Диана Кирсанова - Созвездие Весов, или Рыцарь падшей королевы
– Роднее не бывает, – улыбнулся Алексей, но глаза его при этом остались серьезными. – Я, товарищ капитан, вообще единственный родной Анне человек. Других родственников у нас нет. Мы с сестрой одни на белом свете, как это ни сентиментально звучит в наш век высоких скоростей и глобального одиночества.
«Ах брат! Понятно», – подумали с облегчением Валька и Арина. Теперь становилось ясно, где они видели этого знакомого-незнакомого молодого человека. Брат! У него были совершенно те же глаза, что и у Анны Витальевны, и точно такие же плавные движения рук, головы, – исполненные сдержанного внутреннего достоинства жесты. Повинуясь приглашающему знаку капитана Волкова, Алексей Березнев легко пересек комнату и сел на свободный стул. Свет электрической люстры над головами на мгновение рассыпался тысячью бликов в его лакированных ботинках. «А он пижон!» – подумалось Вальке.
– Это очень хорошо, капитан, что мы с вами встретились, – начал Алексей, не дожидаясь вопросов. – Видите ли, вчера я целый день провел в библиотеке. В Ленинке. Я пишу диссер, то есть диссертацию, и надо было подготовить… впрочем, это неважно. В общем, я прозанимался до вечера, с Аней не встречался и не созванивался, и о том, что случилось, ровным счетом ничего не знал. Услышал только сегодня, от жены. Она работает в том же институте, что и Анюта, и коллектив сегодня с утра гудел и перешептывался.
– Откуда же они узнали? – брови на переносицу уронил Волков.
Вместо ответа Алексей пожал плечами и продолжил, сохраняя веский и одновременно вежливый тон:
– Должен вам сообщить, капитан, что вне зависимости от того, что на самом деле произошло, вы двигаетесь в неправильном направлении. Я уверяю вас, Аня не могла убить человека, она не в состоянии сделать это просто органически. Не такой она человек, поверьте. Я знаю ее, как никто другой, я…
– Мне неприятно вам это говорить, Алексей…
– Витальевич.
– Да, конечно… Поверьте, крайне неприятно. Но я еще не встречал убийцу, родственники которого не спешили бы сразу же меня уверить, что этот человек – филантроп, пацифист, донор, любитель животных, негласный попечитель сирот, активист Общества добровольных провожатых старушек через дорогу и член партии «зеленых».
– Зачем вы так!
– Еще раз простите. Я просто обязан сразу расставить все точки над «и», что, кстати сказать, сбережет и ваше время, и мое. У вас есть конкретные доказательства того, что вчера, около шестнадцати ноль-ноль, то есть в момент убийства, ваша сестра занималась другими делами в присутствии внушающих доверие свидетелей, желательно – нескольких?
– Н-нет…
– Вот видите. Похоже, что таких доказательств вообще не существует.
– Простите меня, капитан, – сказал Алексей, вставая, – но мне кажется, что поиск подобных доказательств является не моей, а вашей задачей.
– Всему свое время.
– Я вижу, вы не слишком торопитесь!
– Никогда не доверяйтесь первому впечатлению… И сядьте. У меня к вам еще несколько вопросов.
– Хорошо. Но если мои показания могут повредить Анюте, я…
– …воспользуетесь правом хранить молчание. Плавали, знаем, – сказал Волков и усмехнулся. – Грамотная нынче пошла публика, детективные сериалы все смотрят… Сядьте!
Помедлив секунду-другую, Алексей снова опустился на стул, но вовсе не потому, что капитан Волков повысил на него голос. Просто спокойно сел, неторопливо подобрав на коленях идеально отутюженные брючины.
– Алексей Витальевич, вам знакомы эти молодые люди?
Вот так! А Валька-то удивлялся, почему он не выставил их из комнаты, как только в нее вошел новый персонаж.
– Нет. Я вижу их в первый раз, – ответил Березнев, поочередно оглядывая их с Ариной.
– А вам знакома такая фамилия – Бардин? Максим?
– Кто это?
– Так… Еще вопрос: ваша сестра жила одна?
– Она не замужем, если вас именно это интересует.
– Я знаю, что она не замужем. Меня интересует, был ли у вашей сестры… скажем так, любимый человек. Или несколько – бывает и такое.
– Послушайте, вы не имеете права!..
– Алексей Витальевич, давайте как-нибудь обойдемся без благородных негодований. В ваших же интересах, чтобы дело было расследовано в кратчайшие сроки. Итак?
– В последние полтора-два года, насколько мне известно, у Анны не было никакой постоянной привязанности.
– «Постоянной привязанности»… Хорошо сказано. А мимолетных романов?
– Я ничего об этом не знаю.
