Алексей Макеев - Портрет смерти. Холст, кровь
– Приходим, – смиренно согласился я. – Прошу учесть, что это только мнение, а не уверенность. Повторяю: МЫ НЕ ЗНАЕМ. И вовсе не собираемся это узнавать.
– То есть? – насторожилась Изабелла.
– Очень просто, – объяснила Варвара. – Берем билет и улетаем домой. Не хотим вас больше беспокоить. Мой коллега, кстати, забыл сказать, что, имея в виду «кого-то из домашних», он не имел в виду вас.
– Да, конечно, – спохватился я.
– Почему? – удивилась Изабелла.
– Из вежливости, – брякнула Варвара, так и не усвоившая, что лучше семь раз промолчать, чем один раз брякнуть.
Изабелла пересилила себя и засмеялась. Но быстро сделалась серьезной.
– Спасибо за откровенность. Ну что ж, господа, дело ваше. Если хотите нас покинуть – покиньте. Не хотите – оставайтесь в доме. Вас не гонят.
– Это вы тоже из вежливости? – насторожилась Варвара.
– Нет, – пожала плечами Изабелла. – Если вы останетесь, я не буду скрипеть зубами. В этом сумасшедшем доме… – она не стала развивать тему, предлагая нам самим закончить предложение. – Что подумает об этом Генрих, меня совершенно не касается. А остальные… вовсе не имеют права думать.
Я не мог понять, что творится у нее в голове. Глухая стена. И любезная улыбка.
– Забыла вам сказать, – добавила Изабелла. – Если все же надумаете остаться, то, надеюсь, у вас хватит такта… не вмешиваться в чужие дела, прошу прощения за невольную грубость?
Мы молчали. Она повернулась к двери. Потом передумала, сделала разворот.
– Скажите… – что-то неприятное просквозило в ее взгляде, – вы с полковником говорили только о сегодняшней трагедии?
Варвара судорожно повела плечами – словно под кофточку забралась мышка..
– А о чем еще?
– Он мог предложить вам другую тему… Или не полковник, кто-нибудь другой. Ничего не было?
– Вовсе нет… – В голове забился тревожный звоночек.
Изабелла пожалела, что задала последний вопрос. Гримаса недовольства перекосила хорошенькое личико.
– Ну, ладно, не обращайте внимания…
Глава пятая
После ее ухода мы с Варварой дружно повернулись и уставились друг на дружку.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросила Варвара.
– Понимаю, – кивнул я. – Но с каждой минутой – все меньше. Давай прогуляемся.
– Прогуляемся? – изумилась Варвара. – Надеюсь, не до полицейского управления?
– Нет. Сегодня мы уже никуда не летим. Пора познакомиться с соседями.
На улице еще не стемнело. Дворник Энрико пропал. Консуэлла возникла на крыльце, едва мы подошли к ограде. Напрягать электрические цепи не пришлось – виляя бедрами, «богатая, гиперсексуальная» Консуэлла подошла к воротам. Что-то надоумило ее одеться – впрочем, это было формальностью: стринги остались на месте, а верхнюю часть загорелого туловища прикрывала прозрачная майка в крупную сетку. Картошка из такой сетки бы точно вывалилась.
– Неужели где-то продаются такие майки? – прошептала Варвара.
– Здравствуйте, очень рада вас видеть, – провозгласила дама, улыбаясь во все ворота и шныряя по нам глазами – явно выбирая, кого из нас сегодня ночью имеет смысл тащить в койку.
– Здравствуйте, у вас прекрасный английский, – похвалил я.
– Не поверите, но я окончила Сорбонну.
– Мы тоже не три класса ЦПШ, – сварливо бросила Варвара.
Дама посмотрела на нее вопросительно.
– Сейчас соображу, какой это язык, – она задумалась, приняв соблазнительную позу. – Болгарский, нет? Польский, украинский?
– Вы практически приблизились к границам нашего государства, – улыбнулся я. – Берите восточнее. Вы – Консуэлла?
– А кто же еще? – изумилась дама. – А что у нас восточнее Украины?
– Япония, – бухнула Варвара, и дама расхохоталась лошадиным смехом, распахнув калитку в средоточие разврата.
Мы с достоинством выпутались из сложной ситуации. Объяснили, что являемся добровольными помощниками полиции, расследуем обстоятельства гибели проживавших напротив людей. Консуэлла поскучнела и призналась, что не имеет к этим гражданам полового отношения. Терпеть не может сюрреализм. Последнего хватает в ее процветающей похоронной компании, которая досталась ей в наследство от покойного родителя. Но погибших людей ей безмерно жаль. Ей вообще сегодня жаль всех людей, даже тех журналюг, что всю первую половину дня долбились в ее ворота, требуя информации по соседям. Хотя, если честно, живые люди для ее профессии – сплошное разорение.
– Вы работаете в похоронной компании? – ужаснулась Варвара.
