Стив Гамильтон - Кровь неба (в сокращении)
— Так ты расскажешь, что случилось?
Я целый час рассказывал ему все в подробностях. И мне становилось легче на душе. А когда я закончил, он выдал мне еще одно пиво, и я задремал прямо у камина.
Когда я вернулся, в моей двери торчала записка: «Служба по Тому завтра в час дня».
Я проехал по дороге чуть дальше. Стены нового дома стояли, укрытые брезентом. Я не верил своим глазам. Неужели я в самом деле стал строить дом в октябре? Вот псих! На обратном пути я проверил остальные хижины. В двух еще жили, две пустовали. Уехавшие все за собой прибрали и оставили на столе деньги. Да, благородные люди лучники.
Вечером я снова отправился в «Глазго» — ужинать. Я снова сидел у камина и вспоминал события последней недели. Пятеро погибло. Машину кто-то увез за несколько километров. Наверняка у Гэннона был сообщник. Но кто?
А еще эти вчерашние — здоровяк Джей и брат Реда, как там его… Дал, кажется. Я мысленно вспомнил весь разговор, слово в слово. Эти люди что-то знали. Во всяком случае, имели какие-то предположения. Они нам и помогут все выяснить.
Спать я лег рано, спал долго и, проснувшись, почувствовал себя почти полноценным человеком. Я надел старый черный костюм, несколько минут провозился с галстуком и поехал. Винни дома, понятное дело, не было, и я направился прямо в резервацию. Увидев скопление машин у культурного центра, я сразу сообразил, куда мне.
В главном зале собралось человек двести или триста. Зал был простой и строгий, с высокими потолками, с картинами, изображавшими деревья, животных, горы, и с гербом Бей-Миллс на стене. Посреди зала был огромный камин, в котором полыхал огонь. Пахло табаком.
Винни подошел ко мне и пожал руку. На лице по-прежнему была повязка.
— Ты выглядишь гораздо лучше, Алекс, — сказал он.
— И ты тоже, — приврал я. Видно было, как он измучен.
Его мать крепко меня обняла.
— Спасибо тебе! Спасибо за все, что ты сделал. Теперь ты мой сын, — сказала она.
Я пожимал руки остальным родственникам Винни, а сам думал: как же они устраивают похороны Томми — ведь тело его еще в Канаде, в морге. Но потом мне все объяснили. По традиции оджибве, похороны длятся несколько дней. Люди приходят, проводят время с родственниками умершего, едят, уходят. И на следующий день возвращаются.
Какой-то мужчина встал и начал говорить о том, что человек должен жить мирно и спокойно, а когда его время на земле заканчивается, он должен отправиться за заходящим солнцем на запад, по Тропе душ в Землю душ. Я вспомнил, что Том был назван в честь закатного неба и это было дурным знаком.
Я поел за длинным столом вместе с родственниками, потом попрощался со всеми. Винни вышел меня проводить.
— Спасибо, что пришел, — сказал он.
— А как же иначе?
— Маме наверняка будет приятно, если ты опять заедешь.
— Обязательно заеду, — пообещал я. — Нам с тобой еще нужно кое-что обсудить.
— Сейчас я даже думать ни о чем не могу. Попозже, ладно?
— Ладно. — И я отправился домой спать.
На следующее утро я заглянул к Джеки, и он спросил, где я был вечером. Я рассказал, что похороны продлятся несколько дней. Он попросил меня подождать и пошел наверх надеть костюм. А потом повесил на дверь записку «Уехал на похороны» и отправился со мной к родственникам Винни.
После ужина многие остались, рассказывали про Тома, про то, как он на все был готов, чтобы помочь друзьям, вспоминали всякие смешные истории. Винни выглядел неважно, и я понял, что с разговором о людях из Детройта надо повременить.
На третий день похорон я снова приехал туда под вечер и снова слушал истории про Тома. Винни выглядел еще хуже. Масква был прав, когда говорил, что дух Винни болен.
На четвертый день Винни упал в обморок. Его подняли, усадили на диван, дали воды. А он все норовил вскочить на ноги.
— Парни, я в норме! Просто на секунду вырубился.
На пятый день из Канады прибыл гроб с останками Тома. Поминки продолжались в католической церкви резервации. Отслужили мессу, гроб отвезли на Мишн-Хилл, на кладбище.
Когда похороны закончились, Винни отправился один к обрыву. Я последовал за ним. Сверху открывался вид на озеро.
— Чудесное место! — сказал я. — Таким и должен быть последний приют.
Я тут же понял, что сморозил глупость, но Винни обернулся ко мне и грустно улыбнулся:
— Место хорошее…
— Твоя мама сказала, что я теперь ей как сын. Выходит, мы с тобой братья?
— Конечно.
