дурацкий монумент, просматривающийся слева и внизу площади, на которую уже выехала машина. Дальше простерлось какое-то мутно-белое пространство, переходящее в сплошную тьму. Замерзшая река? Может, тут Волга течет?
— А тама — наш Пруд, — развеял его сомнения водитель, очевидно, возомнивший себя экскурсоводом. — Четыре километра в поперечине, а в длину аж четырнадцать, впадает в Каму. А Кама в Волгу!
— Хватит трепаться! — обозлился Димон. — Ну, веди нас к своей тетке!
Такси уже стояло некоторое время возле высокого многоэтажного здания, на крыше которого розовым неоном светилось слово «Ижевск». Патриот своего города, Витек снова обиженно засопел, но послушно вылез из машины и распахнул обе пассажирские дверцы.
— Подашь завтра свою телегу к восьми утра, — буркнул Димон, покидая теплое нутро салона и озабоченно застыл на месте, подозрительно оглядываясь по сторонам. И лишь закончив осмотр, сообщил: — Все в порядке, шеф, можете выходить.
Спустя десять минут тетка Витька, оказавшаяся тоже веснушчатой, но в отличие от племянника молчаливой и хмурой бабой, с безразличным видом сбросив в ящик стола стодолларовую купюру, всученную ей в качестве «презента» Димоном, вручила приезжим московским гостям ключи от одного люкса на шестом этаже и от одного одноместного на третьем.
Прежде чем направиться к видневшимся в глубине холла лифтам, Димон внимательнейшим образом огляделся по сторонам. И, видимо оставшись вполне удовлетворенным осмотром, двинулся впереди шефа. Шествие замыкал, как и положено, Кот.
Едва дверцы лифта сомкнулись за их спинами, Филя Агеев, безмятежно дремавший в числе прочих приезжих в уголке одного из диванов, расставленных в холле без видимой системы, приоткрыл глаза и потянулся, одновременно незаметно наблюдая за светящимися цифирками, мелькавшими над лифтами. Цифирки домелькали до шести и замерли. Подождав еще пятнадцать минут и убедившись, что никто из вновь прибывших не намеревается воспользоваться третьим этажом, Филя лениво поднялся со своего места и направился к стойке администраторши.
— Нина Ивановна, — подхалимски улыбнулся он, — очень вас прошу, если мой дружбан все-таки объявится, разбудите меня по телефончику, а?.. Больно спать охота, прямо сами глаза закрываются…
Пятисотрублевая купюра бесшумно выскользнула из пальцев Агеева и приземлилась на столе, под самым носом тетки Витька. Поглядев на нее с некоторым презрением, та нехотя кивнула:
— Ладно, разбужу.
И удовлетворенный Филя, в свою очередь, двинул к лифту. Никакого дружка он, разумеется, не ждал. А тех, кого ждал, благополучно дождался.
Его одноместный номер располагался на четвертом этаже и выглядел вполне прилично, хотя и был несколько тесноват для двоих: впрочем, ночевать в кресле Агеев особым неудобством не считал. Нине Фроловой, найденной им очень быстро через исправно функционирующую в Ижевске горсправку, он, конечно, уступил единственное спальное место. Уговаривать девушку временно поселиться в гостинице вместе с ним долго не пришлось. Услышав, кто именно вознамерился ее навестить в ближайшие часы, эта пухленькая блондиночка перепугалась насмерть, на глазах лишившись своего яркого здорового румянца. С трудом Филе, предварительно выспросившему все, что требовалось, удалось ее более-менее успокоить и уговорить принять кое-какие меры к тому, чтоб ее бывший шеф не кинулся искать девушку по всему городу.
Сопла Нина Фролова боялась и по сей день до дрожи в коленях и долго не могла поверить Агееву, что в Ижевск тот двинул не за тем, чтобы наказать ее за бегство из столицы — чем оборачивалось такое наказание, она знала очень хорошо. И даже не за тем, чтобы вернуть ее в свой бизнес. Потом точно так же не могла поверить, что отвязаться от Сопелова столь просто, как говорит Филя. Кажется, в последнее она и по сей момент не верила, но что ей оставалось делать, как не последовать агеевским указаниям? Ведь ни на чью защиту Нина и здесь, в родном городе, так же как в Москве, рассчитывать не могла. И хотя до сих пор ей никогда не приходилось иметь дело с частными детективами и девушка всерьез опасалась, не то же ли это самое, что и обыкновенные менты, выхода у нее действительно не было…
— Я видела, видела!.. — Девушка встретила Агеева с побелевшими от страха губами и, недолго думая, кинулась к нему и повисла у Фили на шее. За прошедшие несколько часов она все-таки прониклась к нему доверием — чего-чего, а добиваться этого от представительниц прекрасного пола Филя умел!..
