Диана Бош - Забытый грех
На кухне – старый холодильник «Свияга», маленький, овальный, с узкой морозильной камерой, на которой еще не была предусмотрена дверца. Лямзин долго смотрел на него, вспоминая, что видел такой же в глубоком детстве у бабушки, и удивлялся, как такая древность до сих пор у кого-то жива. Еще на кухне стоял квадратный простенький стол, накрытый вытертой блеклой клеенкой, две неудобные деревянные тумбы и довольно приличный, хотя и древний, сервант. Ничего особенного, обычная квартира из тех, которые регулярно сдаются внаем.
В комнате, трясясь от страха и предчувствия неприятностей, сидела квартирная хозяйка. Она подняла на Лямзина бесцветные глаза, и Эдуард подумал, что наверняка мадам давно и крепко пьет. Водянистая одутловатость щек, красный нездоровый румянец и жидкие тусклые волосенки. И хотя запаха перегара от нее не чувствовалось, вчера она, совершенно определенно, была навеселе.
– Кем вам приходился убитый? – спросил Лямзин.
– Так я это… квартиру ему сдавала.
– То есть квартирант?
– Да. – Дама запыхтела и нервно потерла ладони, словно размазывая что-то по ним, потом приложила их к глазам и плаксиво пожаловалась: – Голова что-то болит.
– Как он у вас появился, кто его к вам привел?
– Квартирант мой бывший и привел, когда с квартиры съезжал. Двое их было, новых жильцов-то. Потом второй куда-то переехал, через полгодика примерно, а этот исправно платил. Хороший парень, не обижал меня. Подарки дарил.
Судя по тоскливой слезе, блеснувшей в бесцветных очах квартирной хозяйки, и судорожно проглоченной слюне, «подарками» было не что иное, как водка.
– Давно у вас убитый квартировал?
Глазки ее суетливо забегали, она пошлепала губами, видно собираясь привычно соврать, но потом передумала и сказала правду:
– Так два года уже. Третий пошел.
– Не знаете, женат жилец ваш?
– Не видела никогда жены. Может, где и была, но сюда не приезжала.
– А девушки часто ходили к вашему жильцу? – задал очередной вопрос Лямзин, внимательно изучая ее лицо.
– Не знаю, – почему-то испугалась она, – тихо всегда было, соседи не жаловались.
– А сколько лет убитому, не знаете?
Она задумалась, наморщив лоб и обиженно надув щеки.
– Так это… – пробормотала она, подняв глаза в потолок, и начала шевелить пальцами, будто что-то считая. – Двадцать пять, помню, праздновал в прошлом году. Он все еще говорил: «Юбилей у меня, юбилей». Двадцать шестой годок ему, значит, шел.
– Чем занимался покойный?
Женщина испуганно заморгала и слепо зашарила по подолу руками.
– А откуда мне знать, – сказала, наконец, она, – слышала как-то раз, про склад какой-то говорил. А чей он, чего там хранили, почем мне знать. Не отчитывается никто передо мной.
После возвращения с места происшествия Лямзин направился в кабинет начальника на доклад. Рассказав Плановому о результатах осмотра, он изложил одну из версий случившегося:
– Вполне возможно, что жертва была нетрадиционной половой ориентации. В таком случае вероятно убийство из ревности – гомосексуалисты часто бывают повышенно ревнивы.
– Хорошо, допустим. А как ты объяснишь, почему в деле снова фигурирует латынь?
– Юсуф, по показаниям свидетелей, две недели от кого-то скрывался. Вполне возможно, что он получил предупреждение и прятался от убийцы. Если предположить, что Аффан и Юсуф были любовниками, тогда, вполне вероятно, убийцей мог быть отвергнутый ухажер одного из них. А латынь – это способ связать оба убийства воедино. Как вам эта версия?
Плановой сдержанно хмыкнул.
– Проверяй. Пока слишком рано делать выводы.
Глава 8
Мистификация Штерна
Утром Александру разбудил телефонный звонок. С трудом оторвав голову от подушки, она нашарила рукой трубку на тумбочке и поднесла к уху.
– Да.
– Мамочка! – затарахтел звонкий Алискин голосок. – Ты мне звонила?
– А что, должна была? – сонно произнесла Александра, одновременно пытаясь сообразить, не обещала ли она чего накануне.
– Конечно! – бодро заверила ее дочь. – Ты же сказала, что будешь каждый день мне звонить. А я смотрю – кто-то звонил, только вот чей номер – не пойму. Вдруг, думаю, это ты, я взяла – и позвонила. Так ты звонила мне или не звонила?
– Стоп! – прервала скороговорку дочери Александра. – Алиска, во-первых я еще сплю. Это раз. Во-вторых, день только начался, и так рано я бы точно никого из вас не стала будить, тем более тебя. Чего это ты, кстати, так рано встала? Не похоже на тебя. И, в-третьих, расскажи лучше, как вы там поживаете.