— Слушай, я так и не успел у тебя спросить, что значит слово, которым ты назвал меня на базе, когда мы завязли в грязи. Ты сказал, что на языке оджибве меня бы звали Мада… дальше не помню.
— Мадавайяш, «ветер-пустобрех», — улыбнулся он.
— Тебе повезло, что ты теперь мой брат, а то бы я тебе врезал.
— Раз ты теперь мой брат, придется тебе идти со мной в парильню.
— В парильню? Так положено после похорон?
— Нет. Это они специально для меня устраивают, — сказал Винни. — Тебе тоже будет полезно.
— Я хотел с тобой кое-что обсудить, — сказал я. — Речь идет о брате Реда и о его приятеле.
— Алекс, я не хочу, чтобы ты этим занимался. Тома больше нет. И тут уж ничем не поможешь.
— Неужели мы так и не выясним, почему это случилось?
— Ладно, поговорим об этом позже.
— Винни…
— Обещаю, Алекс. Поговорим.
Мы поехали к кузену Винни, который построил у себя во дворе баню, точнее, парильню. Каркас из связанных между собой жердей был покрыт брезентом и старыми коврами. Мужчины уже развели в сторонке костер, где грели камни, которые потом на лопате относили в парильню.
Всего нас было одиннадцать человек. Индейцы — мужчины разных возрастов — разделись. При других обстоятельствах я бы ни за что к ним не присоединился, но тут подумал, да что уж там, и тоже разделся.
Зайдя в парильню, я чуть не задохнулся — такой был горячий пар, но тут же почувствовал, как расслабились все мышцы. В ямке посредине поблескивали раскаленные камни. Я сел рядом с остальными и закрыл глаза. Кто-то набрал ковш ледяной воды и плеснул на камни, а потом добавил шалфея. Про шалфей даже я знаю, что это лекарственная трава. Я очень надеялся, что Винни он поможет и мой друг станет прежним.
Мы провели в парильне около часа. Это была лучшая из бань, где мне довелось побывать. Я истекал потом, и вместе с каждой каплей из моего тела выходила вся отрава, а из головы — дурные мысли. Все происходило в полном молчании.
Наконец кто-то отодвинул полог, и мы выползли наружу. Воздух был такой же холодный, как вода в канадском озере, но в дрожь меня не бросило. Только приятно пощипывало кожу. Одевшись, я поискал глазами Винни. Оказалось, что он все еще в парильне, спит.
Мы отнесли Винни в машину. Он не проснулся, и одевать его мы не стали. Просто укутали одеялами.
— Отвезите Винни домой, — сказал я. — Я о нем позабочусь.
— Мы отвезем его домой, — сказал Бак, кузен Винни.
— Ладно. Я поеду за вами.
— Я хотел сказать, что он останется дома, в резервации.
И он, и остальные смотрели на меня в упор. Мгновение — и от их гостеприимства не осталось и следа.
— Спасибо вам за все, — сказал Бак. — Теперь мы сами позаботимся о Винни.
Спасибо, говорит. Спасибо, теперь мы сами. Как же мне захотелось ему врезать! Ему и им всем.
— Он теперь мой брат. И вы между нами не становитесь.
Бак не пошевелился. Делать было нечего. Я молча покачал головой и уехал.
На меня вдруг навалилась такая усталость, что я остановил машину и просидел минут пять, слушая, как свистит ветер. Подумал про то, как хорошо сидеть у Джеки, греться у камина. И ни о чем не думать.
Но потом развернул машину и поехал обратно.
Если уж делать глупости, то хотя бы не в одиночку. А коли Винни мне помочь не может, выбор у меня невелик.
Пора было мне пообщаться со своим компаньоном.
Леона Пруделла я нашел в автомагазине в Су-Сент-Мари — он демонстрировал потенциальному покупателю и его сынишке преимущества «Арктик кэт».
— Это сани настоящие, — услышал я.
Да, истинные ценители только так их и называют: сани, а не снегоходы. Тут он увидел меня и, сказав: «Прошу меня извинить», подошел.
Он нисколько не изменился — сто десять килограммов живого веса, неуемная энергия, рыжая шевелюра. Некогда Леон уговорил меня стать его компаньоном, но «Детективное бюро Пруделла и Макнайта» просуществовало недолго. Ничего у нас не вышло.
— Бог ты мой! Алекс! Как ты?
— Да ты, наверное, слышал…
— Разумеется. Читал в газете — и про тебя, и про Винни.
— Не хотелось тебя беспокоить, но мне больше не к кому обратиться. Мне нужна кое-какая информация.
— Правда?
У него заблестели глаза, и я понял, что он заглотил наживку.
— Ты подожди, я сейчас здесь закончу, и мы пойдем куда-нибудь, побеседуем.