– Конечно, вы могли не знать… А не приходилось ли вам слышать от сестры о таких людях – Александр Сарыгин, директор фирмы «Русская тройка»?
– Нет. Кто это?
– Соломон Фридман? О нем что-нибудь знаете?
– Первый раз слышу.
– А зубами ваша сестра не мучилась?
Алексей пожал плечами:
– Что значит «мучилась»? Зубы, я думаю, время от времени беспокоят каждого нормального человека. Анна никогда не запускала свой рот, насколько я знаю.
– В последнее время к врачу не обращалась?
– Я не в курсе.
– Тэкс… Соломон Фридман – так, согласно найденным документам, звали человека, который был убит сегодня возле двери ее квартиры. Он частный зубной врач, если верить визитным карточкам – их тоже нашли в его кармане.
До сих пор Березнев сидел спокойно, хотя и выстукивал тонкими пальцами («Пальцы пианиста!» – подумал Валька) нервную дробь на остром колене. Последние слова Волкова заставили молодого человека резко вскинуть голову:
– Как вы сказали? Сегодня у ее двери кого-то убили? Опять?!
– Увы! Именно по этому поводу мы с вами сейчас здесь и…кгхм… заседаем.
– Когда?
– Буквально сорок минут назад. Тело Фридмана обнаружили вот эти молодые люди.
– Погодите, погодите. – Березнев с силой провел по лицу обеими ладонями, вскинул голову, зачесанные волосы растрепались, светлая прядь свесилась на лоб. – Но ведь это же означает… Я не циник, мне жаль, что этот человек убит, но… Ведь это означает, что Аню вы должны теперь отпустить?! Ведь вы, должно быть, убедились, что она – не убийца?!
– Сожалею, но – нет.
– Да почему?!
– Потому что у меня нет никаких оснований делать выводы о невиновности подозреваемой! «Нашли труп»… – передразнил он. – В Москве каждый день находят трупы, ваше счастье, что вы этого не знаете. Березневу задержали по подозрению в причастности к конкретному преступлению, на основании улик, которые она так до сих пор и не смогла опровергнуть, – и у нас нет никаких оснований связывать одно преступление с другим! Эти два случая могут не иметь между собой ничего общего!
– Чушь!
– Не чушь, если у вас нет никаких доказательств обратного. К слову сказать, вы тоже не слишком-то торопитесь выручить вашу единственную родственницу. – Волков иронично поиграл толстыми бровями. – «Не знаю, не слышал, не в курсе…» – снова передразнил он.
– Но я действительно…
– Верю, но позвольте посоветовать и вам немножко больше доверять профессионалам. В ванной комнате квартиры, принадлежавшей вашей сестре, нашли обнаженного мужчину, который явно умер не своей смертью. Как он туда попал – объяснить никто не в состоянии. Не станете же вы утверждать, что директор «Русской тройки» Сарыгин был обыкновенным квартирным вором! Который к тому же имел привычку принимать в чужом жилище водные процедуры… Дальше. На электрическом приборе, с помощью которого совершено преступление, – отпечатки пальцев хозяйки квартиры! Сама Березнева категорически отказалась отвечать на какие-либо вопросы, заявив только, что не знает, кто такой убитый! Пока мы окончательно не разберемся в этой абракадабре, обвинение с вашей сестры не будет снято, даже если с этой минуты на ее пороге от ножевых ранений будут умирать по полсотни мужчин в день.
– Мне не нравится ваша ирония.
– Ничем не могу помочь. Кстати, а вы сами – с какой целью пришли сейчас в квартиру Березневой?
– У Ани хранились – мы оба историки, закончили МГУ, она раньше, я позже, между нами разница в возрасте в пять лет – кое-какие материалы для моей диссертации. И кроме того, нужно было полить цветы. Эта причина для моего прихода сюда может показаться странной, но Аня всегда очень заботилась о своих цветах… А это пока то немногое, что мы с женой можем для нее сделать. Наташа, так зовут жену, не смогла прийти. Она ждет ребенка и не очень хорошо себя чувствует. К сожалению, до вечера я был занят на работе и только сейчас смог выбрать время, чтобы зайти сюда. Пока ехал, стало совсем темно. Еще и поплутал немного – пока в этой темени сориентировался, хорошо, луна взошла, хотя серп и не яркий, а все же я сумел разглядеть нужную дорогу…
– Понятно…
– Я могу идти?
Алексей снова встал и теперь стоял возле Волкова, выражая вежливое нетерпение. Он был очень расстроен, но все же не впал в панику, держался спокойно и уверенно. В ярком свете люстры было видно, как у него на голове сквозь ранние залысины розовеет кожа. Видеть это было почему-то неприятно.
