Пол Клеменс - Снятие с креста
– О, вы начинаете подозревать всех подряд? – Селин рассмеялась, но как-то натянуто. – Помню этот случай. Гвадалон числился на балансе фонда Александра Люкера. Доверенным лицом этих парней являлся Фредерик Лежа. Я поставила его в известность. Наутро охрана внимательно осмотрела так называемое место происшествия. Никаких следов не нашла. Вы считаете, что к словам пьющего дворника следует относиться серьезно?
– Тогда почему его держат в поместье?
– Месье, вы так меня спрашиваете, словно это я распоряжаюсь прислугой. Йозеф много лет преданно служил Венсану Перелю, прилежно выполнял свои обязанности, и не было нужды его выгонять. Если вы считаете, что его вид портит пейзаж, ну что ж… Должна, однако, сообщить, что однажды ночью, когда группа хулиганов…
– Я слышал об этом героическом поступке. Позвольте еще вопрос, Селин? Галерея была открыта до февраля для всех желающих. Частенько наши соседи из Гофрэ и Бруа приходили приобщиться к высокому искусству?
Селин задумалась и едва не повернула на развилке к Дюнкерку. Остановилась, сдала назад, вписалась между скалами.
– А знаете, действительно приходили. На моей памяти… – Она сбавила скорость, чтобы лучше думалось. – Приходил старик из Бруа, шатался с тросточкой по залу, распугивая посетителей. Однажды он пришел с блондинкой – вы видели, наверное, эту блондинку, подругу его племянника… Они ходили по галерее часа два. Взад-вперед, туда-сюда… Мне даже охранник потом жаловался, что у него зарябило в глазах от этой парочки.
– Такая тяга к высокому искусству?
– Не думаю. У охранника создалось впечатление, что они смотрят куда угодно, только не на картины. Но не выставлять же их? А еще приходила парочка из Гофрэ – муж и жена. Изображали из себя тонких ценителей. Подолгу стояли у картин, задавали вопросы Франсуа Винье. Отлично помню, как Доминик Фанкон плющил нос о картины и настойчиво выяснял, когда же из запасников извлекут и выставят другие экспонаты, поскольку эти уже надоели…
С этого места стоило бы поподробнее, но «Шевроле» уперся в решетку. Ворота задрожали, поползли в сторону. В свете фар образовалась щурящаяся физиономия охранника.
– Спокойной ночи, Анджей, – пожелала Селин. – Надеюсь, до утра вас никуда не понесет?
– Уезжаете? – насторожился Анджей.
– Домой пора. Женщины тоже спят…Глава шестая
Он спал, как хорек, до десяти утра, подпрыгнул, глянул в ужасе на хмурый мир, стал торопливо одеваться…
Ужасных событий за прошедшую ночь не зафиксировали. Горничная гудела пылесосом. Он спустился в буфет, столкнувшись с лицом вероятного противника: управляющий Шавр что-то прятал в бумажном пакете. Противно улыбнулся, убрал пакет за спину.
– Приятного аппетита, – сказал Анджей. – И доброго утра.
– И вам. Вы куда-то ездили вчера ночью? – вкрадчиво справился управляющий.
– Да, у меня были дела в городе. И сегодня, наверное, поеду. Не теряйте, – отделался от скользкого типа, посмотрел ему в спину, пожал плечами. Почему он его еще не уволил?
Он болтался по двору, заглянул в каморку к Йозефу. Жалко, что дневной свет разгоняет тьму, но бессилен против вони. Взъерошенный дворник сидел за столом и с невыразимой скорбью смотрел на пакет молока. С таким лицом уместно получать медаль «Тридцать лет коту под хвост».
– С добрым утром, – сказал Анджей и поспешно обратился в бегство. Опять бродил по замку, удивляясь, почему в крохотной студии в Варшаве он чувствовал себя комфортнее, чем в этой каменной громаде. Решение созрело спонтанно. Он бросился в апартаменты, переоделся, растолкал по карманам деньги, документы, мелкую бытовую мелочь, спустился во двор и зашагал к воротам.
Охранник в будке делал вид, что служба для него – святое.
– А вот скажи-ка, приятель, – Анджей улыбнулся, как добрый полководец простому солдату. – Возможно ли в Шантуа взять в аренду автомобиль?
– Конечно, месье. Улица Коммунаров, девяносто. «Прокат автомобилей Себастьяна Альена». Но вам придется доказать, что вы не перешли ночью нелегально границу. Проще взять в компанию месье Шавра с его раздолбайкой.
– Не люблю раздолбайки, – поморщился Анджей, – люблю красивые представительские машины. А месье Шавр пусть выполняет свои обязанности.
– Будьте осторожны, месье, – предупредил охранник. – На наших дорогах случаются происшествия. Скорость по городу – не больше пятидесяти, на трассе – восемьдесят.
