Борис Штейн - Маленький мудрец
И мы заскрипели мозгами – каждый в меру своих способностей:
«Наркоз» – «защита хирурга от пациента». «Каракан» – «шахматная защита». «Защита» – мы задумались…
Часть вторая
Черная
Так жить нельзя
Ева, Ева, моя болезнь, мой восторг и мое горе! Героиня и преступница, нежная, нежная и – убийца. Мои уши слышат твой неповторимый голос, глаза видят твои глаза, тело помнит прикосновения твоего тела. Я не обманываю себя. Не мои достоинства (я насчет них не строю иллюзий!) стали причиной твоего ко мне чувства… горячего чувства. Воля случая сыграла здесь авантюрную по сути роль. Воля случая, стечение обстоятельств. Я, такой нерезкий и неловкий, оказался под рукой в нужный момент – момент ожесточения. Я послужил заземлением изоляции высоковольтной цепи, этаким толстым, добрым искрогасителем – не более того. И ладно, и пусть, я согласен. Я согласен не думать о твоей страшной миссии – думать только о самой тебе. Я потрясен пожизненно, Ева, Ева. Возможно, если бы на моем месте оказался некто, более опытный в любви и более уверенный в себе, он не был бы потрясен. Но оказался я, и я потрясен, Ева…
Такие мысли накатывают на меня время от времени, парализуют волю, я не могу ничего делать, ни о чем полезном думать, не говоря уж о словах, в которые мы с Валерием играем за соответствующее вознаграждение. Сканворды напоминают об острове, остров – о Еве, и я, что называется, ломаюсь. Депрессия или меланхолия – как бы это ни называлось, – мне скверно, честное слово!
Валерий понимает меня, умница, но помочь не может, не знает лекарства от этой болезни. К тому же осень, конец октября, погода промозглая с дождями, ветрами, с мокрыми листьями под ногами, почерневшими и неаппетитными. Тоска, тоска, настоящая тоска.
Я предавался этим невеселым мыслям, сидя в кресле и глядя невидящими глазами в экран телевизора, где мельтешил какой-то юмор – во всяком случае, Валерий время от времени смеялся и всячески приглашал меня разделить с ним веселье, но ему это, увы, не удавалось.
В дверь позвонили, и, ей-богу, это было очень кстати.
Я охотно поднялся с кресла и пошел открывать.
– Кто там? – спросил я, подчиняясь законам тревожного времени.
– Откройте, милиция! – раздался жизнерадостный голос.
На пороге стоял Юрий Архипович, бывший лейтенант милиции, который однажды арестовал меня вместе со скинхедами и, разобравшись, быстро отпустил восвояси. Потом он помогал Валерию распутывать дело об убийстве, в котором обвиняли меня. Получалось, что дважды способствовал моему избавлению от узилища. Архипыч трудился автослесарем на территории возле собственного подъезда, но регулярно выпивал и казался мне мужчиной запущенным.
А тут он явился чистым-бритым-стриженым – только что из парикмахерской. И пахло от него не перегаром, а одеколоном.
Валерий ему обрадовался.
– Привет! Какими судьбами? – улыбнулся он, протягивая руку.
– Есть разговор, – сказал трезвый и свежий Юрий Архипович. – Как насчет чашечки кофе?
Валерий взглянул на меня, и я отправился на кухню.
Лучше уж варить кофе, чем заниматься самоедством. Когда я принес в комнату это дымящееся средство общения интеллигентных людей, Архипыч достал сигареты. Я поставил на журнальный столик пепельницу и открыл форточку.
– Мужики, – сказал наш гость, раскуривая сигарету.
– Мужики… – Он затянулся, выпустил дым и задумался. – Тут такое дело… – Слова явно не повиновались ему, он с трудом выталкивал их из себя. Валерий решил прийти к нему на помощь:
– Может, рюмочку для смазки слов?
– Нет, – решительно замотал головой Юрий Архипович. – Дело трезвое. Обсудим, потом, в случае чего, можно и по рюмочке. Одним словом, так жить нельзя!
– Допустим, – отозвался Валерий, – но я это где-то уже слышал. Фраза принадлежит Станиславу Говорухину. Это название его фильма.
– Ну и пусть, – согласился Архипыч, – не в этом дело.
– А в чем? – поинтересовался Валерий.
– А в том, что это не жизнь, а, будем говорить, прозябание. Покрутил гайки, выпил, выпил – покрутил гайки… А если лень гайки крутить, так просто с утра выпил, и весь день свободен.
– И что? – спросил Валерий.
– А ничего. Жизнь мимо проходит, вот что. И сам, будем говорить, опустился. Вот и Глаша говорит…
– Дюймовочка? – догадался Валерий.
– Ну да.
Валерий хмыкнул.
