Ольга Володарская - Призраки солнечного юга
Ворвалась в фойе, прошлепала босыми ногами по линолеуму, кинулась к двери.
Вот и люкс. Чистенький. Красивый. Совсем не страшный — даже не скажешь, что какую-то минуту назад тут произошла трагедия.
И ни души…
Но как? Как могло такое случиться? Где убийца? Я обшарила весь номер, заглянув даже под кровати, но никого не нашла. Вытерев слезы тыльной стороной ладони, села прямо на пол. Надо подумать, надо, надо, черт побери… Итак. Катю убили? Безусловно. Кто? Судя по всему, женщина. И далеко не призрачная, а вполне реальная баба, причем, довольно сильная. Зачем? Не ясно. Куда скрылся убийца, если ни на лестнице, ни в номере его нет? Спрятался? Но куда? Если ни на лестнице, ни в номере… Стоп! Здесь еще три люкса. Значит, убийца живет в одном из этих номеров. Как просто!
Я вышла из номера, постояла в нерешительности у порога. Что мне делать? Начать ломиться в двери или дождаться милиции? Я сделала нерешительный шаг в сторону соседнего номера и вдруг увидела то, чего не заметила вечером…
Дверь! Неприметная железная дверка (с унылой кривой ручкой и полустертой надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!»), почти скрытая пожарным щитом, что стоит в глубине коридора. Не удивительно, что вчера я ее не увидела, потому что дверка была низкая, в такую можно пройти только согнувшись пополам, а щит большой, плотно прилегающий к стене… Но это вчера он плотно прилегал, а сегодня он был немного отодвинут. Немного-то, немного, но расстояние было достаточным, чтобы в него пролез человек.
Я подбежала к щиту, протиснулась в отверстие. Дверь не заперта (щеколда, на которую ее закрывали, была отодвинута), но плотно прикрыта.
Войти — не войти?
Собравшись с духом, я пнула дверь ногой. Она открылась, скрипнув ржавыми петлями. Я ожидала увидеть какую-то подсобку или заброшенную прачечную. Но оказалось, что дверь вела на узкую лестничную клетку. Пыльный пятачок пола, обшарпанные стены, люк с намертво проржавевшими запорами, ведущий на крышу, и ступени. Шаткие, крутые ступени с несерьезными перильцами. Пожарный или аварийный выход? Скорее всего. Значит, он ведет… Куда? На другие этажи? К грузовому лифту? На улицу? Это мы сейчас проверим.
Осторожно ступая, я начала спускаться.
* * *ЧЕЛОВЕК бежал по лестнице, перепрыгивая чрез три ступеньки. Он тяжело дышал, беспрестанно вытирал взмокший лоб, то и дело запинался, и не раз был на волосок от падения, но не останавливался. Ему надо было спешить.
ЧЕЛОВЕК задрал голову. Посмотрел вверх. Пока никого. Но этот вездесущая бабенка вот-вот появится, она обязательно найдет потайную дверь, ведь он не успел замести следы…Ах как все неудачно получилось! Именно ВСЕ, то есть, начиная с убийства этой Кати. Он не хотел этого делать! Видит бог, не хотел! Потому что это не КАЗНЬ, а именно убийство. Подлое, жестокое. Одно дело уничтожить своего ВРАГА, а другое лишить жизни человека, который, по сути, ни сделал тебе ничего дурного, просто оказался ни в том месте, ни в то время…
ЧЕЛОВЕК опять утер потное лицо. Ему было страшно. И противно. Он УБИЙЦА. Уже не ПАЛАЧ… Он УБИЙЦА, ГРЕШНИК, да не перед реальным гражданским судом или несуществующим божьим, а перед своей совестью…
Теперь точно придется бежать. Спасаться. Рвать когти, как говорят преступники. Дело зашло слишком далеко… ЧЕЛОВЕК остановился, замер. Вот именно! Дело зашло так далеко, что сбеги он сейчас — подозрение автоматически падет на него. Разве человек с чистой совестью закончит свой отпуск на три дня раньше?
… В принципе, да, ответил себе ЧЕЛОВЕК. Бывают же форс-мажорные обстоятельства. Например, похороны, болезни, катастрофы, наконец. Может, придумать причину, растрезвонить всем про скоропостижную смерть мамы или папы, благо родители давно в могиле, не накаркаешь… Но стоит ли привлекать в себе внимание? Пожалуй, нет. Ведь все проверяется. И следователи, если капнут, выяснят не только то, что ни папа, ни мама у него не умирали (по крайней мере, в этом году), но и все остальное…
ЧЕЛОВЕК вздрогнул, он услышал, как высоко над ним скрипнула дверь. Значит, нашла. Ну что ж, на другое он и не рассчитывал. Вернее, рассчитывал, но до того, как узнал, что эта ушлая бабенка была свидетельницей Катиной смерти. Ладно еще он увидел, что она стоит на балконе, и поторопился скрыться. Иначе на его совести был бы еще один труп…
ЧЕЛОВЕК последний раз перепрыгнул через оставшиеся три ступеньки и, распахнув дверь, выбежал на улицу…
* * *Идти было трудно, потому что ступени оказались не просто крутыми, а почти отвесными, к тому же перильца (тонкие рифленые прутья на таких же тонких штырьках) мало того, что шатались, они еще были неприлично грязны, по этому прикасаться к ним было противно, так что, держась за них двумя пальцами, я постоянно была на грани падения. Еще у меня леденели босые ноги, кружилась голова, от пыли слезились глаза, а икры болели от напряжения. А спускаться еще о-го-го сколько — как-никак тринадцатый этажей!
