Вадим Россик - Страна падонкаф
Катя возвращается на кухню и снова принимается за стряпню. С каким бы удовольствием она готовила для любимого! Девушка вздыхает. «Родить бы ему ребенка!» Катя украдкой смотрит на мать. Мама ведь до сих пор не знает, что Катя уже не девственница. Все еще считает ее маленькой девочкой.
Катя вспоминает выпускной вечер в школе. Потом пустынный берег Мухачи. Ночь. Она тогда позволила Сашке лишнего. Они были такие счастливые и пьяные! Казалось, что теперь начнется какая-то другая, удивительная, взрослая жизнь! Сашка оказался таким неумелым! Было больно, но она вытерпела. Почти не стонала.
Катя аккуратно раскладывает большой ложкой мясной фарш по кругляшам теста. Мать ловко лепит беляши и складывает их на посыпанный мукой противень. Скоро будет готово. Катя задумывается. Она снова в прошлом.
Потом Сашка уехал из Мухачинска и поступил в военное училище. Как всегда мечтал. И сразу же перестал общаться. А Катя осталась в Мухачинске со своей любовью. Бедная девочка-дурочка. Но теперь-то она не такая! Наивная, глупая, доверчивая. Ворона. Ей скоро восемнадцать! Еще чуть-чуть — и старуха! Теперь она знает жизнь, знает мужчин. Теперь ее уже так не обманешь: чуть погладили, и упала — я вся ваша!
Катя смотрит на часы. Скорее бы десять! Про странные слова дуралея Лябина она совсем забыла.
Сережа у Марка. Пьет кофе и ест пиццу. Марк за компом. «Следствие ведут Колобки». Марк, он же мозга! Быстро сообразил, как искать «белую рубашку» с помощью интернета. В списке друзей выбрал мухачинцев и разослал им сообщение, с просьбой написать ему, если встретят этого мужика. Получилось больше тысячи человек! Пусть мониторят город. Теперь остается набраться терпения и ждать. Кто-нибудь да засечет этого урода.
Сережа реально боится за сестер. За двойняшек. Они такие маленькие еще и беззащитные. Как весенние цветочки. Но сейчас можно за девчонок не беспокоиться. Он знает, что они дома. Стряпают с мамой беляши.
Сережа хмурится. Проходил сегодня мимо куролятинского дома. Навеяло. Резануло. Хотя, по слухам, там многое изменилось. Дядя Коля с Наилей пьют. Они заняли третью комнату в своей коммуналке и квасят. Салават, наконец, получил отдельную квартиру. Причем недалеко, на Доменной. Сейчас живет в двушке. Постоянно скандалит с Фаридой. Она: «Ууу, чертов татарин!» Он: «Кто татарин?! Я не татарин, я башкир!» Татарка-то как раз Фарида. Салават увез с собой привычку к «Хлебному дару». Но «Пшеничная» для Куролятиных ничем не хуже. Даже лучше, потому что дешевле.
— Вот содомиты! — вскрикивает Марк. Быстро набирает в ответ на клавиатуре: «Убейсяапстену! Выпей йаду!»
— Кто это?
— Да пидорасы! — объясняет друг.
Сережа молча ждет продолжения.
— Присылают мне всякий спам. Про твоего мужика пока ничего нет.
В комнату зашел Яков Григорьевич. Вернулся из своей аптеки. Сережа и не заметил, как вечер подкрался. Поэты любят говорить: «вечер подкрался». Прокрался в Мухачинск. Заволок темнотой улицы. Сначала прозрачной, а потом все гуще, гуще…
— Что делаем, мальчики? — Яков Григорьевич и сам-то маленький, как мальчик. Родинка на подбородке с тремя длинными волосками. Зато на голове — целая седая копна. Марк не в отца — такой шпиль.
Марк улыбнулся.
— Делаем полезную работу, папа. Людей спасаем.
Яков Григорьевич одобрительно похлопал сына по спине. Ухватил с тарелки кусок пиццы. Зажевал.
— Молодцы, мальчики! Это большая мицва!
Отец вышел. Пошел на кухню — ужинать.
Сережа спросил у Марка:
— Он прикалывается? Что такое мицва?
Друг засмеялся:
— Мицва — это какое-нибудь доброе дело.
Румяные беляши аппетитной горкой красуются на широком блюде. Лепота! Запах обалденный. К ним бы еще свежей сметанки. Пустой холодильник зияет упреком. Виноватит. Дома сметаны нет, а идти к цыгану в магазин неохота. Ну, нет так нет! Обессилели обе с мамой. Замуздырились и больше неохота колупаться. Так теперь говорят в некоторых кругах.
Марисабель не отрывается от компьютера. Отрываться времени нет ни секунды. Играет в шутер. Она в свои тринадцать лет уже продвинутый юзер! Ну почему так? Самые грамотные специалисты придумывают в итоге просто тупое мочилово. За это получают хорошие деньги. Гениальный Курчатов, например, посвятил свою жизнь созданию атомной бомбы. Тоже тупое мочилово. Разве нельзя свои знания потратить на что-то более полезное? Все-таки странно устроено человеческое общество.
