Ольга Володарская - Призраки солнечного юга
— А я привык к жаре, — загудел Паша. — У нас в Астрахани такое же пекло.
— А я не привыкла, — поделилась Сонька. — У меня от нее голова болит, а еще я спать не могу — задыхаюсь.
— Еще бы не задыхаться — когда на полутора метрах спят два взрослых человека, — проговорила я недовольно. — Сама не спит и другим не дает. Все ночь ворочается, сопит, ноги на меня забрасывает, сил нет никаких.
— А вы матрац на пол положите, — подсказал Женя, — на кровати же два, вот вы один и спустите.
Мы горячо поблагодарили соседа за совет и подивились, что сами до этого не додумались. На этой оптимистической ноте и расстались. Стоило только ребятам выйти на берег, как к нам подплыли, как два эсминца, Зорин с Блохиным. Эти, видимо, тоже страдали от крапивницы, потому что оба были в полосатых майках.
— Вы чего одетые купаетесь? — вместо приветствия выдала я. — В майках?
— Это купальные костюмы, — оскорбился Зорин и, поднявшись из волн, продемонстрировал костюм целиком. Это был полосатый тресс, в таких еще выступали цирковые силачи в начале ХХ века, не хватало только ремня с пряжкой на поясе.
— Тоже в бутике купили? — хмыкнула Сонька.
— Ага, — кивнул Лева радостно. — Продавщицы нам сказали, что эти костюмы подчеркивают достоинства фигуры.
Мы тактично промолчали, но меня, например, так и подмывало спросить, что каждый из них считает достоинством своей фигуры, так как мне не было видно ни одного.
— Хотите покататься? — спросил Зорин, подпихивая к нам своего лимонного утенка, оказывается, он плавал тут же.
— Хотим! — обрадовалась Сонька, она давно мечтала поплавать на матрасе или круге. А Юркин утенок был даже лучше, на него можно было взгромоздиться как на коня и плыть хоть к буйкам.
Зорин отдал нам своего надувного друга, взял под руку обыкновенного, и они пошли на берег сушиться. Мы же с Сонькой взгромоздились на утенка, после чего отправились в путь.
Катались мы на пернатом долго, пока не надоело. И тут мне пришла в голову гениальная мысль.
— Слушай, — я тронула Соньку за гладкое плечико, — давай тебя к глубине приучать.
— Это как? — подозрительно спросила подруга.
— Ты поплывешь в глубину…
— Фигу с маслом!
— Да послушай ты! — возмутилась я. — Ты поплывешь, когда выдохнешься, просто схватишься за утенка, ты же говоришь, что не плаваешь далеко, потому что боишься, что тебе не хватит сил на обратный путь…
— Ну и что? — Сонька недоверчиво прищурилась.
— А то, что ты будешь подстрахована, так что боятся нечего, а если нечего боятся, то глубина уже не будет так тебя нервировать.
— Ну ладно, — неохотно согласилась она. — Только ты со мной.
Я заверила ее, что не отплыву от нее ни на метр, а в доказательство взгромоздилась на утенка верхом и, помогая себе ногами, отправилась в плаванье буквально бок о бок с ней.
Проплыли мы метра три, когда Сонька начала проявлять первые признаки беспокойства, то есть вытягивать шею, плеваться, поднимать ножонками даже не фонтаны, а гейзеры брызг.
— Устала? — участливо поинтересовалась я.
— Хы-ы-ы, — выдохнула она, что, видимо, означало — да.
— Давай еще пару метров.
— Нэ-э-э, — замотала головой Сонька и еще пуще начала колотить ногами по воде.
— Нет? Тогда цепляйся.
Она из последних сил подгребла к моему резиновому «коню», вцепилась в его крыло и повисла.
— Ты проплыла только четыре метра, — начала выговаривать я. — Могла бы еще столько осилить, ты же вдоль берега наматываешь, будь здоров.
— Не могу — боюсь, — задыхаясь, вымолвила она.
— Ну ладно, погнали к берегу. А то обед скоро.
— Как погнали? — испуганно вытаращилась Сонька.
— Очень просто. Я спрыгну, а ты держись руками за утку и плыви.
— Нет! — заголосила она. — Не прыгай!
— Почему?
— Ты спрыгнешь, утка перевернется, и я пойду ко дну.
— Сонь, ты чего с дуба упала? Как она перевернется? Она может накрениться, может отплыть на пол метра, но…
— Во-во! Отплыть! А я в это время утону!
— Ты что на воде три секунды не подержишься? — разозлилась я.
— Три секунды! Да это ж целая вечность!
— Ну и что ты предлагаешь? Дрейфовать тут до конца отпуска? Смотри, нас все дальше от берега относит.
— Давай подождем, когда лодочка мимо проедет, может, добрые люди подберут…
— Так, — я нетерпеливо заерзала на крупе своего «коня». — Готовься, я спрыгиваю.
