Сидни Шелдон - Оборотная сторона полуночи
Филипп сидел рядом с Ноэлли и беседовал с ней.
– Ты удивлена, дорогая? – спросил он.
– Да, Филипп, – ответила она.
– Я хочу, чтобы мы поженились немедленно. Свадьба состоится на моей вилле.
Через плечо Ноэлли увидела, что наблюдавший за ней Арман Готье улыбается своей загадочной улыбкой. К Сорелю подошли друзья и увели его с собой, и повернувшись, Ноэлли оказалась лицом к лицу с Готье.
– Поздравляю, – сказал он.
В его голосе звучала насмешка.
– Вы поймали на крючок крупную рыбу.
– Неужели?
– Филипп Сорель – это богатый улов.
– Для кого-то, может, и богатый, – безразлично заметила Ноэлли.
Готье удивленно посмотрел на нее.
– Вы что, хотите сказать, что вас не интересует его предложение?
– Вам я ничего не хочу сказать.
– Ну что ж, желаю удачи.
Он повернулся и пошел прочь.
– Месье Готье…
Он остановился.
– Можно увидеться с вами сегодня вечером? – спросила Ноэлли тихим голосом. – Мне бы хотелось поговорить с вами наедине.
Арман Готье на какое-то мгновение задержал на ней взгляд, а затем пожал плечами.
– Как вам будет угодно.
– Я приду к вам. Это удобно?
– Конечно. Мой адрес…
– Я знаю адрес. В двенадцать часов вас устраивает?
– Давайте в двенадцать.
Арман Готье жил в модном старом жилом доме на рю Марбеф. Привратник проводил Ноэлли в холл, а мальчик-лифтер довез ее до четвертого этажа и показал, где находится квартира Готье. Ноэлли позвонила. Через несколько секунд дверь открыл сам Готье. Он был в халате с цветочным узором.
– Входите, – сказал он.
Ноэлли вошла в квартиру. Несмотря на то, что у нее не было достаточной эстетической подготовки, она все же почувствовала, что квартира отделана со вкусом и что произведения искусства в ней дорогие.
– Простите, я не одет, – извинился Готье. – Я все время сидел на телефоне.
Ноэлли посмотрела ему прямо в глаза.
– Вам и не нужно одеваться.
Она подошла к кушетке и села на нее.
Готье улыбнулся.
– У меня как раз и было такое чувство, что мне не стоит этого делать, мадемуазель Пейдж. Но кое-что все-таки вызывает у меня любопытство. Почему вы выбрали меня? Вы обручены с известным и богатым человеком. Я уверен, что, если бы вам пришла охота поразвлечься на стороне, вы могли бы найти себе более привлекательных мужчин, чем я, и уж, конечно, богаче и моложе. Что вы от меня-то хотите?
– Я хочу, чтобы вы научили меня актерскому мастерству, – ответила Ноэлли.
Арман Готье бросил на нее короткий взгляд и вздохнул.
– Вы меня разочаровываете. Я ожидал чего-то более оригинального.
– Вы работаете с актерами.
– С актерами, а не с любителями. Вы когда-нибудь играли на сцене?
– Нет, но вы научите меня.
Ноэлли сняла шляпу и перчатки.
– Где у вас спальня? – спросила она.
Готье колебался. В его жизни было полно красивых женщин, желающих попасть на сцену, получить роль получше и побольше, сыграть героиню в новой пьесе или обрести уборную больших размеров. Все они ему надоели. Он знал, что глупо связываться еще с одной. Однако тут и связываться-то не нужно было. Красивая девушка пришла сама и готова броситься ему в объятия. Довольно просто уложить ее в постель, а затем отослать прочь.
– Спальня там, – ответил он, показывая на дверь ближайшей комнаты.
Он смотрел, как Ноэлли направляется к спальне. Интересно, что бы подумал Филипп Сорель, если бы знал, что его будущая жена сейчас проводит здесь ночь. Женщины… Все они шлюхи. Готье налил себе коньяку и сделал несколько телефонных звонков. Когда он наконец вошел в спальню, Ноэлли лежала на кровати. Она полностью разделась и ждала его. Готье пришлось признаться себе, что природа создала Ноэлли по всем законам красоты. У нее было потрясающее лицо и безукоризненное тело. По собственному опыту Готье знал, что красивые девушки почти всегда любуются собой, очень эгоцентричны и не вызывают восторга в постели. Он понимал, что, когда занимаешься с ними любовью, они просто-напросто ограничиваются своим присутствием в объятиях мужчины, и в конце концов создается впечатление, что имеешь дело с бесчувственным бревном. Такие женщины просто лежат без движения, полагая, что мужчина должен быть бесконечно благодарен им уже за это. Может, хоть Ноэлли ему удастся чему-то научить в постели.
