Сидни Шелдон - Оборотная сторона полуночи
Особенно глубокое впечатление произвела на нее пьеса Жан-Поля Сартра «При закрытых дверях». Там играл покоривший всю Европу Филипп Сорель. Внешне он был безобразен, мал ростом и мясист, лицом напоминал боксера. Его сломанный нос лишь довершал сходство. Однако стоило Сорелю открыть рот, как свершалось чудо. Он превращался в тонко чувствующего и красивого человека. «Как в сказке о принце и лягушке», подумала Ноэлли. «Только Сорель был одновременно и тем, и другим». Она стала приходить на все его спектакли и, сидя в первом ряду, изучала, как он играет, пытаясь разгадать тайну его магнетизма.
Во время одного из вечерних спектаклей к Ноэлли подошел билетер и передал ей записку, где было сказано: «Каждый вечер я вижу вас в зале. Прошу вас, зайдите за кулисы после спектакля и позвольте мне встретиться с вами. Ф.С.». Ноэлли с наслаждением перечитала записку; но не потому, что испытывала к Сорелю какие-то чувства. Просто она знала, что сбывается то, к чему она стремилась.
После спектакля она отправилась за кулисы. Какой-то старик, стоявший у прохода на сцену, провел ее в уборную Сореля. Он сидел перед зеркалом в одних трусах и разгримировывался. Глядя в зеркало, он изучал Ноэлли.
– Невероятно! – наконец заговорил он. – Вблизи вы еще красивее.
– Благодарю вас, месье Сорель.
– Откуда вы?
– Из Марселя.
Сорель повернулся кругом, чтобы получше рассмотреть ее. Он медленно обвел Ноэлли глазами с ног до головы и не упустил ничего. Несмотря на его пристальный взгляд, она не шелохнулась.
– Ищете работу? – спросил Сорель.
– Нет.
– Я никогда за это не плачу, – пояснил он. – От меня вы сможете получить лишь контрамарку на мои спектакли. Если вам нужны деньги, переспите с банкиром.
Ноэлли стояла и молча наблюдала за ним. Наконец Сорель спросил:
– Так чего же вы добиваетесь?
– Полагаю, что вас.
Они поужинали и отправились домой к Сорелю, который жил на красивой рю Морис Барр. Окна его квартиры выходили на ту часть улицы, где она переходит в Булонский лес. Сорель был опытным и искусным любовником, на удивление чутким и неэгоистичным. Ему не было нужно от Ноэлли ничего, кроме ее красоты, но Филипп был поражен ее разнообразием в постели.
– Боже мой! – удивлялся он. – Ты просто потрясающа! Где ты научилась всему этому?
На секунду Ноэлли задумалась. Дело тут, конечно, не в учебе, а в чувствах. Для нее мужское тело было чем-то вроде музыкального инструмента, на котором она играла. Нужно добиться глубины его звучания, отыскать в нем те заветные струны, на которых с помощью своего собственного тела можно сыграть все и таким образом добиться полной гармонии.
– Это у меня от рождения, – просто ответила она.
Она стала слегка поигрывать кончиками пальцев вокруг его губ, едва касаясь их, словно бабочка крыльями, потом опустила пальцы вниз, ему на грудь и наконец дошла до живота. Сорель снова возбудился, его орган опять вырос и затвердел. Ноэлли встала, пошла в ванную и через несколько секунд вернулась. Затем взяла его напряженный член в рот. Во рту у нее было горячо. Она набрала туда теплой воды.
– О Боже! – застонал Сорель.
Они занимались любовью всю ночь, а утром Сорель предложил Ноэлли переехать к нему.
Ноэлли прожила с Филиппом Сорелем полгода. Нельзя сказать, чтобы она была счастлива, но и несчастной ее тоже было не назвать. Она знала, что ее пребывание у Сореля обернулось для него высшим счастьем, но для самой Ноэлли это ничего не значило. Она просто считала себя студенткой, которая каждый день выучивала что-нибудь новое. Сорель послужил ей своеобразным университетом, но он составлял лишь малую часть ее обширного плана. Для Ноэлли в их отношениях не было ничего личного, потому что она не отдавала ему и ничтожной частицы своего "я". Ноэлли уже дважды становилась жертвой мужчин и больше не попадется на их удочку. В ее мыслях оставалось место только для одного мужчины – Ларри Дугласа. Когда Ноэлли находилась в тех местах, которые они посещали вместе с Ларри – на площади Победы, в каком-нибудь парке или ресторане, – в сердце у нее закипала ненависть, ее душила злоба, и она задыхалась. К этой ненависти добавлялось еще что-то, чему она не находила названия.
Через два месяца после того, как Ноэлли переехала к Сорелю, ей позвонил Кристиан Барбе.
– У меня для вас новые сведения, – информировал детектив-коротышка.
– С ним все в порядке? – тут же спросила Ноэлли.