– Разберусь, – кивнул Анджей. – Спасибо. Мадемуазель Шаветт не появлялась?
– Нет.
– А как желудок?
– Чей, месье? – не понял охранник.
– Твой, Жан.
– Я Жак, месье.
– Прости. Как желудок, Жак?
Охранник с опаской покосился на свой впалый живот.
– А что мой желудок?
– Не болел ночью?
– Нет.
– А у Жака?
– Жак – это я, месье.
– Прости. У Жана не болел желудок?
– Нет, месье.
– Отлично беседуем, – восхитился Анджей. – А теперь вспомни, была ли мадемуазель Шаветт вчера ночью в замке? Время – час ночи.
Охранник задумался.
– А должна была, месье?
– А я знаю?
– Не была, – он почесал затылок, гадая, не совершает ли ошибку, говоря правду. – Нет, месье, не была. Приехала с вами в половине второго. И сразу уехала.
– Спасибо, солдат, – он пожал охраннику руку и зашагал в город.
С арендой автомобиля проблем не возникло. Проворный толстяк по имени Себастьян Альен изучил документы и расцвел, как июньская роза. Долго тряс руку.
– Очень рады знакомству, господин Раковский. Очень рады. Польщены, что вы выбрали нашу фирму. Аренда у нас недорогая, автомобили… м-м…
– Уже пользовались успехом, – подсказал Анджей.
– Очень хорошие автомобили, – не понял подначки месье Альен. – Вполне даже крепенький «Пежо» девяносто восьмого года обойдется вам всего в сто зеленых бумажек за три часа. Оформляем страховку – и в путь.
– Сто зеленых бумажек – это десять тысяч евро, – перемножил в уме Анджей. – Несколько дороговато даже для президентского лайнера, не находите?
Толстяк добродушно рассмеялся.
– Неправильно выразился, месье Раковский. Одна зеленая бумажка. Сто евро. Ерунда, правда?
«Пежо» девяносто восьмого года был действительно крепенький. Только крепенькая машина может выдержать несколько столкновений и остаться на ходу. Анджею было безразлично. Лишь бы везла. Он остановился у книжного магазина, приобрел атлас департамента Па-де-Кале и с интересом погрузился в чтение. Затем переместился из машины в телефонную будку, стал листать внушительный талмуд. Набрал номер справочной службы города Шартарена.
– Скажите, мадемуазель, я могу по имени человека узнать его адрес? Человека зовут Симон Ле Пьен, он работает архивариусом в Музее изобразительных искусств вашего города. О, мадемуазель, вы так любезны. Разумеется, я подожду.
Получив информацию, он направился к машине, но телефонный звонок в кармане спутал все планы.
– Господин Раковский? – осведомился официальный женский голос. – С вами говорит лейтенант Катрин Дюссон. Вас не очень расстроит, если мы попросим вас подъехать к нам в управление? Понимаем, что вы чрезвычайно заняты, но мы вам будем так признательны…
– Лейтенант, я просто в восторге, – пробормотал он. – Говорите адрес.
Пришлось возвращаться в центральную часть города. Полицейское управление Шантуа располагалось в старом здании напротив питейного заведения с замечательным (и, безусловно, французским) названием «Блиндаж». Пришлось подниматься на третий этаж, ужасаясь обилию людей в мундирах. Трудились в этом здании, очевидно, законченные патриоты – арку коридора венчало стилизованное трехцветное полотнище.
Из комнаты, куда его настойчиво приглашали, круглолицый ажан вывел экстравагантную девицу – такую же трехцветную, как флаг, в курточке-коротышке и кожаной юбке, неспособной прикрыть даже трусики. Девица брыкалась, фыркала, сквернословила. За парочкой вышел мужчина средних лет, красный от смущения. Анджей посторонился, заглянул в помещение.
– Милости просим, – сказал инспектор Шовиньи. Он сидел за столом и точил карандаш в устройстве, похожем на мясорубку. На подоконнике пристроился сержант Жулье и мечтательно смотрел на дверь. Когда вид сменил новый посетитель, он поскучнел. Раздвинулись папки на столе, показалась смышленая мордашка Катрин. Ехидные глазки устремились на сержанта.
– Ну и как тебе ее одеяние?
– Предпочел бы раздеяние, – фыркнул Жулье, слез с подоконника, включил компактный телевизор и постучал по крышке. Анджей удивился: в этой стране в новостях тоже показывали «успехи» американских войск в Ираке.
– Санитары мира, пропади они… – сплюнул сержант. – Нападают на слабые и больные страны.
Анджей уселся за ближайший стол, взял в руки тяжелый дырокол и стал им баловаться, поглядывая на полицейских.
– Почему считается, что учителя охотно ходят в школу? – пожала плечами Катрин и закопалась в свои папки. Полицейская нервотрепка с новым днем, похоже, приобретала новый характер.