Ноэлли наблюдала, как Готье разделся, тщательно сложил на полу одежду и двинулся к кровати.
– Я не собираюсь говорить тебе, что ты красива, – сказал он. – Ты уже столько раз слышала об этом.
Ноэлли пожала плечами.
– Красота пропадает даром, если не приносит другим удовольствия.
Готье удивленно взглянул на нее и улыбнулся.
– Согласен. Пусть твоя красота принесет мне удовольствие.
Он сел с нею рядом.
Подобно большинству французов, Арман Готье считал себя искусным любовником и гордился этим. Его забавляли бесконечные рассказы о том, как немцы и американцы занимаются любовью. По их представлениям, мужчина должен быстро забраться на женщину, мгновенно кончить, надеть шляпу и откланяться. У американцев даже есть присказка на этот счет: «Трам-тарарам, спасибо, мадам». Если Арман Готье испытывал какие-то чувства к женщине, он пользовался многочисленными приемами, позволяющими превратить половую связь в истинное наслаждение. Он приглашал женщину на шикарный обед и угощал ее изысканными винами, проявлял вкус в оформлении спальни, создавал в ней приятные запахи, включая мягкую, спокойную, мелодичную музыку. Готье возбуждал подругу проявлением нежности, а потом еще больше распалял ее, прибегая к непристойному языку самых грязных притонов. Он был горячим сторонником предварительных ласк перед половым сношением.
В случае с Ноэлли Готье отказался от всего этого. Ради одной случайной ночи не стоило прибегать к дорогим духам, музыке и телячьим нежностям. Девушка здесь просто для того, чтобы ее трахнули. Она действительно непроходимая дура, если надеется, что он даст ей свой величайший и уникальный талант в обмен на то, что есть между ног у каждой женщины.
Готье стал ложиться на нее. Ноэлли его остановила.
– Подождите, – шепнула она.
Он недоуменно посмотрел на девушку. Ноэлли потянулась за двумя небольшими тюбиками, которые заранее положила на ночной столик. Она выдавила содержимое одного из них себе на ладонь и стала втирать его в пенис Готье.
– К чему это? – удивился он.
Она улыбнулась.
– Увидите сами.
Ноэлли поцеловала его в губы, пробираясь языком к нему в рот быстрыми птичьими движениями. Она оторвалась от его губ и, лаская Готье языком, стала опускать голову вниз к его животу. При этом волосы Ноэлли упали на его тело, и у него было такое чувство, что кто-то трогает его мягкими, шелковистыми, волшебными пальцами. Он заметил, что его орган начал подниматься. Ноэлли повела языком ему по ногам и, дойдя донизу, принялась посасывать большие пальцы его ног. Теперь его член был тверд и прям до предела, и, не дав Готье опомниться, Ноэлли оседлала его. Когда он входил в нее, теплота ее влагалища соединилась с кремом, который Ноэлли нанесла ему на пенис, и Готье охватило невыносимое возбуждение. Скача на нем как бешеная, Ноэлли успевала левой рукой ласкать его мошонку, которая начала гореть. В содержимое крема на его пенисе входил ментол, дающий ощущение холода, которое в сочетании с ее теплом и пылом мошонки приводило его в неистовство.
Они провели в любовных играх всю ночь, причем каждый раз Ноэлли отдавалась ему по-новому. Это был самый небывалый чувственный опыт в его жизни.
Утром Арман Готье сказал ей:
– Если у меня хватит сил встать, я оденусь и отведу тебя завтракать.
– Оставайтесь в постели, – предложила ему Ноэлли.
Она подошла к стенному шкафу, выбрала один из его халатов и надела его.
– Отдыхайте. Я скоро вернусь.
Когда Ноэлли вновь появилась в спальне, она несла на подносе завтрак, состоявший из свежего апельсинового сока, необыкновенно аппетитного омлета с колбасой и луком, подогретых и намазанных маслом кусочков хлеба, джема и черного кофе. На вид завтрак очень понравился Готье.
– А ты не хочешь поесть? – спросил он.
Ноэлли отрицательно покачала головой:
– Нет.
Она уселась в мягкое кресло и стала смотреть, как он завтракает. В его открытом сверху халате, обнажавшем изгибы ее прелестной груди, и с взъерошенными, распущенными волосами Ноэлли выглядела еще красивее, чем ночью.
Арман Готье коренным образом изменил свое первоначальное мнение о Ноэлли. Нет, она вовсе не подстилка для мужчин. Это – бесценное сокровище. Однако на своем театральном веку он повидал немало сокровищ и не намерен тратить драгоценное время и режиссерский талант на жаждущую попасть на сцену непрофессионалку с лучистыми глазами, какой бы красавицей она ни была и как бы ни проявила себя в постели. Готье был глубоко предан театру и серьезно относился к своему искусству. Он и раньше не шел на компромиссы, а теперь уж и подавно не уступит.