– Ты ж спишь, – огорченно напомнила девочка.
– Уже нет. – Александра зевнула.
«Наверняка Алиса позвонила, чтобы что-то попросить, а все остальное лишь антураж», – предположила она.
И как вскоре выяснилось, была права.
Девочка обрадованно затарахтела, в темпе скерцо вываливая последние новости и о бабушке, и о Мите, и о том, как хорошо на море и куда они втроем уже успели сходить, а куда еще собираются. Потом вдруг замолчала и после небольшой паузы осторожно произнесла:
– Мам, а можно я с собой привезу котенка?
– Кого?!
Сон с Александры моментально слетел, она села в кровати и протерла глаза рукой.
– Он такой хорошенький, маленький, рыженький, у него коротенькая-коротенькая шерстка…
– Алиса, нет!
– …она как бархат, нежная и мягкая, а тело у него гибкое и изящное, длинное и поджарое…
– Нет!
– …как у ягуара, шкурка у него вся в пятнышках, и мордочка длинненькая, как у египетской кошки. – И поскольку мать молчала, добавила жалобным тонким голосочком: – Ну можно, а?
– А что говорит бабушка? – осторожно спросила Александра.
Девочка вздохнула.
– Она говорит, что нам двоих котов вполне достаточно.
– И правильно! – обрадовалась Александра. – Всех котят не усыновишь!
– Вот ты как бабушка, – девочка всхлипнула в трубку, – она тоже так сказала. А я чувствую, он без меня пропадет.
Александра задумалась. Прекрасно зная свою дочь, она не сомневалась, что этот звонок сегодня не последний. Алиса будет звонить ей каждые полчаса, уговаривая, упрашивая и убеждая, пока мать не сдаст позиции или не взорвется. Александра тяжело вздохнула и согласилась:
– Ладно, бери. Но чтоб ухаживала за ним сама.
– Спасибо! – весело завопила девочка. Томная грусть с нее сразу слетела, и она моментально отсоединилась.
– Наверное, побежала ловить котенка, – пробурчала Александра, злясь на себя за то, что смалодушничала и уступила. В следующий раз Алиса, помня о нынешней победе, удвоит свои старания. И чтоб отбиться от ее новой идеи, понадобится времени больше тоже в два раза.
Александра мрачно посмотрела на себя в зеркало, отметила, что от синяков под глазами у нее болезненный вид, и тут телефон зазвонил снова.
На сей раз ее беспокоила мама.
– Александра, – гневно возмутилась она, – что ты ей наобещала?
– Кому?
– Ты не юли! Зачем котенка позволила Алиске домой взять?! Нам что, своих котов мало?!
– Я подумала, он может у меня жить, – попыталась оправдываться Александра. – Скоро школа начнется, близнецы ко мне переберутся, коты останутся с тобой. А нам один котенок не помешает…
– Можешь их всех к себе забрать! Будто я не знаю, как все дальше случается: сначала вы жалостливо подбираете животное, а когда оно надоедает, подкидываете его мне.
– Но…
– Все, я сказала! С меня хватит!
Мать отсоединилась, а Александра так и сидела с трубкой в руке, рассеянно глядя вдаль. Правда, по-настоящему смотреть вдаль не получалось: мешала стена. Но она расфокусировала взгляд и смотрела будто сквозь стену, отчего эстамп на стене превратился в яркое красно-оранжевое пятно, а потом стек вниз кровавой кляксой.
Следующий звонок поступил, когда она, мокрая после душа, сидела в банном халате и пила чай с сыром Dor blu. С некоторых пор она решила, что есть вещи важнее стройной фигуры – например, хорошее настроение. И если сыр способен ей его улучшить, то надо этим пользоваться.
С опаской покосившись на трубку, она все-таки сняла ее и, услышав голос Алисы, вздохнула с облегчением.
– Мама, я тебя забыла спросить: как там поживает Сильва?
– А кто это? Сильвер, что ли? – дошло до нее.
– Ну да! Какая ты недогадливая, мама. Это же его новая кличка.
– Вообще-то Сильва – женское имя. А он у нас вполне себе доминантный самец. Хорошо поживает: ест, спит и за Дусей гоняется, а когда ее поймает, она его по морде обеими лапами бьет. А еще он постоянно мурчит – мр-мр, мр-мр, будто звонок у телефона. Спать не дает.
Алиса захихикала.
– Мам, это называется половой диморфизм, он так кошку зовет.
– Да-а-а… вот оно что… А Дуся разве не кошка?
– Ма-а-ам, – протянула Алиса, – ну ты же сама сказала, что Дуся его по морде лупит. Вот он и зовет какую-нибудь другую, более ласковую.
– Алиса, – осторожно спросила Александра, – ты с бабушкой сильно не ругайся, ладно? Она тут мне звонила…