Я знал, что «Дюймовочка» – прозвище крупногабаритной девушки Глаши, цирковой костюмерши. Какое она может иметь отношение к мировоззрению Юрия Архиповича, я абсолютно не представлял, и потому молча слушал, не перебивал, только подлил кофе гостю.
– А я же мент, – продолжал между тем Юрий Архипович. – Мент-оперативник. К тому же я – честный мент. И, будем говорить, хороший оперативник.
– Так что – обратно в милицию? – предположил Валерий.
– Нет, я же сказал: я – честный мент.
– Не слабо, – удивился Валерий. – Тогда что?
Честный отставной милиционер сразу не ответил на прямо поставленный вопрос. Он сосредоточился на сигарете: разминал ее, рассматривал, потом в ход пошла зажигалка. И только выпустив клуб дыма, произнес:
– Частный сыск.
– Вы устроились в частную детективную компанию? – спросил Валерий.
– Намерен, – ответствовал наш визитер.
– И что же это за компания, сколько там трудится народу?
– Компания только создается. Народу – три человека: ты, я и вот Евгений.
О-ля-ля!
А Юрий Архипович продолжал.
– Вы ребята башковитые, а я – опытный, имею среднее юридическое. Сделаем все по закону: кассовый аппарат, налоговая инспекция – этим займется Евгений. Директором фирмы будет Валерий, сотрудником – я. Регистрация – по месту жительства директора. Все это теперь несложно. Упрощенное налогообложение – минимум бумаг. Евгений легко справится. Он же станет и бухгалтером и кассиром: откроет счет – можно в ближайшем Сбербанке. Даем объявление в газетах и ждем заказчиков.
– Этим тоже займется Евгений? – спросил я.
– Чем?
– Объявлением в газетах.
– Как ты догадался?
– Вы же сами сказали, что мы – ребята башковитые.
Все засмеялись. Наконец-то! А то сидели важные, как сычи…
Хромоножка
А мне идея понравилась. Нельзя сказать, что я надеялся на исправление с нашей помощью мировой несправедливости. Нельзя также сказать, что я надеялся на серьезное пополнение наших кошельков. Но, во-первых, это было для меня абсолютно новое дело (а новое всегда притягивает), а во-вторых (и это главное), у меня сразу появлялся ряд конкретных обязанностей, которые могли излечить от душевного разлада. В общем, я согласился, Валерий тоже. На формальности ушло не более двух недель. Свое предприятие мы назвали незатейливо «Луч». И вот мы сидим, три балбеса, перед разложенными газетами и тупо читаем напечатанные в них наши собственные объявления. Телефон молчит, дверной звонок, черт возьми, – тоже. Мрак. Мрак на душе и дождь на улице. Особенно обидно мне. За две недели я, можно сказать, постиг налогово-бюрократическую науку, ноги сбил, таская справки и формы номер икс и игрек, и что же, все зря? Да не может быть! Правильно, не может. Поэтому раздался звонок. Нет-нет, никто не вскочил в ажиотаже. Валерий и Юрий Архипович вообще не пошевелились. А я, не спеша (не спеша!) направился к двери. Спрашивать «кто там?» разумеется, не стал. В данной ситуации это было бы глупо, согласитесь. Просто открыл и произнес важно:
– Прошу!
На пороге стояла девочка лет десяти. Я растерялся.
Ошиблась дверью? Или вот такой у нас первый посетитель? Тут я обратил внимание на свернутую трубочкой газету, которую она держала в левой руке. В правой был сложенный в мокрый цилиндрик зонтик. Она скосила на газету взгляд. Да и я заглянул с высоты своего роста и заметил обведенное неровной линией объявление. Сомнений не оставалось: к нам пришел клиент.
– А «Луч» здесь? – спросила девочка.
– Здесь, – ответил я. – Проходите.
Девочка прошла в комнату, старательно вытерев ноги.
На ней были изящные кожаные сапожки. На мой взгляд – довольно дорогие. Кожаное пальтишко также производило впечатление не рыночного, а штучного товара. Я помог ей снять пальтишко и соответствующую погоде кожаную шляпку. Зонтик же раскрыл и поставил в свободный угол сушиться. Затем я усадил ее в кресло, сам сел рядом на табуретку и попросил рассказать, что привело ее к нам. Девочка была хорошенькая, чтобы не сказать красивая. Короткие черные волосы, смуглое лицо при больших голубых «рязанских» глазах. Она заметно прихрамывала, припадая на одну ногу. Девочка обвела взглядом нашу компанию и после некоторого колебания обратилась к Валерию:
– А ты тоже входишь в «Луч»?
– Да, – спокойно ответил Валерий, – но я не мальчик, я – взрослый, мне двадцать девять лет. Просто я лилипут. – И улыбнулся.
