Борис Штейн - Маленький мудрец
А вот, кажется, и преследователи. Ага. Вот эта серая «БМВ» держится за мной, не меняя расстояния и не пытаясь обогнать. Ну, это легко проверить. Плавно сбавил скорость. «БМВ» тоже сбавила. Плавно прибавил. Прибавила и «БМВ». Сворачиваем на МКАД. Господи, давно ли мы безмятежно радовались модернизации этой классной кольцевой трассы. Ведь то, что опоясывало Москву еще пятнадцать лет назад, иначе как «дорогой смерти» и не называли. Да, мы безмятежно радовались, не помышляя о том, что эта великолепная скоростная дорога в скором времени станет местом массового автобандитизма… Однако что же они медлят? А вот и не медлят: «БМВ» обошла меня слева, аккуратно прижимая к обочине и активно сигналя фарами. Я затормозил. «Бээмвуха» тоже затормозила и пристроилась передо мной. А вот и сам. Не спеша подошел ко мне с широчайшей улыбкой.
– Мужик, – радостно сообщил он, – у тебя колесо заднее правое вообще никакое.
Я, естественно, со словами «спасибо большое» помчался трусцой посмотреть на свое правое заднее. Но не успел, нет, не успел, потому что обе машины – и «БМВ», и та, из которой меня так виртуозно выманили, рванули с места, словно летательные аппараты на взлетной полосе. А я остался на своих двоих на Московской кольцевой, и мимо меня летел бесконечный железный поток, у которого действительно не было ни конца, ни начала, а была только скорость – высокая или сверхвысокая. Сзади посигналили, и мой родной «Москвич», тормознув, принял меня на заднее сиденье.
– Похитили? – спросил меня личный водитель Кулибина.
– Да.
Рядом с водителем сидел один из двух молодых людей, бывших у нас вчера на «планерке», которую проводил Валерий. Второй парень сидел рядом со мной на заднем сиденье. У переднего в руках был маленький пеленгатор. К ушам протянулись два тонюсеньких провода.
– Сворачивают, – сказал тот, что с пеленгатором.
– На Мытищи.
Сидевший рядом со мной выхватил из-за пазухи трубку рации и стал вызывать посты ГИБДД. Первый пост мы проскочили на скорости. Зато перед вторым пришлось затормозить. Дорога была перекрыта двумя милицейскими машинами, перед одной из них, едва не врезавшись ей в борт, застыла «Ауди-В».
– Выходи! – заорал мне мой сосед, и сам выпрыгнул на обочину, обнажив оружие. Вторая милицейская машина отъехала, пропустив мой «Москвич», я едва успел из него выпрыгнуть. Через секунду я уже стоял возле кулибинской «Ауди» и с ужасом смотрел на моего недавнего соседа и милиционера в форме, направивших пистолеты на незадачливого угонщика. С ужасом, с ужасом, потому что водительская дверь была распахнута, сам водитель был вооружен, но пистолет его был направлен не на оперативника в штатском и не на милиционера в форме, а в голову испуганного неуклюжего существа в детской шубке и девчоночьей пушистой шапке с длинными «ушами» – кажется, такая шапка называется «финкой».
– Положили оружие! – орал угонщик, – иначе я разнесу ей башку! Мне терять нечего!
Никакого плана у меня не было. Еще секунду назад я не знал, что буду делать. Страх и отчаяние руководили мной в это мгновение. Теперь я вспоминаю все с удивлением, мне кажется, что это не я был там, у машины, а кто-то другой, а я наблюдал за происходившим, как зритель. Этот кто-то другой спокойно вышел вперед и направился к преступнику. Выждав паузу, сказал негромко, но отчетливо:
– Олег, репетиция «Снов о Воланде» состоится? Артисты волнуются.
Он вздрогнул, вскинулся, словно его огрели плетью, и затравленно взглянул на меня.
Это продолжалось лишь одно мгновение.
Но и одного мгновения оказалось достаточно.
Валерий вцепился в кисть руки, державшей пистолет и навалился на руку всем своим маленьким, ловким телом.
Финская шапка налезла ему на глаза. Но это было уже не важно.
Раздался выстрел.
Это был бы совсем безвредный выстрел, если бы пуля не отрикошетила от асфальта и не прошила выше колена ногу милиционера.
Оперативник, оттолкнув меня, кинулся к машине. Толчок был такой силы, что я упал на покрытый снегом асфальт.
Я падал, как учил меня когда-то Валерий: пригнув голову и согнув в коленях ноги, то есть сгруппировавшись.
Поэтому я не ушибся.
Я просто перекатился кульбитом и быстро вскочил на ноги.
Картина за это мгновение резко переменилась. Валерий стоял на снегу, сняв финскую шапку и расстегнув девчоночью шубку.
Ему было жарко.
Оперативник вытаскивал на свет божий Олега Ленца. Олег Ленц не сопротивлялся, потому что на его руке уже было защелкнуто кольцо наручников, и всякое дергание стягивало это кольцо туже.
Раненому милиционеру кто-то жгутом перетягивал ногу. Его штанина и ботинок были в крови.
Подкатил белый микроавтобус с синей полосой. Из него выскочили люди.
Фотовспышки, обмен деловыми репликами, кто-то аккуратно укладывал пистолет в полиэтиленовый мешок.
Я подошел к Валерию и опустился на корточки. Мы обнялись.
Я зажмурился, чтобы скрыть волнение и, не дай бог, не выпустить из глаз «скупую мужскую».
Открыв глаза, я увидел перед собой не одно лицо, а два: Валерия и Тани.
Юку Тамма освободили через два дня. Именно столько потребовалось, чтобы установить, что у Олега Ленца отобрали тот самый пистолет, из которого убили Коку. Выйдя на свободу, бравый эстонский офицер не выказывал признаков особой радости. Напротив, был угрюм и озабочен.
– Ты что, не рад? – спросил его Валерий.
– Не рад, – ответил несгибаемый островитянин. – Я не выполняю план культурной программы. Третьяковскую галерею я буду посещать, а балет «Щелкунчик» уже ушел.
– Прошел – поправил я.
– Какая разница? – возразил Юку. – Ушел, прошел, все равно не догонишь.
Когда Юку уехал, я из чистого любопытства решил подъехать к казино «Язон». Огни не горели. Не горели огни казино! Около запертой входной двери маялся охранник в теплом камуфляже. К двери скотчем был прикреплен лист бумаги, на котором компьютерным шрифтом N 18 было написано слово «ПЕРЕУЧЕТ».