— Успокойтесь, Ниночка. — Агеев из своих собственных соображений разговаривал с ней на «вы». — Конечно, вы их видели, мы ж не сомневались, что остановятся они в «Ижевске»?..
Он осторожно расцепил руки Ниночки, обвившиеся вокруг его шеи, и аккуратно усадил девушку на кровать, сам ретировавшись в кресло.
— С ним Кот и Димон! — Она продолжала дрожать. — Я в-видела, как они из машины вылезали…
— Нина, я ведь уже объяснял вам: не вы им нужны, а ваша подруга Диана… Ну, прекратите дрожать!
— А вдруг все равно я? — Она уже неизвестно в который раз расплакалась, и Агеев, вздохнув, переместился и сел рядом с девушкой, ласково обняв ее за плечи.
— Вы не понимаете, — всхлипнула Ниночка. — Даже если не я… Они могут замочить меня ради своего удовольствия, вы их просто не знаете, не знаете!..
— Они вас не найдут. Последнее место, где им придет в голову вас искать, — это здесь, тем более что вы не зарегистрированы, а обо мне они и понятия не имеют… Успокойтесь, все будет хорошо!..
Нина Фролова вытерла слезы и покачала головой:
— Это вряд ли… — Она совсем по-детски вытерла кулачком глаза и, видимо, на самом деле попыталась взять себя в руки. — Такая уж я невезучая… Что я, по-вашему, на работе скажу, что?.. Я столько времени не могла найти нормальную работу, половину денег прожила, пока нашла, и вот — пожалуйста… Я ж только-только приступила, начальник там очень строгий, говорят, даже нормальные больничные не оплачивает…
— Что это за фирма? — поинтересовался Агеев, единственно ради того, чтоб отвлечь ее от мыслей о Сопелове.
— «Картонаж»… Упаковки всякие производят… В общем, тару. А меня секретарем взяли — с испытательным сроком, понимаете?! Я же и так не слишком хорошо в компах разбираюсь, и вообще… Только кофе хорошо варю, шефу понравилось… Всего неделю и проработала!
— Но ведь сегодня, если я ничего не путаю, — суббота? А завтра вашего страшного Сопла здесь и след простынет — вот увидите!
Нина посмотрела на Филю с недоверием, но ничего не сказала. Да и что, собственно, она могла сказать? В любом случае единственное, что ей оставалось, — поверить этому обаятельному и, кажется, действительно доброму Агееву, ведь не зря же он спрятал ее здесь, хотя Нина до последней секунды надеялась, что проклятый Жорка в Ижевске не объявится.
2Говорят, человеческие мысли, особенно мысли эмоциональные, способны передаваться на расстояние объекту, на которого они направлены. Так это или не так, но Георгию Сопелову, несмотря на то что люксовый номер «Ижевска» и впрямь оказался люксовым и даже поздний ужин, доставленный в номер, вполне приличным, не считая вина — обыкновенной кислятины, спать что-то отчетливо мешало. Проснулся он, едва ли проспав полчаса, и сердито покосился на Димона, похрапывавшего в кресле у его кровати. Из соседней со спальней гостиной на ковер на полу падал свет: там тихо бодрствовал Кот, сменить которого с половины ночи должен был отсыпавшийся в данный момент Димон.
Сопло повернулся на другой бок, носом к выкрашенной желтоватой краской стене, и моментально на ней, словно на экране, возникло лицо Дианки… Проклятущей Дианки, сумевшей его — его! — так подло кинуть. Ее ярко-синие, почти что сизые глаза с холодными и колючими, словно снежинки, издевательскими искорками в глубине зрачков, вспыхивающими каждый раз, как она общалась с ним… Ее глубокие ямочки на щеках, при одном взгляде на которые у Сопла тяжелело внизу живота…