Передвигалась я медленно, а мысли мои текли быстро. На смену панике, ужасу, страху, нетерпеливой жажде действий, пришло запоздалое чувство вины. Я вдруг подумала, что окажись я порасторопнее, трагедии можно было бы избежать. Вот если бы я молниеносно среагировала на Катин крик, тут же протянула ей руку помощи, тогда, быть может, она была бы еще жива… Хотя вряд ли. Во-первых, все произошло слишком быстро, каких-то десять, двадцать секунд, во-вторых, Катя была крупной женщиной, а значит тяжелой, такую я вряд ли втащила бы на свой балкон, а в-третьих, убийца ни за что бы ни допустил ее счастливого спасения. Сначала добил бы Катю, потом прибил меня. Вот такой расклад!
Я поежилась. Ни то от страха, ни то от холода. Вдруг мне показалось, что я слышу скрип… Я замерла, вцепившись в шаткие перильца всей пятерней, прислушалась. Так и есть. Далеко внизу поскрипывают ступени.
Убийца там!
Мама дорогая, что ж мне вечно больше всех надо? За каким фигом я поперлась за ним, ведь могла просто указать на эту растреклятую дверь следователям? Нет, мне обязательно надо корчить из себя Шерлока Холмса… Мало меня Геркулесов ругал за самонадеянность, меня бить надо было… Вот как во-о-озьмет сейчас этот неуловимый душегуб, как шарахнет мне по тыкве монтировкой и гуд-бай, Америка…
Я постаралась прикинуть, какое расстояние разделяет нас, но не смогла, так как скрип больше не повторялся. Что сие значит? Что убийца притаился и ждет, когда я появлюсь, или он просто уже достиг конца пути и вышел? Предпочтительнее последнее, но и первого не стоит исключать.
Черт побери, что же делать? Под рукой нет ничего, чем можно бы было защититься. Ни газового баллончика, ни электрошока, ни лака для волос, ни вязальной спицы. Даже туфель на мне нет. Я со скорбью вспомнила свои шлепки с тонким длинным каблуком, таким ка-а-а-к двинешь, мало не покажется. Я огляделась, вдруг найду что-нибудь подходящее, железный прут, например, или хотя бы кусок цемента… И я нашла, но совсем ни то, что искала…
На одной из ступенек лежал обрывок бумаги. Когда я подняла его и поднесла к свету (в стене были малюсенькие окошечки-щелки), оказалось, что это часть меню, нам такие выдают каждый день, чтобы мы выбрали себе те блюда, которые хотим кушать завтра. Я пригляделась к поблекшим строчкам. На бумажке был еще различим карандашный росчерк с датой, числа не видно, но месяц я разглядела — месяц нынешний, значит, обронили ее недавно. Да о чем я? Обронили ее пять минут назад и ни кто-нибудь, а убийца…
Вау! Улика! И что она нам дает?
Я зашарила глазами по мятому обрывку. Что же нам эта улика дает? Какие выводы мы можем сделать, рассмотрев ее досконально? Какие… Э… Ну… Что убийца любит курицу и творог, а макаронам предпочитал рис. Ценная улика, ничего не скажешь! Я хотела уже бросить бумажку обратно, но тут заметила, что обратная сторона меню (она должна быть чистой, я точно знаю) исписана мелким круглым почерком. Значит, записка. Очень интересно! Почитаем.
«… жели вас никогда не мучила совесть? Неужели вы не раскаивались в содеянном? Ведь вы не просто поиздевались надо мной, избили, надругались, вы растоптали меня. Сделали инвалидом. И я сейчас не о физических последствиях (сломанные кости и отбитая селезенка — какая малость!), я о душевной травме… Вы сделали меня моральным калекой. И за что? За то, что я вас любила! Боже, как я любила вас тогда, семь лет назад! С первого взгляда потеряла голову.
Помните, как мы познакомились? Вы стояли на крыльце корпуса, держа в руках флажок с надписью «Солнечный юг», вам подарила его горничная, (она тоже была от вас без ума) и махали им, приветствую знакомых. Вы были так красивы и так трогательны в тот момент, что я не удержалась и подошла к вам. Я решила, что вы посланы мне судьбой. Я полюбила вас! Глупая баба со смешной фамилией За…»
Вот и все! Ни конца, ни начала. Даже не ясно, что за смешная фамилия была у анонимного морального калеки… К множеству загадок прибавилась еще одна. Я аккуратно положила записку-меню на то же место, где нашла — милиционеры должны ее найти, так же, как я, только они поумнее будут, они поймут, что к чему, — и с новыми силами, и в новом темпе понеслась по ступенькам вниз.