Барбе опять почувствовал себя не в своей тарелке.
– Да, – ответил он.
Голос Ноэлли вновь стал спокойным:
– Я сейчас подъеду.
Барбе разделил свои сведения на две части. Первая относилась к военной карьере Ларри Дугласа. Он сбил пять немецких самолетов и стал первым американским асом в этой войне. Его повысили в звании, сделав капитаном. Вторая часть сведений интересовала Ноэлли гораздо больше. Ларри снискал себе популярность компанейского парня в лондонском обществе и обручился с дочерью английского адмирала. Далее следовал перечень девиц, с которыми Ларри спал, от никому не известных статисток до молоденькой жены заместителя министра.
– Вы хотите, чтобы я продолжал заниматься этим? – спросил Барбе.
– Конечно, – ответила Ноэлли. Она вынула из сумочки конверт и вручила его Барбе. – Позвоните мне, когда узнаете что-нибудь новое.
И она ушла.
Барбе вздохнул и посмотрел в потолок.
– Ненормальная, – задумчиво произнес он вслух. – Ненормальная.
Если бы Филипп имел хоть малейшее представление о замыслах Ноэлли, он был бы поражен. Казалось, что она безгранично предана ему. Она делала для него все – готовила очень вкусную еду, ходила за покупками, следила за чистотой в квартире и, стоило ему только захотеть, всегда занималась с ним любовью. Сорель радовался, что нашел идеальную любовницу. Он повсюду брал ее с собой, и она познакомилась со всеми его друзьями. Они восхищались Ноэлли и считали, что Сорелю страшно повезло.
Однажды за ужином после спектакля Ноэлли сказала ему:
– Филипп, я хочу быть актрисой.
Он отрицательно покачал головой.
– Конечно, ты достаточно красива для этого, но я провел среди актрис всю жизнь и сыт ими по горло. Я рад, что ты не похожа на них, и лучше оставайся такой, как есть. Я не хочу ни с кем делиться тобой. Разве я не даю тебе всего, что нужно?
– Даешь, Филипп, – ответила Ноэлли.
Когда в тот вечер они вернулись домой, Сорель предложил ей заняться любовью. Ноэлли превзошла себя, и у него просто не осталось сил. Никогда еще она не была столь волнующей. Сорель поздравил себя и решил, что все, что нужно Ноэлли, это твердая мужская рука.
В следующее воскресенье у Ноэлли был день рождения. По этому случаю Сорель устроил в ее честь обед у «Максима». Он снял большой банкетный зал на верхнем этаже, отделанный красным бархатом и деревом ценных пород. Ноэлли помогала ему составить список гостей и втайне от него включила туда одного человека. На обеде присутствовало сорок гостей. Когда обед закончился, Сорель поднялся, чтобы сказать несколько слов присутствующим. Он выпил много коньяку и шампанского, поэтому не слишком твердо держался на ногах и с некоторым трудом выговаривал слова.
– Друзья мои, – начал он. – Сегодня все мы пили за здоровье самой красивой девушки в мире, и вы дарили ей прекрасные подарки. Но у меня есть для нее свой подарок, который будет для нее огромным сюрпризом. – Филипп посмотрел на Ноэлли и широко улыбнулся, а затем вновь повернулся к гостям. – Мы с Ноэлли собираемся пожениться.
Все шумно приветствовали эту новость, бросились к Сорелю с поздравлениями, хлопали его по спине и желали удачи ему и его будущей жене. Ноэлли сидела, улыбалась гостям и бормотала слова благодарности. Лишь один гость оставался на месте. Он находился в другом конце зала, курил вставленную в длинный мундштук сигарету и издевательски поглядывал на все происходящее. Ноэлли знала, что он наблюдал за ней во время обеда. Это был высокий, очень худой человек с напряженным, задумчивым лицом. Казалось, его забавляла сцена обеда, на котором он мало походил на гостя, а скорее, присутствовал как сторонний наблюдатель.
Ноэлли встретилась с ним взглядом и улыбнулась.
Арман Готье был одним из ведущих режиссеров Франции. Он заведовал художественной частью Французского репертуарного театра, и его режиссурой восхищались во всем мире. Если Готье брался за постановку фильма или спектакля, им заранее был обеспечен успех. За ним закрепилась репутация режиссера, который лучше других умеет работать с актрисами, и он уже создал пять-шесть звезд.
Филипп сидел рядом с Ноэлли и беседовал с ней.
– Ты удивлена, дорогая? – спросил он.
– Да, Филипп, – ответила она.
– Я хочу, чтобы мы поженились немедленно. Свадьба состоится на моей вилле.
Через плечо Ноэлли увидела, что наблюдавший за ней Арман Готье улыбается своей загадочной улыбкой. К Сорелю подошли друзья и увели его с собой, и повернувшись, Ноэлли оказалась лицом к лицу с Готье.