Латойя в обнимку с Пусиком перед телевизором. Смотрят мультфильмы. Пусик больше любит сидеть со спокойной Латойей, чем с непредсказуемой Мари. Серж где-то бродит.
— Мама, я скоро приду! — Катя захлопывает за собой тяжелую металлическую дверь. Все. Там внутри, за дверью, остались домашние дела, полудетская жизнь, куклы. Здесь, во внешнем мире — она молодая взрослая женщина. Идет к своему любимому мужчине.
Душа парит. Душа наяривает «Свадебный марш» Мендельсона, пока Катя торопится по широкой, почти пустынной улице в сторону леска. Многоквартирные дома кончаются. Вот и начало тропинки, ведущей через лес к реке. Там на маленькой укромной полянке Катю ждет любимый. Именно на этой полянке в мае жестоко убили Наташу Анохину, но Катя этого не знает и не боится. В лесу уже совсем темно. Ночная темнота, как густой лак, скрывает детали окружающего. Катя осторожно пробирается во мраке. Становится страшновато.
«Нужно было взять фонарик», — запоздало спохватывается девушка. В леске, можно считать, тихо. Только что-то потрескивает, постукивает, шевелится. Как обычно, в ночном лесу параллельно идет своя незначительная жизнь. Где-то далеко-далеко, на районе, орут пьяные. Катя сворачивает у толстой ели с тропинки прямо в чащу. Ель — это ориентир. Катя проходит несколько десятков метров. Почти на ощупь. Она хорошо знает дорогу. Вот и полянка. На ней чуть светлее. Луна. Серебряная королева ночного неба.
— Зайка, где ты? — вполголоса зовет Катя. Она почти ничего не видит. Слепо проводит перед собой руками. Не наткнуться бы глазом на ветку. Катя снова зовет. Внезапный треск сучьев сзади. Она не успевает повернуться на шум. Шею сжимает петля. Кто-то навалился на Катину спину и хрипло дышит ей в ухо.
Мгновение спустя Катя бежит через лес, не разбирая дороги. Петляет. Инстинктивно запутывает следы. Прикрывает лицо обеими руками. Почти невидимые колючие ветки хлещут беспощадно, протыкают тонкую рубашку. Она вырвалась. Сама не ожидала от себя такой прыти. Напавший тоже не ожидал. Триумф воли к жизни.
В кармане пойманным шмелем забился мобильник. Ах, как невовремя! Сейчас еще и заиграет на весь лес. Ну вот! «Непара», «Милая». «Черт! Черт! Черт!» Катя вынуждена остановиться. Достала маленького вредителя. Любимый звонит!
— Катенок, ты где? Я на нашем месте. Опоздал, извини…
Катя перебивает виноватый голос. Задыхаясь, шепчет:
— Будь осторожен, зайка!
— Что случилось?!
— Некогда объяснять. Уходи оттуда немедленно и будь осторожен! В лесу кто-то есть. Опасный!
Голос встревожился:
— Катенок, ты в порядке? Где ты?
— Я уже на районе. Почти дома.
Зачем-то соврала. Наверно, чтобы любимый не беспокоился. Сейчас главное беспокойство за него. Один в ставшем враждебным лесу. Он ведь далеко не богатырь!
— Ладно, я позже тебе перезвоню.
Отключился. Катя испуганным зверьком присела в густой тьме кустов. Ноги не держат. Горячие немые слезы солят щеки. Страшно. Катя же девочка.
«Отсижусь немного. Нет сил. И пусть тот, с петлей, уйдет подальше».
Убийца был просто вне себя от злости и разочарования. Хотя и старался изо всех сил держать себя в руках. Было отчего потерять голову! Картина Репина «Приплыли». Мало того, что эта психованная тварь убежала от него, так из-за нее он еще и веревку потерял. Сучка! Теперь в этой кромешной темноте веревку не найдешь. А он, между прочим, старался не оставлять никаких следов. Вообще никаких, кроме биологических. Проще говоря, спермы. Ну, сперма дело-то житейское, а вот веревка! Хотелось орать и дергаться.
Конечно, он сам виноват. Нужно было крепче держать девку. Да и фонарь проверить заранее. Сели батарейки-то! Теперь ищи в темноте непонятно что. То ли веревку, то ли девку. То ли хрен собачий! Но кто же знал, что она так рванет? Как пуля из ружья! Уже через несколько минут оказалась возле своего дома.
Убийца, стараясь ступать бесшумно, побрел к тому месту, где припрятал велосипед. Чего уж там теперь. Хотел провести нескучный вечерок, и на тебе! Как говорится, «твоя фамилия Веточкин. Обломись!»
Скоро полночь. Сережа здорово задержался у Вишневецких и теперь торопится домой. К беляшам, маме, сестренкам и Пусику. Именно в такой последовательности предпочтений. Пицца Марка не идет ни в какое сравнение с мамиными беляшами! С произведением кулинарного искусства! Горячие, сочные беляшики. С мясным фаршем. Куда уж против них сухой итальянской лепешке с сыром и помидорами! Сам Марк, когда был у них в гостях, уплетал мамины беляши так, как будто его дома голодом морят.