– Не работаю, душечка, я ей руковожу. Но появляюсь там крайне редко. Ведь что главное в бизнесе? Грамотно наладить работу. Кстати, в этом городке очень многие работают в Барселоне. Здесь всего шестьдесят миль, прекрасная дорога по морю. Мой управляющий тоже здесь живет – на Монте-Плада. Могу вам, кстати, дать адрес нашей компании в Барселоне – вдруг понадобится? Это в старом городе, на проспекте Лас-Рамблас, недалеко от порта, площади Ворота Мира и памятника Колумбу…
Завлечь нас в дом ей не удалось. Возможно, я бы и рискнул, но Варвара вцепилась в ограду, заявив, что в помещении у нее болит голова. Мы попросили Консуэллу рассказать все, что она знает о соседях напротив. Сослались на занятость, пообещав, что в следующий раз обязательно заглянем, посидим, пообщаемся.
– Да что вы, там такая толпа живет, – махнула ладошкой Консуэлла. – Давно пора проредить. Честно говоря, я не знакома с творчеством соседа. А что, правда, был знаменитый художник? А вы не знаете, какая компания взяла на себя заботы по его погребению?.. М-да. Простите, это профессиональное. Вы говорите, что еще супруга скончалась?
Дама трещала без остановки, но все, что изливалось из ее бездонного рта, мы и так знали. В доме напротив постоянно кто-то ссорится, супруга с заплаканными глазами бегает за ворота. В особняк под номером четырнадцать наведывается местный начальник полиции, недавно приезжали из департамента по налогам, из городского управления, видела лично Базилио Альвареса – крупного бизнесмена с замашками гангстера, еще одного – Карлоса Басадену, который выходил из ворот, пылая гневом и рассылая во все стороны жгучие проклятья. Несколько раз в последний месяц въезжал фургон без опознавательных знаков, но надолго не задерживался…
Фургон – это было единственное, что наводило на размышления. Но я не знал, с чем его связать. Мы ушли от Консуэллы, дав обещание, что в обозримом будущем непременно заглянем.
На территории особняка под номером шестнадцать протекал плановый семейный скандал. По саду носилась свирепая брюнетка не самых пляжных очертаний, пинала «шашлычные» приспособления, переносные лавки, керамических гномиков с мордашками блаженных и святых. Выше пояса брюнетка была в бикини, ниже – в огненно-желтом парео, а между бикини и парео энергично перекатывались жировые складки.
– Боже, – ахнула Варвара. – Сколько бабу ни корми, все равно бикини купит.
Муж – худой, нескладный – в бессильной ярости метался по крыльцу, потрясая кулаками.
– Раньше надо было думать, – хмыкнула Варвара. – После брака кулаками не машут.
На этой формуле мы и завершили знакомство с почтенным семейством Конрада и Долорес. Звонить и что-то спрашивать было глупо. Знойный испанский темперамент – могло и нам достаться.
– Здравствуйте, молодые люди, проходите, – хитро прищурился сморщенный нацистский преступник. – Очень рад, что вы зашли. А я уже видел вас несколько раз. Судя по лицам, вы прибыли из Восточной Европы?
Я невольно потянул носом – не попахивает ли дымом газовой камеры?
– Несколько вопросов, уважаемый, – вежливо сказал я. – Вы Клаус Липке?
– Конечно, – старик лучезарно улыбнулся. – Да вы проходите, не бойтесь. Сейчас мы с вами чайку сообразим, можем что-нибудь покрепче. Как насчет старого доброго шнапса?
За спиной старика по гаревой дорожке прогуливался мускулистый мраморный дог. Зевал, посматривал с гастрономическим интересом в нашу сторону.
– Ой, собачка, – сдавленно обнаружила Варвара.
– Да что вы говорите? – добродушно засмеялся старик. – Не бойтесь Гудериана, он не бросится, если не получит четкий вразумительный приказ.
С чувством юмора у старика действительно был полный порядок.
– Вы лично были знакомы с Гуго Эндерсом? – сменила тему Варвара.
– Я слышал, у соседей неприятности, – сочувственно поцокал языком старикашка. – Журналисты пытались выбить мою калитку. Знаете, я стараюсь не вмешиваться в чужие житейские истории, живу своей жизнью, вернее, доживаю… – старик засмеялся неприятным дребезжащим смехом. Варвара втянула голову в плечи. Да и мне в присутствии этого парня становилось не по себе. С удовольствием бы треснул его по сплющенной макушке. Но не самое удобное время мстить за Бухенвальд и Треблинку.
– Гуго Эндерс жил в этом доме еще со своей первой семьей, – трещал старик, выразительно артикулируя. – У него был сын, жена Анна. Но потом, увы… автомобильная катастрофа, мой сосед остался один. Я почти его не видел, он жил отшельником, а если мы пересекались, то практически не разговаривали. Могли нагрубить друг дружке, если честно. Он меня не любил, я его не любил…