— Нет!
— Да! На счет три. Раз, два, три…
Я даже не успела соскочить, успела только приподнять попу, как Сонька разжала руку, которой цеплялась за утку. Секунду она держалась на плаву, а потом начала погружаться под воду. Без единой попытки спастись, без малейшего вскрика. Молча, медленно, неотвратимо, будто неживая, она шла ко дну. Как Леонардо ДиКаприо в известном фильме «Титаник». А в глазах такая обреченность, такая тоска…
И вытянутая кверху рука, как мачта тонущего корабля…
Вот за нее и уцепилась. Схватила за запястье, когда Сонька уже погрузилась в море целиком, подтянула к поверхности, насильно зацепила ее пальчики за резиновое крыло. Тут уж в подружке проснулся инстинкт самосохранения, по этому второй рукой она уцепилась за утенка без моей помощи.
— Ты дура, Софья Юрьевна! — выдохнула я, когда ее шальные глаза остановились на моем лице.
— А?
— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, не слышала такую поговорку?!
— А? — продолжала тормозить подруга.
— Бэ! — Я махнула рукой, понимая, что с ней разговаривать бесполезно. — Взбирайся давай на утку, повезу тебя к берегу.
— Не, — она замотала головой так энергично, что захрустели шейные позвонки. — Я боюсь.
— Я подсажу.
— Ты лучше за помощью сплавай, — умоляюще проговорила Сонька.
Я чуть не зарычала. Вот ведь трусиха! Таким только в ванне плавать и то под присмотром спасателей Малибу.
И что мне с ней теперь делать? Насильно втолкнуть, так ведь сопротивляться начнет, так буксировать тоже опасно — еще сорвется и опять примется изображать из себя тонущего ДиКаприо. Вдруг мне в голову пришла одна мысль…
— Сонька, — закричала я и сделала круглые глаза. — Рядом с тобой огромная медуза плавает! Красивая — жуть! Только синяя…
— Они же ядовитые! — ужаснулась она.
— Ну обожжет немного, так это не смертельно… — договорить я не успела — Сонька взлетела на круп резинового «коня» только пятки сверкнули.
— Где она? — заголосила она, бешено озираясь.
— Уплыла, — хихикнула я и повезла драгоценную подругу к берегу.
Выбравшись на раскаленную гальку, мы тут же свалились на свои лежаки. Лимонный утенок был брошен рядом.
Полежав немного, Сонька приподняла голову и уставилась на меня.
— Чего тебе? — спросила я, приоткрыв один глаз.
— Ты меня чуть не утопила, — горько проговорила она. — Моя дочь могла остаться сиротой…
— Еще слово, и полетишь обратно в волны.
— И насчет медузы ты соврала.
— Какие еще претензии? — хохотнула я, открывая второй глаз.
— Моришь меня голодом, от этого я такая слабенькая. — Обиженно проговорила Сонька, но через мгновение она радостно воскликнула. — Вон Катя идет!
Я приподнялась на локтях и посмотрела в указанном Сонькой направлении. По пляжу и правда шла Катя. В своей любимой соломенной шляпе и цветастом парэо, только передвигалась она не как обычно — стремительно, а медленно, как говорят, нога за ногу.
— Катя! — прокричала Сонька и помахала женщине рукой.
Катя обернулась на крик, постояла в нерешительности несколько секунд, после чего медленно двинулась к нам.
— Как ты? — налетела на нее Сонька. — Ночь прошла без приключения?
— Нормально, — буркнула Катя, не выходя из своей задумчивости.
— Призраки не докучали?
— Нет, — она помотала головой. — Все нормально… Только… Я все равно не спала. Бродила по номеру, на балконе сидела… Рассвет встречала…
— То-то ты такая вареная, — сочувственно кивнула Соня. — Я когда не высплюсь, тоже заторможенная…
— Вы слышали новость? — ни с того, ни с сего встрепенулась Катя. — Про пропавшего отдыхающего?
— Про кого?
— А помните, мы с Гулей про него говорили, — она в задумчивости накрутила на палец свою челку. — Его Вася звали, вернее, зовут. Он военный, полковник…
— Который, якобы, встречался с покойной Леной? — вспомнила я.
— Он самый. — Катя стряхнула с себя оцепенение. — Так вот, он пропал.
— Как пропал?
— Просто пропал. Вместе с вещами и документами. Как сгинул.
— Может, он домой раньше времени смотался?
— В том-то и дело, что до дома он не доехал, его жена говорит, что он должен был вернуться два дня назад, но не вернулся…
— Может, в дороге что случилось? Например, отстал от поезда? — предположила я.
— Он должен был лететь самолетом, — жена говорит, что сама покупала ему билет… — Катя немного помолчала, потом добавила. — Но в аэропорту никто его не помнит, следовательно, он не поехал домой…
